Анна О'Брайен - Фаворитка короля Страница 23

— Да, если согласие пойдет ему во вред.

— Ну, тогда нам нужно постараться изо всех своих скромных сил, милая Алиса, а отдавленные пальцы на ногах посчитаем после бала.

Милая Алиса? Он флиртует со мной? Нет, такого быть не может. Я не столько развлекала его, сколько сердила. Ну, а если в этом оставались какие-то сомнения, то вскоре они окончательно рассеялись.

— Боже правый, мистрис Алиса! Вы мне не солгали, — мрачно заявил король, когда цепочка танцующих замкнулась и остановилась. — Вы должны предупреждать о грозящей опасности всякого, кто решится пригласить вас на танец.

— А никто и не пригласит! Не каждый мужчина обладает такой храбростью, как вы, государь.

— Значит, мне нужно хорошенько запомнить это и впредь не рисковать, — ответил он, усаживая меня на место рядом с Филиппой.

Но он рисковал снова и снова. Несмотря на то, что я по-прежнему наступала ему на ноги.

Королева не запрещала мне танцевать с королем, но ей это, кажется, доставляло мало удовольствия.

Королева подарила королю льва.

Да! Эта история со львом! Я осуждающе поглядывала на фрейлин, которые теснились, отворачивались и пятились, изображая испуг. Сама я озаботилась тем, чтобы опереться на крепкую руку одного из любезных королевских рыцарей, и так подошла к огромной клетке, желая вблизи рассмотреть страшного зверя. Я не испытывала страха и не собиралась притворяться. Что мог сделать мне лев, запертый надежными запорами, сидящий за толстыми прутьями? Грубая рыжеватая грива и обилие острых зубов заворожили меня. Он присел на задние лапы, подергивая хвостом в бессильной злобе, и я подошла еще ближе к клетке.

— Вам не страшно, мистрис Алиса? — Подкравшись бесшумными шагами, рядом со мной оказался король.

— Нет, государь. С какой стати? — Он вернулся к официальному обращению, что меня не печалило. Разве он не король? — А девушки просто дурачатся, им на самом деле тоже не страшно. Они просто хотят…

— Привлечь к себе внимание?

— Да, государь.

Мы оба повернули головы туда, где рыцари ободряли и осыпали комплиментами дрожащих фрейлин.

— А вы этого не хотите, мистрис Алиса? Вы своим скептическим взором не высмотрели какого-нибудь молодого рыцаря? Или здесь некому возбудить ваше восхищение?

Я задумалась над этим вопросом, потратив больше времени, чем, вероятно, от меня ожидалось, и оценила окружавшие меня богатство, силу, красоту и благородство происхождения.

— Некому, государь, — ответила я чистую правду.

— Но вы же восхищаетесь моим львом.

— Ах, это верно.

Лев смотрел на нас с неприкрытой злобой. Разве не мы были причиной его заточения? Я задумалась о настроении льва и о своем собственном прошлом. И меня, и его лишали свободы, держали в клетке. Мы оба зависели от чьего-то каприза. Но я каким-то чудом спаслась из заточения, а этому льву чуда ожидать не приходится. До самой смерти несчастное животное останется пленником.

— Разве ничто не вызывает у вас страха? Кроме лошадей, конечно.

Ну вот! Он снова сбивает меня с толку.

— Вызывает, — ответила я. — Но это такой страх, какого вам, государь, не испытать никогда.

— Тогда расскажите мне об этом.

Даже не собравшись еще с мыслями, я уже стала рассказывать, потому что он смотрел так, будто ему были и впрямь интересны мои страхи.

— Меня страшит будущее, государь, ибо в нем нет ничего надежного, ничего постоянного. Меня страшит жизнь переменчивая, без друзей и родных, без своего дома. Жизнь, в которой я ничего не значу, не имею ни имени, ни положения. Не хочу зависеть от чужой жалости и доброй воли. Я вдоволь испытала это у сестры Годы. И во власти синьоры Дамиаты. Мне очень одиноко, и одиночество страшит меня. Я хочу чего-нибудь добиться сама. Не желаю умирать в нищете.

Пресвятая Дева! Я не отводила глаз ото льва. Неужто я вправду призналась в этом? И кому — королю?

— Вы хотите многого, — сказал король без всякой насмешки, — для женщины в вашем положении.

То же говорила и графиня Джоанна, только куда менее любезно.

— Я желаю невозможного?

— Да нет, я не это хотел сказать. Но в одиночку женщине такого не добиться.

— Должна ли я безропотно смириться со своей судьбой, как этот несчастный зверь в клетке?

— А разве не все мы покоряемся своей судьбе, мистрис?

