Мила Бояджиева - Сладкий роман Страница 23

Значительно больнее было расставаться с милыми мелочами, оставшимися от прежних Алленов. Их Дикси не тронула - пусть дом останется таким, как был до нее. Вот только картины исчезли, и разбилась китайская ваза. А ещё пятна на стенах, прожженная дыра на ковре и расползшиеся от старости занавески ... - это и будет память о Дикси. Дикси Девизо, которой, наверно, никогда и не было...

Однажды, в середине яркого, cолнечного апреля, Дикси выжала на зубную щетку остатки пасты и замерла, ощущая во рту знакомый мятный вкус. Чистить зубы в последний раз! Это так торжественно. Выжатый тюбик сигналил : время колебаний истекло, пора принимать решение.

Дикси пошла на кухню, оттягивая последний шаг.

"Ну вот ! - она улыбнулась, вертя в руке пустую банку кофе. - Значит все решено за меня".

В шкафчике остался лишь один флакончик полный маленьких желтых пилюль : пропуск в небытие, а может быть - в вечность. Как знать, что ожидает там, за последним порогом.

Крупный пушистый шмель влетевший в кухонное окно, отчаянно бился в складках старенькой клетчатой занавески. Дикси пошире распахнула раму и впервые в жизни дотронулась до страшного насекомого : осторожно подхватив его, выпустила на волю. Шмель не ужалил и она слегка помахала левой рукой исчезнувшему в апрельской синеве счастливцу. Правая рука, крепко сжимала флакон с желтыми пилюлями, дарящими забвение.

В полутемном зале Лаборатории экспериментального кино накурено до рези в глазах. Кондиционеры задохнулись, а семеро мужчин едва живы, не скрывая отвращения друг к другу, а главное, к Шефу, восседавшему в центре. Заза сознательно позволил группе распоясаться - вволю курить и свободно выражать свое мнение по поводу перспектив Лаборатории. Иллюзия коллегиальности на первом этапе поможет добиться желаемого единства в финале - когда все они будут повязаны кровью. Вот тогда - то и припомнит им Заза сегодняшний боевой задор.

После бури невнятного галдежа с маханием рук, стуком кулака об стол и даже попыткой рвать на себе волосы одного из дискутирующих, повисла напряженная тишина. Нарушить такую тишину противнее, чем разбить амфору в Национальном музее или наступить на дремлющую черепаху. Но Шеф продолжил как ни в чем не бывало таким радостным голосом, будто только что вошел в аудиторию утренне-свежих студентов с лекцией о ненормативной лексике на киноэкране. Заза Тино счел, наконец возможным изложить "великолепной восьмерке" генеральный план Лаборатории экспериментального кино.

- Друзья мои ! Все, что вы тут наговорили - крик распятой души. Души, заплутавшей в сомнениях, - начал он сладким тоном проповедника. - Мы с господином Хоганом много думали о перспективах киноискусства, о той спасительной миссии, которую взял на себя передовой отряд экспериментаторов - мы с вами, коллеги. И вот каков итог этих не простых размышлений... Заза вздохнул, выдержал задумчивую паузу и вдохновенно продолжил:

- Наступает время чистоты, эпоха возврата вечных ценностей. Тоска по возвышенному, по душевной прозрачности понятна каждому. Даже если он ни бельмеса не смыслит в наших делах. Ему - обыкновенному зрителю, обрыдли наркоманы, трансвеститы, гении садизма, обретающиеся во дворцах или на свалках, оргии, маньяки, вампиры. Но он не клюнет и на грубую блесну "высоких чувств". Ему не нужны суррогаты ! ( Шеф категорически погрозил указательным пальцем. ) Ему нужна, до конвульсий, до рези в кишках настоящая большая любовь.

Руффо Хоган робко поднял два пальца, заявляя желание высказаться. Пятна румянца покрыли пухлое, улыбающееся лицо "стервятника". Все с облегчением поняли, что совещание вышло на последний, умиротворяющий и всепрощающий круг. Финальный хоровод в "8 с половиной".

- Мы договорились не осуждать нравственную сторону наших исканий. Герой Золя в романе "Творчество" спешил набросать портрет умирающего сына, а гениальный Вайда показал уже давным-давно, что настоящий художник способен выворачивать себя наизнанку и предлагать потроха покупателям. Помните кадр из его ленты "Все на продажу"? Режиссер снимает маленькой камерой свое разбитое, окровавленное лицо. Он чувствует - зрителя способна задеть только эта последняя правда. Новый этап эволюции искусства неизбежно вырастет из скрещивания божественного и дьявольского, симбиоза преступности и святости...

- Короче, - не отрывая глаз от фигурок, вычерчиваемых на листке, пробурчал Соломон Барсак.

- Подвожу итоги, - деликатно вклинился Шеф, боявшийся, что в запале Руффо ляпнет лишнее. - Надеюсь ( он обвел глазами присутствующих ), я вижу перед собой единомышленников, которым предстоит хорошо поработать, но и хорошо помолчать. (Шеф сделал лицо, не позволяющее сомневаться в серьезности его расправы с отступниками). В последний раз на общем собрании членов Лаборатории была одобрена кандидатура Дикси Девизо. Мы с Руфино Хогартом основательно изучили досье актрисы. Квентин Лизи помог провести ряд мероприятий по раскрутке объекта номер один. Сегодня имя Дикси вновь появилось в проблемных статьях, о ней вспомнили зрители. Пора переходить к делу. Мы попросили Соломона Барсака на правах старого знакомого поговорить с мадемуазель Девизо, подготовить её к условиям контракта и пригласить сюда для окончательного решения. - Шеф положил руку на плечо оператора : - Ну что, Сол, не подведешь ?

Соломон, опустил глаза, пожал плечами :

- Боюсь, она может оказать сопротивление. То есть, я хочу сказать женщины строптивы, особенно такого класса.

- Уж ты Сол не преувеличивай, не к Софи Лорен отправляешься. У нашей малышки полные нули по всем показателям, я уточнил. - Заметил аккуратный Квентин, выяснивший финансовое положение объекта.

- Я думаю, в понедельник, в одиннадцать утра мы будем готовы встретиться с нашей героиней. Действуй, Сол. Если возникнут затруднения, сообщи. - Заза обвел взглядом коллег: - Все свободны, господа. Спокойной ночи.

Дверь Лаборатории экспериментального кино захлопнулась ровно в 24.00, поразив точностью вздремнувшего привратника.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗАПИСКИ МАДЕМУАЗЕЛЬ Д. Д.

КАК Я ВОСКРЕСЛА

Все это началось в тот день, когда я выпустила на волю запутавшегося в кухонной занавеске шмеля и наполнила стакан водой из-под крана. Мне предстояло проглотить двадцать таблеток, каждая из которых "обеспечивала здоровый биологический сон на девять часов", как сказано в рецепте. Все вместе они должны были сработать куда вернее, отправив страждущую забвения душу в царство вечного покоя.

Телефонный звонок несказанно удивил меня, будто прозвучал уже за границей небытия. "Наверняка это Ал, увидевший мой номер на определителе своего аппарата, - подумала я и попыталась себе представить беседу с ним. Ничего хорошего на ум не приходило - одни упреки и жалобы. Но страшно, до рези в глазах и щекотки в носу, захотелось услышать его голос. В последний раз. Я подняла трубку, прислушиваясь к шелесту эфира и намереваясь молчать до конца.

- Синеглазка, где ты там? Это Сол, Соломон Барсак! Ты что, спишь еще? У меня деловое предложение: хочу напроситься к тебе в операторы.

Я поставила на стол пузырек с желтыми таблетками и потерла лоб. Мысли шевелились еле-еле, словно замороженные. А в воображении вместо Алана Герта, сжимающего "дикарку" в объятиях, вдруг возник Солмон Барсак, сгорбившийся над своей камерой. После съемок "Берега мечты" мы сохранили приятельские отношения с Солом, встречаясь время от времени в разных компаниях. Нам всегда было приятно вспоминать месяц, проведенный в джунглях, и Старика, пропевшего в нашей компании свою "лебединую песню".

- Сол? - тихо спросила я, возвращаясь к реальности. - Ты предлагаешь мне сняться в порнухе?

- Перестань язвить, Дикси. Речь идет совсем о другом.

- Не поняла. О чем "другом"? Старик умер?! - Вдруг сообразила я.

- Э, да ты не в своей тарелке. Знаешь, позволь лучше мне навестить тебя. Давно мечтал о галстуке от Кардена, а здесь, в Риме, нет никакого выбора. И посоветовать некому... Прекрати упираться, Синеглазка, ты в должниках у меня с "Берега мечты". Только мое незаурядное мастерство могло превратить совершеннейшую дилетантку, кувалду, провинциалку...

- Ну-ну, достаточно. Ругаться ты не умеешь и требовать долги тоже. Рэкетир из тебя никудышний, Соломон... Кстати, почему у бельгийца еврейское имя?

- Это я могу объяснить только в интимной обстановке. Как и многое другое, поверь, - ты будешь смущена.

Я рассмеялась, опрокинув локтем приготовленный стакан с водой.

- Заинтриговал. Когда будешь? Жду завтра. Да, привези итальянского кофе. И сэндвичи.

Вода капала со стола подобно весенней капели, возвещавшей начало солнечных дней.

- Что, в Париже снова свирепствует голод? - голос Соломона праздновал победу.

- Уже второй день. И хандра. Но только не у синеглазых блондинок.

...Соломон всегда был симпатичен мне. И тогда, на съемках, и после, при случайных встречах на разных тусовках, он проявлял внимание - совсем мизерное, но какое-то настоящее. После скандала с порнухой тут же позвонил: