Анна О'Брайен - Фаворитка короля Страница 27

Как она была откровенна! Говорила до боли честно, прямо, не оставляя места недомолвкам. Все переживания живо отражались на ее лице, оставалось только ждать, что она решит. И эта минута наступила.

— Сделай это, Алиса. Ради меня. Мне казалось, что я смогу просто побыть в сторонке и не мешать, чтобы все случилось само собой, чтобы мне не пришлось вести с тобой эту беседу. Но я не смогла так. Ты заслужила право знать, что я сделала и почему. Ты слишком умна, с тобой нельзя не считаться, нельзя из одной прихоти избавиться от тебя в таком сугубо личном деле. — Она облизала пересохшие губы, словно ей требовалось собрать все свое мужество перед тем, как продолжить. Собрала и договорила: — Я попросила моего господина взять себе любовницу, ибо мне телесная близость уже не по силам.

Ах, Филиппа! Я могла себе представить, сколько сил ей понадобилось, чтобы решиться на такое. Ей ведь пришлось переступить через свою гордость и забыть о положении жены Эдуарда.

— Я хочу, чтобы он взял тебя, Алиса. Как ты думаешь, зачем я позволила ему увидеть тебя?

В моей душе зашевелилось новое чувство.

— Значит, вы это все замыслили…

— Замыслила? Да, наверное, хотя само слово мне не по душе. Скажем так — подобная мысль посещала меня уже давно.

— И король об этом знает? — Мне вдруг стало противно при мысли о том, что они заранее обо всем договорились, а я была всего лишь пешкой, которую умело двигали по доске, и грудь мою захлестнула волна холода.

— Не знает. — Филиппа издала короткий хриплый смешок. — Он всю жизнь привык принимать решения самостоятельно, и в этом деле он иначе не поступит. Неужели хоть один Плантагенет позволил бы женщине выбирать для него возлюбленную? Да ни за что! Мы все пляшем под дудку Эдуарда.

Охвативший меня ужас немного отступил.

— Но ведь при дворе столько красавиц…

— Мой супруг прекрасно понимает, сколько красавиц окружают его! И если бы захотел взять в любовницы какую-то из них, он так бы и сделал. Но ты, Алиса, обладаешь странной притягательностью. Я молилась о том, чтобы он заметил тебя и не остался равнодушным.

— Но ведь это предательство! И разве это не унизительно для него? Даже для нас самих, если мы беседуем об этом в таком тоне? — Я поняла, что говорю шепотом, словно опасаясь, будто нас могут подслушать существа, вытканные на гобеленах. — Это бесчестье для него как мужчины.

— Нет, милая девочка. Не нужно так думать. Хранить целомудрие для него непомерный груз, он мужчина очень горячий, однако много месяцев он несет этот груз ради меня. — В ее улыбке отразилось все восхищение своим супругом. — Это мой ему подарок — и твой дар мне. Ты была никем, Алиса. Я вознесла тебя, а теперь ты сможешь отплатить за это.

— Мой дар вам… — Я старательно обдумала эти слова.

— Да. Ты вот говоришь об унижении. Но подумай сама! Разве потерпела бы я, чтобы он взял в порыве долго подавляемой страсти какую-нибудь обычную блудницу? Или титулованную даму из моей свиты? Охваченный страстью мужчина не всегда способен хладнокровно все взвесить. А я не вынесла бы скандала… Всегда скорее веришь в худшее, а у меня уже не осталось сил встречать невзгоды с высоко поднятой головой…

В коридоре послышались тихие шаги, постепенно они приближались.

— Вы уверены в этом, миледи? — спросила я. Настало время решаться: потом нам обеим отступать будет уже некуда.

— Больше, чем когда бы то ни было. — Она наклонилась, с трудом, но решительно, и поцеловала меня в лоб. — Мне нужно идти: не хочу, чтобы нас увидели вместе. Мы не устраиваем заговор, и Эдуард не должен нас в этом заподозрить. Дай ему то, что он хочет, Алиса, и знай, что я тебя на это благословила.

Она повернулась, чтобы уйти, но я остановила ее вопросом:

— Вы как-то говорили, что мне предназначено сыграть некую роль. Вы тогда имели в виду вот это?

— Да. — Она обернулась через плечо. — Ты убедишься, что Эдуард — несравненный любовник. — Горе душило ее; я услышала сдавленное рыдание. — Я постараюсь, чтобы тебе было как можно легче, насколько это в моих силах.

Один миг, показавшийся мне целым веком, мы смотрели друг другу в глаза: Филиппа — с решимостью, порожденной отчаянием, а я — с изумлением перед ее отвагой и с полным пониманием того, что ни мне, ни ей эта роль не дастся легко. Ну как сможет любящая жена ежедневно находиться в обществе наложницы своего мужа? Я бы такого не вынесла. Теперь-то я поняла, что говорила королева о своем печальном бремени.

