Мила Бояджиева - Сладкий роман Страница 28

- Прекрати, детка! - Он прижал мои взметнувшиеся кулаки к груди. - Я имел в виду, что спас бы любого, кто вздумал бы прощаться с жизнью на моих глазах - старуху, инвалида, ребенка или такую обалденную красотку, как ты.

Да, Чака действительно можно признать глупым лишь в пределах разумного. Конечно же, я ему поверила, но возможность когда-нибудь услышать подобную оговорку на более серьезных основаниях повергла меня в бешенство.

- Отлично! - Я мигом вскочила на поручни, придерживаясь за бортовой флагшток. За спиной чернела трехметровая бездна. По смоляной поверхности волн разбегались звездочки от наших огней. Нежный шелк белого вечернего платья трепетал у стройных ног, волосы взметнулись, подхваченные ветром. Я даже представила, как дерзко блестели мои синие глаза.

Чак не пошевельнулся, откинувшись в кресле. Лишь легкое покачивание полуснятой сандалии на закинутой ноге выдавало скрытое напряжение. Он даже не смотрел на меня, подняв лицо к звездному небу, и углубившись в слушание блюза.

- А знаешь, Чаки, Чарльз Куин, мне не достаточно для счастья твоих боевых успехов! Мне даже не жаль думать о том, что сегодняшняя свалка на палубе была последней, - убедившись, что он все-таки глянул на меня - хмуро и недоверчиво, я отпустила рею и сделала шаг в сторону, ощутив всем телом, что моей способности удержать равновесие хватит на пару секунд.

Чак рассчитал на три, чтобы поймать меня под руки уже по ту сторону поручней.

- Черт, вся буду в синяках, ты вцепился мне в ребра, как экскаватор! шептала я уже на его груди и вслед за этим получила пощечину.

Так. Чего только не было в моей увлекательной биографии, но никто ещё не бил Дикси Девизо. Не считая детских шлепков за размазанный по скатерти крем или затоптанную клумбу. Мой ответный удар был звонким - от души. Чак сжал зубы и сильным рывком вытолкнул скандалистку в центр "ринга", - он все ещё боялся оставлять меня у барьера.

- Отлично! Первый раунд! - Я подошла к рубке и быстро щелкнула выключателем. Прожектор вспыхнул, уставившись равнодушным круглым глазом в пенную дорожку за кормой.

- Ты заслужила трепки, детка! - Чак вытащил брючный ремень и направился ко мне с вполне определенными намерениями. - Ну-ка, подставляй свой вертлявый зад.

Вместо этого я показала ему язык и прижалась к стене.

- Молодец, дорогая, высший класс! - шепнул кто-то за переборками. Или это только показалось? Но почему-то стало скучно, будто снимали восьмой дубль. Я покорно сбросила трусы и, задрав шифоновый подол, повернулась к Чаку. Он увлеченно огладил раза три ремнем мои ягодицы и приступил к иным доказательствам своей власти. Мы только вошли во вкус, как Чак странно изогнулся, застонав, а затем оттолкнул меня и выпрямился. Выключатель щелкнул, прожектор погас.

- Уф! Чертовы твари слетаются на свет. У меня полная башка стрекоз и что-то колючее возится за шиворотом.

Боже, он даже не снял пиджак!

О,ЧАККИ!

На следующий день мы дулись друг на друга. Это приятно, когда примирение уже в кармане. Подколы, придирки, отмалчивания. Впрочем, с Чаком лучше всего выходило отмалчивание и детская игра в "назло". Если я чего-то хотела, он делал ровно наоборот. Поэтому Солу ничего не стоило уговорить нас совершить вечернюю вылазку в маленькое курортное местечко неподалеку от Костельон-дела-Плана. Стоило лишь мне заявить, что желаю провести вечер на яхте, Чак загорелся идеей прогулки по берегу.

И вот мы уже потягиваем красное вино в маленьком, сомнительного вида ресторанчике, расположенном прямо на набережной. Мы выбрали столик на улице, чтобы разглядывать фланирующую толпу. Обслуживающий нас официант подросток, испанских, по-видимому, кровей, не смотря на врожденный дефект речи и тик, корежащий поминутно его лицо и шею, оказался весьма расторопным. И как они умудряются не путаться в длинных, доходящих до носков черных ботинок фартуках? Ботинки нашего гарсона были далеко не новы, но старательно вычищены, а шустрые смуглые руки хоть и без перчаток, но с чистыми ногтями. Мне приходилось придирчиво следить за этими мелочами (как и за чистотой посуды и бокалов), потому что именно вопреки моему желанию посетить лучший ресторан города, мы завалились "на дно". Подыграв таким образом Солу, нацелившему меня на "программу трущобного борделя", я все же не хотела подцепить желудочно-кишечную инфекцию, как и любую другую тоже: в моей сумочке лежал необходимый набор самообороны - контрацептивы разного спектра действия.