Я видела, что все внимание он теперь уделяет не льву, а мне. Принимая во внимание, что беседа коснулась сугубо личных вопросов, я постаралась подыскать какой-нибудь безобидный ответ.

— Не хочу показаться неблагодарной, государь. Я прекрасно понимаю, сколь многим обязана ее величеству.

— Не думал, что будущее видится вам в таком мрачном свете.

— Отчего бы вам так думать, государь? Вы же король. Вам нет нужды думать о таких вещах или придавать им значение, — сказала я то, что было у меня на уме.

— Так вы полагаете, будто мне все равно? Я что же, настолько самовлюбленный? — Он был явно удивлен моим ответом: красивые брови сошлись на переносице, и я могла лишь гадать, насколько сильно он мною недоволен. — Или дело в том, что вы невысоко цените любого мужчину?

— У меня нет причин ценить их выше. Мой отец, кем бы он ни был, не дал мне повода уважать мужчин. Как и супруг, который взял меня замуж понарошку, лишь бы не выслушивать ворчание своей сестры. Ни тому, ни другому я сама по себе была вовсе не нужна.

Горечь переполняла меня до краев, король же слушал меня с таким неподдельным изумлением, как будто одна из охотничьих собак вдруг решила цапнуть его за ногу.

— А вы не привыкли таить правду, так ведь, мистрис? Наверное, я должен постараться изменить ваше мнение о мужчинах.

— Вы ничего не должны мне, государь.

— Возможно, речь не о том, кому и что я должен, Алиса. Скорее о том, что мне хочется сделать.

Тут лев громко зарычал и стал царапать когтями прутья своей клетки. Это помешало нам с королем продолжить беседу. Он увел меня прочь, а прибежавшие служители зверинца принялись перегонять зверя в помещение. Я возблагодарила Господа Бога за своевременное вмешательство — и без того уже я наговорила чересчур много. Однако король не считал беседу законченной.

— Вы несправедливо судите о моей натуре, мистрис Алиса, — сказал он с кривой улыбкой, когда мы подошли ко входу в дворцовые покои. — А страхи ваши мне совершенно понятны. Было в моей жизни время, когда все будущее мое висело на волоске, когда я не знал, кто мне друг, кто враг, а королевская власть находилась под угрозой. И я знаю, что это такое — вставать утром, не представляя, что уготовано судьбой тебе на сегодня, добро или зло[33].

Наверное, на моем лице отразилось недоверие: у меня в голове не укладывалось, что король может оказаться в таком положении.

— Когда-нибудь я вам об этом расскажу.

И с тем ушел, а я осталась стоять, как громом пораженная.

Я получила подарок. От самого Эдуарда.

Увидев этот подарок, я нахмурилась: на конюшенном дворе гарцевало и потряхивало головой резвое животное с густой гривой и шелковистым хвостом, красивое, словно миниатюра из Часослова.

— Она вам не нравится?

— Я не понимаю, отчего вы мне ее дарите, ваше величество.

— А отчего я не могу сделать вам подарок?

— И почему вы всегда задаете мне такие вопросы, на которые нелегко найти ответы?

Эдуард засмеялся, нимало не рассердившись на мою тираду.

— Но ведь ответ вы всегда находите!

— Да уж, у нее всегда наготове какая-нибудь дерзость, не сомневайтесь, — бросила подошедшая к нам Изабелла, похлопывая по шее пегую лошадку. — А когда вы в последний раз дарили лошадь мне, сэр?

— Насколько помню, тогда, когда ты в последний раз просила об этом — два месяца назад.

— Да, точно. Надо подумать, что бы еще попросить, раз вы сегодня так щедры.

— У тебя, Изабелла, никогда не было причин сомневаться в моей щедрости, — сухо ответствовал король.

— Верно! — воскликнула она, погладив кобылку напоследок. — Хватай, что удастся, малышка Алиса, раз уж его величество в настроении раздавать подарки! У тебя появилась возможность извлечь целое состояние из королевских сундуков! — И она быстро ушла прочь, порывистая, как всегда.

— Моя дочь слишком вольно выражает свои мысли, — проговорил король, глядя ей вслед. — Примите мои извинения за то, что ей не хватает учтивости.

Это небольшое происшествие оказалось весьма досадным, ибо король стал заметно печальнее, но все же я отважилась спросить:

— Почему вы решили подарить мне эту кобылу, государь? Вы ведь так и не сказали.

— Я подарил вам лошадку, потому что должен же кто-то присмотреть за вами, когда моего сына рядом не будет. А она о вас очень славно позаботится. Если вы, разумеется, будете так любезны принять ее в подарок.