Она удалилась, а у меня от полнейшей растерянности голова шла кругом. Дверь в коридор отворилась в ту самую минуту, когда захлопнулась дверь, ведущая в комнаты Филиппы. Я гордо вскинула голову и приготовилась стать любовницей короля с благословения его жены. Для этого всего-то и нужно, что последовать за королевским пажом… Бог свидетель! В эту ночь мне понадобится много храбрости, а я подозревала, что весь свой запас уже израсходовала.

В дверях стоял Уикхем, глядя на меня как на мошку, которая вот-вот сгорит в пламени свечи.

Он шагнул вбок и махнул мне с невероятным пренебрежением. Глаза его ни разу, ни на мгновение не встретились с моими — он упорно смотрел куда-то поверх моего левого плеча. Похоже, он был не в силах смотреть мне в глаза, боясь увидеть в них ту ужасную вину, которая вот-вот ляжет на мою душу.

— Вам надлежит следовать за мной, мистрис Перрерс. Грешно так поступать! — проворчал он, когда я проходила в дверь мимо него.

— Такова воля короля. — Чем меньше я стану говорить, тем лучше.

— Вам не следовало участвовать в этом.

— Меня вызывают, — коротко, но решительно сказала я.

— Несомненно, вы сами это подстроили! То, что вы делаете, не может не вызвать отвращения у всякого, кто сохранил хоть каплю порядочности. Вы всем обязаны королеве, и так-то вы ей платите. — Уикхем даже щелкнул зубами.

— Мне кажется, пора идти, — ответила я на это и отвернулась, не желая видеть его сверкающие презрением глаза.

Он провел меня чередой пустынных коридоров. Что, всех нарочно отослали с нашего пути? В ту ночь, когда я ступила на новую (и небезопасную) тропу, нам не встретился ни один паж, или писец, или слуга, ни единый человек из обширного дворцового хозяйства или королевской свиты. Мой сопровождающий хмуро молчал, так что я, кажется, даже на вкус ощущала его неодобрение, чувствовала, как оно жжет мне кожу. В какой-то миг я чуть было не остановилась. А что, если я откажусь повиноваться? Таким ли путем хотелось мне расстаться со своей невинностью — в тенетах хитроумных замыслов королевской четы, несущих блага королю и королеве?

Я тряхнула головой, отгоняя бесполезные мысли. Отказаться было нельзя. Слишком быстро развивались события, и слишком далеко уже зашло дело. Меня несло по течению, как палый лист, хотя я все же не была так бездумна. Когда я на миг застыла там, в коридоре, губы у меня сложились в улыбку. Я всей душой прочувствовала важность происходящего. Я стану больше чем фрейлиной, я стану тем, кем меня хочет видеть Эдуард. Какая женщина в здравом уме откажется от такой неслыханной чести — стать избранницей самого короля? Уж я не откажусь.

Я быстро зашагала за Уикхемом, пока он не остановился, да так резко, что я едва не наступила ему на пятки. Он круто развернулся, вынудив меня отступить назад, и тут же крепко ухватил за запястье — не просто взял за руку, как надлежало бы священнику.

— Не нужно бы вам здесь быть! — В его глазах плескалась ярость, губы от злости сжались в тонкую полоску. Но и меня не на шутку рассердили его поучения.

— Вы что, не впустите меня к своему королю? Даже вам не дано такой власти, Уикхем. — Я придала голосу насмешливый оттенок. — Вы можете строить стены и арки, но не вам диктовать свою волю королю!

Он тут же отпустил мою руку и толкнул так сильно, что я отлетела к стене.

— Уикхем!.. — Я задохнулась от возмущения.

Он не желал слушать меня. А что могла сказать я, не выдавая хитрый замысел королевы? Уикхем слегка прикоснулся к двери, отворил ее, отступил на шаг и махнул рукой. Я вошла, и дверь за мной затворилась.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я оказалась в опочивальне Эдуарда. На всем ее роскошном убранстве лежала печать мужского вкуса: стены обшиты деревянными панелями и увешаны гобеленами, в камине пылают поленья, рядом свернулся калачиком любимый охотничий пес. Молитвенная скамеечка и распятие. Сундук, стол-конторка, кресло с высокой резной спинкой и резными же подлокотниками — короче говоря, роскошная обстановка, как я поняла с первого взгляда. Уже успела привыкнуть во дворце к великолепию обстановки. В этой комнате имелось все, чего только мог пожелать дворянин, который любит молиться, много читать и наслаждаться удобствами. Большую часть жизни Эдуард провел в лишениях, воюя во Франции, зато в Хейверинге — сколь бы ни был этот дворец скромен в сравнении с поистине королевскими Вестминстером и Виндзором, — он наслаждался всеми преимуществами своего высокого положения.