Гарсон самостоятельно притащил колоссальную жаровню с тлеющими углями, на которой покоился целый котел под блестящей крышкой. Пожелав нам приятного аппетита, он с причмоком, превращенным тиком в болезненный стон, отворил котел, представив гору красноватого от помидор и перца риса с захороненными в нем всевозможными дарами моря. Надо сказать сразу - с песком, раковинами и остатками водорослей, что вызвало во мне брезгливое содрогание и подстегнуло, конечно же, наигранный аппетит моих сотрапезников.

Пока они выуживали из риса мелких креветок, худосочных улиток, каких-то ракушек, я потягивала терпкое вино и тоскливо разглядывала толпу. Вереница фонарей, идущих вдоль набережной и огни из близлежащих домов, сплошь занятых кафе, пивными, ресторанчиками, барами, заливали все вокруг ярким, пестрым светом дешевого праздника. Из соседнего бара, мерцающего ядовитой синевой, вместе со всполохами "взрывов" и "артобстрелов" игровых автоматов доносились надрывные стенания тяжелого рока. Возле бара крутились подростки, изо всех сил старающиеся казаться "подозрительными" - резаная кожа, пиратские косынки на бритых или патлатых головах, железки на всех местах и обязательное наличие приваленного поблизости мотоцикла. Впрочем, они действительно чего-то налакались или нанюхались - не может же нормальный человек по доброй воле находиться более двух секунд в иссиня-зеленых вопящих и лающих недрах этого заведения.

Прогуливающаяся публика делилась на две категории - туристов и местных. Туристы чаще всего держались стайками и, несмотря на позднее время, не оставляли своих панам, фото - и видеокамер. Были среди них и лирические парочки, совершающими брачное или "деловое" турне. Они выглядели, как правило, нарядно и передвигаться в обнимку. Меня интересовали потенциальные партнеры на сегодняшний вечер - проститутки обоего пола. Женщины слонялись тут всякие, предпочитая, независимо от возраста и комплекции, национальную форму ожежды. "Карменситы" с цветком в волосах или в выемке грудей, с затянутыми корсажами и черным кружевом белья прогуливались возле нашего столика, поглядывая на моих приятелей. А пара смуглых лиц с усиками и смоляными глазами над лоснящимися толстыми щеками, многозначительно развернулись в мою сторону. Ужасно! И все это - за пять тысяч баксов. Неужели я так здорово влипла? Вспомнив о своей хитрости, я повернула стул в направлении толстомордого кавалера и вполне отчетливо дала понять Чаку, что строю джентльмену глазки. Заметив это, Сол вспыхнул энтузиазмом:

- А что бы нам не гульнуть сегодня по-настоящему?! Конечно, тут не Амстердам. Но зато как волнуют южный темперамент и душок "дна" - чистый разврат, грязная грязь!

- Не ты ли, Сол, вчера призывал нас к целомудрию и высоким чувствам. Ехидна. Я уже чуть было не заставила Чака взяться за сочинение сонета... заметила я, не отрывая взгляда от намеченного "кавалера". - Действительно, в этих первобытных жирных южанах есть нечто... отталкивающее.

- Но не во всех, - коротко заметил Чак и, следуя за его взглядом, я увидела подростка, одетого тореадором.

Он стоял, небрежно прислонившись к стене горластого бара, изредка обмениваясь репликами с проходившими мимо "крутыми". Высокий и гибкий малый, потому так картинно сидело на нем старенькое карнавальное облачение. Белые гольфы, темно-зеленые, слишком узкие атласные панталоны с золотыми галунами, бархатное болеро, распахнутое на груди, и вылинявшая пестрая косынка, повязанная до бровей. Чудесное лицо - узкое, тонкое, с крупным горбатым носом и маленькими, глубоко посаженными глазами. Я с пренебрежительной ухмылкой отвернулась: "Сопляк". Чак поманил парня пальцем.

- Добрый вечер сеньоры, - подойдя, поздоровался он и добавил по-английски, - Золото? Секс?

Мы с Чаком переглянулись, мгновение сверлили друг друга прищуренными глазами.

- Золото! - буркнула я.

- Секс, - с вызовом заявил Чак, будто сделал коронный карточный ход.

- Эй, Чаки, это только сводник. Сейчас отведет тебя к "сестренке" на семь пудов или, ещё лучше, к "братику", - с подначкой предупредил Сол.

- Мы хотим быть втроем, - я, ты, она! - Чак ткнул в обозначенных персон пальцем.

- О'кей. Пойдемте со мной, - по-деловому согласился "тореадор". ? Здесь совсем не далеко.

Мы поднялись.

- Сол, пожалуй, я вернусь с тобой на яхту. Кажется, переела, взмолилась я.

Чак тут же подхватил меня под руку и бросил Солу: