Джилл Шелдон - Забвение Страница 24

Видя, что Хоуп никак не реагирует на это, он застонал громче и с надеждой посмотрел на нее. Но сочувствие к его мучениям не мешало Хоуп злорадно улыбаться.

— Да, победа тебе к лицу, — процедил он сквозь зубы, — но твоя нахальная улыбка все портит.

Его ворчливый тон заставил Хоуп закусить губу, чтобы не расхохотаться.

— Сам знаешь, Клейтон Слейтер, если бы победил ты, то хвастался бы до завтрашнего утра. Поэтому, если уж победа за мной, не смей отнимать у меня лавры.

Он засмеялся, но тут же схватился за бока и со свистом втянул воздух.

— Где уж мне тягаться с тобой!

Их взгляды встретились… и обстановка сразу стала другой: веселой, теплой и дружеской.

— Так ты признаешь, что я победила? — спросила она.

Клей, все еще державшийся за бока, только хмыкнул.

— Ладно. Так и быть. Я твой, — сказал он и протянул к ней руки.

— О нет! — засмеялась она и отпрянула от кровати. — Я не говорила, какую награду потребую в случае выигрыша!

— Это верно. — От его голоса, внезапно ставшего низким и хрипловатым, у Хоуп потеплело внутри. — Но если ты еще ничего не придумала, могу кое-что подсказать.

ГЛАВА 11

Невозможно поверить, думала Хоуп, что мужчина, изнывающий от боли, с головы до ног изукрашенный синяками, может быть таким чувственным. И таким обворожительным.

— Не сомневаюсь, подсказать ты можешь. — Она с улыбкой смотрела на Клея. — Только ведь все это одни разговоры…

Он застонал и откинулся на спину.

— Хоть признаться в этом для меня хуже смерти, но ты права. Сегодня вечером я гожусь только для чисто дружеских отношений.

Заметив, что лицо Клея стало вдруг серьезным и что он пристально изучает ее, Хоуп опять почувствовала себя неуютно.

— Догадываюсь, — слегка дрожащим голосом сказала она, — что на уме у тебя не просто дружба.

Клейтон похлопал ладонью по кровати. Его взгляд оставался спокойным, но испытующим.

— Присядешь на минутку?

— Я… я не могу, — запинаясь, пролепетала она. — Я… занята. Честное слово.

— Ты всегда занята. Вредно так много работать. — Взгляд Слейтера спустился на ее живот. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Когда я пришел в кухню, то не увидел ничего нормального. Ты выглядела расстроенной. И одинокой.

— Зато теперь я не одинока.

— Нет. — Его взгляд стал еще более пристальным. — Ты рада этому?

— Не знаю. — Когда Клей смотрел так, Хоуп начинало трясти.

— Так присядешь?

— Ты… снова начнешь целоваться. — Боже мой! Вот так ляпнула.

— Могу, — серьезно сказал Клейтон, поднял голову и заглянул Хоуп в глаза. — Хочешь сказать, что тебе не понравилось целоваться со мной?

— Ничего… ничего особенного.

— Неправда.

— Поцелуи как поцелуи.

Слейтер сел и пригрозил:

— Если скажешь это еще раз, я…

— Что ”я”? — насмешливо спросила она.

— Я… буду целовать тебя, пока ты не потеряешь голову.

Хоуп прыснула со смеху. Она никогда не была в подобной ситуации.

Клейтон вспыхнул так, словно его смертельно оскорбили.

— Иди сюда. Я докажу, что ты ошибаешься.

Хоуп едва сдержалась, чтобы не броситься к нему. Она, сдержанная, подтянутая, хладнокровная доктор Бродерик, готова была лечь с ним в постель и попросить выполнить обещание.

— Откуда ты знаешь, что способен на такое? Я думала, ты ничего не помнишь.

— Если умеешь ездить на велосипеде, то вовек не разучишься, — парировал Клейтон и потянулся к ней. — Иди сюда.

Это будет большой ошибкой, сказала себе Хоуп. Роковой. Хоть она и была убеждена в собственной стойкости, но больше не собиралась льстить его самолюбию. Кроме того, ему было нужно отдохнуть, а ей… Не успела она моргнуть глазом, как оказалась у кровати. Матрац скрипнул под ее коленями.

Слейтер заставил Хоуп лечь рядом, склонился над ней и с гордой улыбкой прошептал:

— Только осторожно. Я еще очень слаб.

Она подняла глаза и хотела что-то ответить, но губы Клейтона уже прижались к ее губам. Не отрываясь от них, Слейтер оперся на расставленные локти. Длинная голень раздвинула ей колени, а бедро крепко прижалось к горячей промежности.

Широкие ладони обхватили лицо Хоуп. Рот Клейтона жадно овладел ее губами, заставив их отвечать на поцелуй, и прижимался к ним все сильнее, пока она не застонала. Пальцы Клейтона вплелись в ее волосы, не давая пошевелиться.

Руки Хоуп непроизвольно обхватили его плечи, пальцы напряглись и впились в кожу. Это прикосновение заставило его застонать и слегка пошевелить бедром. Хоуп мысленно ахнула и бесстыдно обвила это бедро ногами. Ее тело охватило пламя.

Он слегка приподнял голову и, тяжело дыша, прошептал:

— Хоуп!

Но она еще не насытилась поцелуями. Хоуп запустила пальцы в его волосы, заставив нагнуть голову, и получила то, что хотела, — жаркий, влажный, неторопливый поцелуй. Она благодарно погладила его покрытое синяками лицо. Клей, не сводивший с Хоуп неправдоподобно потемневших глаз, поймал горячими губами кончик ее пальца и начал сосать его.

Она откинулась на подушку, жалобно застонала и еще крепче стиснула бедро Клея.

— Хоуп… — Целуя ее шею, Клейтон отодвинул губами воротничок. Язык его скользнул под ткань и коснулся ключицы. — Милая…

— Поцелуй еще, — вслух произнесла Хоуп.

Он таинственно улыбнулся и выполнил просьбу, крепко прижавшись к женщине нижней частью тела и дав ей почувствовать всю силу овладевшего им желания.

Она беспомощно застонала.

— Хоуп, — сказал Клей, с нежной улыбкой глядя на нее сверху вниз и давая возможность следить за его губами. — Ты…

— Нет. Еще, еще…

Говорить Хоуп не хотелось. Хотелось снова испытать умопомрачительное прикосновение его губ. Хотелось забыть о собственном существовании и бесследно раствориться в море блаженства. Она снова попыталась притянуть его к себе, но на этот раз Клейтон удержал ее и посмотрел с улыбкой, юмора в которой было явно больше, чем чувственности.

— Хруп, я…

— Клей!

— Я только хотел сказать…

— Целуй же! — Он что, тупой? Неужели не соображает, что дал ей то, о чем и мечтать не приходилось?

— Ты ужасно милая. Особенно сейчас. — Лукаво улыбаясь, Клейтон наклонил голову, и Хоуп облегченно вздохнула. Но вместо поцелуя он прошептал ее имя. Его рот был совсем близко, однако возбужденная Хоуп уже ничего не слышала и догадывалась обо всем лишь по движению губ.

Она отчаянно замотала головой, однако Клейтон повторил ее имя и принялся улыбаться, словно чего-то ждал.

— Что? — наконец спросила Хоуп, удивляясь, почему он не целует ее. И как может улыбаться, видя, что она сгорает от желания.

Кончики его пальцев поглаживали ее вспухшую нижнюю губу и ласкали подбородок. Клейтон тесно прижимался к ее животу.

— Что? — с досадой повторила она. Какая муха его укусила?

— Я победил, малышка. — Изумрудные глаза искрились. — Ты окончательно потеряла голову.

На следующее утро Клейтону явно полегчало. Он с улыбкой вспомнил, каким ошарашенным стало лицо Хоуп, услышавшей о его выигрыше в их маленьком пари. Все еще улыбаясь, он без особых усилий выбрался из кровати.

Затем Слейтер встал под горячий душ и сам удивился, что не вскрикнул, когда тугая струя ударила по его ребрам. И пижамные брюки он тоже натянул не поморщившись.

Но когда зеркало отразило совершенно чужого человека, его хорошее настроение мгновенно улетучилось. У незнакомца были мрачные темно-зеленые глаза, угрюмый неулыбчивый рот и волосы, цвет которых Слейтеру тоже ничего не говорил. Черт, кто же он такой?

Он знал, что необходимо выяснить это как можно скорее, но не помнил почему. Это бесило его. И пугало.

А вдруг он навлечет на Хоуп беду? Господи помилуй! Эта женщина была для него… Проклятие, чем же она для него была? Слейтер не помнил своего прошлого, но почему-то был уверен, что женщины значили для него не так уж много. Зато много значат сейчас. По крайней мере, одна из них.

Минутку…

Клейтон еще раз взглянул на свое отражение в зеркале. А откуда ему известно, что Хоуп непременно присутствовала в его прежней жизни?

Он шарахнулся от этой мысли, а заодно и от зеркала.

Уже в который раз за последние дни Клейтон взял с тумбочки свой бумажник, обнаруженный Хоуп. Там было совершенно пусто: ни денег, ни водительского удостоверения.

Пальцы рассеянно поглаживали дорогую коричневую кожу с искусно выполненным тиснением двух слов ”Клейтон Слейтер”.

Эти буквы, ставшие знакомыми до последнего завитка, как и имя, которое они составляли, ничего не говорили ему. Абсолютно ничего.

Он потрогал мягкую тонкую шагрень, напрягся… и внезапно услышал голоса…

— Вот, милый, — сказал смеющийся женский голос.