Джудит Гулд - Вторая любовь Страница 29

Два с половиной года.

Два с половиной нескончаемых года.

Как раз два с половиной года назад их брак налетел на скалы, и именно столько времени они с Хантом не были мужем и женой в библейском смысле. И даже тогда, в последний раз, физический акт не доставил особенного удовольствия.

И вот теперь Глория бежала, ее шаги становились все быстрее, а воспоминания наотмашь били ее, огрызались, а она все пыталась, должно быть, уже в тысячный раз, точно определить тот момент, когда ее жизнь повернула не в ту сторону. Она по-прежнему хороша… Разве нет? Определенно, мужчины все еще находят ее привлекательной.

Тогда почему, почему она обречена на фиктивный брак? Вести, со всех практических точек зрения, холостую жизнь соломенной вдовы? Неужели никогда больше она не ощутит в себе тепло и силу мужчины?

Неужели ее сексуальная жизнь станет такой же, как и брак?

О, Господи!

Глория задохнулась, и ей пришлось остановиться, прислониться спиной к грязной оштукатуренной стене, чтобы перевести дыхание. Легкие горели, в боку закололо. И, великий Боже, у нее отваливаются ноги.

«Эти туфли, — мрачно подумала она, поднимая одну ногу, обутую в модель от Маноло Блахника, и массируя лодыжку, — созданы не для того, чтобы гулять по мостовым».

Глория стиснула зубы. «Стоит взглянуть правде в глаза, Гло. Можешь бежать так быстро и так далеко, как хочется, но от демонов тебе не скрыться. Есть только одно средство утихомирить их и посадить на привязь».

И средство это было ей известно.

Выпивка.

Да! Это как раз то, что ей нужно! Один маленький глоток, чтобы притупить вечную боль пустоты, успокоить ее бесчисленные страдания.

Глория отвернулась к стене, открыла сумочку и торопливо достала плоскую бутылку. Она показалась странно легкой, и когда Глория потрясла ее, жидкость не плеснулась внутри.

Проклятье! Она наверняка прикончила ее в дамской комнате в ресторане.

Трясущимися пальцами Глория спрятала бутылку обратно в сумку.

И что теперь?

Нужен бар, что же еще?

Точно. Ей необходимо найти маленький уютный бар, где ей удастся обрести свободный от чувства вины комфорт благодаря одной-двум рюмкам.

Только теперь Глория обернулась и огляделась вокруг. Она медленно повернула голову, почти механически, словно это была поисковая, запрограммированная заранее тарелка радара, и лишь в это мгновение заметила, насколько потрепанным и незнакомым выглядит окружающий ее пейзаж.

Господи Боже, откуда это? Бродяги — бродяги! — вышли из двери и идут по тротуару! И такие же выстроились в шумную очередь у бесплатной столовой через дорогу.

Бездомные! Где это я, черт возьми…

Охваченная паникой, совершенно растерявшаяся, Глория начала оглядываться в поисках ближайшей таблички с названием улицы. Говард-стрит! Это совершенно сбило ее с толку. Когда это, черт возьми, она пересекла Маркет, диагональный проезд, где широкий газон отделяет Южный Маркет от остальной части Сан-Франциско? Не могла же она пересечь все эти улочки с их зелеными газонами по центру и не заметить?

Но, очевидно, так и произошло.

Черт! У нее снова навернулись слезы на глаза. Глория про себя обругала Алтею. Если бы старая сука не превратила ленч в наказание, она бы не ощутила потребность убежать и не оказалась бы здесь, в Южном Маркете, к тому же на Скид-Роу!

«Господи Боже ты мой, — с презрением подумала она, — еще не хватало, чтобы меня нашли мертвой в одной их этих забегаловок!»

Молодая женщина сделала шаг вперед по потрескавшемуся тротуару, судорожно соображая и оглядывая улицу вверх-вниз, выискивая среди плотного, изрыгающего зловоние потока машин свободное такси.

Пустая затея.

Потом ее сердце забилось быстрее, когда она заметила ржавую вывеску с изогнутыми неоновыми трубками и оптимистично подмигивающим бокалом с мартини, укрепленную чуть дальше по улице: Салун «Белая Роза». Коктейли.

«Так, так, так, — подумала Глория. — Вот что мы имеем. И всего через две двери…»

Потом она скорчила гримасу и презрительно понюхала воздух.

Никаких сомнений, обычная забегаловка на Скид-Роу.

Женщина колебалась, почти ощущая на языке благословенный бальзам, способный облегчить ее боль.

«Ладно, какого черта? Выпивка всегда выпивка», — решила она.

И прежде, чем смогла передумать, Глория расправила плечи, решительно направилась к «Белой Розе» и широко распахнула дверь.

Оказавшись внутри, она мгновенно подалась назад, ее ноздри раздулись от отвращения. Помещение походило на пещеру. Очень тепло. Очень мрачно. И очень, очень запущенно. Все перекрывали запах застоявшегося дыма и вонь от пролитого пива.

Моментально потеряв всю свою решимость, женщина остановилась прямо у двери, моргая и ожидая, пока ее глаза привыкнут к темноте.

Медленно все вещи встали на свои места. Сигаретные окурки, словно конфетти, усыпали вздувшийся волнами линолеум на полу. Люди, похожие на трупы, привалились к стойке, словно приклеенные к стульям перед засиженным мухами зеркалом. Бармен с пивным животом размышлял над карточкой тотализатора. А над ним укрепленный на стене телевизор с выключенным звуком содрогался в спазмах плохого изображения.

За столиками никто не сидел. Никаких разговоров. Молчал даже музыкальный аппарат. Единственный звук издавал один из постоянных клиентов, выдававший длинные заливистые рулады храпа.

Ну и что? Я сюда заскочила не ради блестящей беседы. И я не ожидала оказаться в «Ритце». Все, что мне нужно это выпивка и анонимность.

Глория прошла к маленькому столику в дальнем конце зала и отодвинула шаткий деревянный стул. Она чопорно села, положила сумочку на стол и собралась было пристроить туда же и локти. Но увидев грязное пятно, передумала и сложила руки на коленях.

Через какое-то время рядом возник бармен.

— Что будете, леди? — тяжело дыша, спросил он. В его голосе слышалось раздражение.

— Двойную водку, пожалуйста. Чистую, — заказала Глория.

И совершила огромную ошибку. Это была выпивка со Скид-Роу и отдавала ею. Первый же пробный глоток обжег Глории горло. Все равно что хватить горящего напалма. Ее лицо исказила гримаса. Женщина невольно содрогнулась, обругав себя за то, что не заказала приличную марку.

«И все-таки это лучше, чем ничего», — сказала она самой себе, не в состоянии противостоять своему желанию, подавить его.

И с иронией подняла стакан.

— За отсутствующих сук, — с горечью произнесла Глория тост, в ее глазах вспыхнула ненависть. — Твое здоровье, Алтея!

И взяв себя в руки, она запрокинула голову, поднесла стакан к губам и одним длинным глотком выпила его содержимое. Мускулы ее горла сжимались и разжимались, стараясь проглотить глоток за глотком. Наконец миссис Уинслоу со стуком поставила стакан на стол.

И вовремя. Водка не просто ударила по ее внутренностям. Она взорвалась у нее в желудке. Глория мгновенно ощутила, как на глазах выступили слезы, лицо посерело, и желудок конвульсивно сжался. Черты ее лица исказились от отвращения, она согнулась над столом, прижав одну руку к животу, а другой прикрывая рот.

«О Господи! — Глория подавила стон. — Меня сейчас вырвет!

Она стиснула зубы, борясь с желанием извергнуть жидкость обратно, и вдруг — ап! Волна тошноты отступила и исчезла.

О-ох! Сладостная передышка…

Глория ощутила, как внутри нее разливается розовое сияние.

Ушли прочь ее проблемы, испарились ее заботы.

Еще раз повторить, и она будет готовенькая!

Повернув голову, чтобы привлечь внимание бармена, Глория вдруг безошибочно осознала мужское присутствие. Теперь она увидела, от кого исходят флюиды.

Один из мужчин развернулся на своем стуле и небрежно откинулся назад, опершись локтями о стойку. И намеренно медленно вращался туда-сюда на высоком табурете. Чтобы лучше дать рассмотреть нижнюю часть своего тела, затянутую в джинсы «Ливайс».

Что-то в нем заставило Глорию задержать взгляд.

Он молод для того, чтобы быть здесь хозяином. Приблизительно лет двадцать пять. Высокий, смуглый, по-мужски красивый. Влажные глаза самца, то ли черные с поволокой, то ли темно-карие. При таком освещении Глория не была уверена в цвете, но в них светился огонек вызова, который, как ей представлялось, мог стать очень серьезным.

Определенно, с этим мужиком не пошутишь.

И все-таки…

И все-таки это самый красивый самец, которого ей приходилось встречать за… Да что там, никогда не встречала. И он так это лениво, бесстыдно ее разглядывает, а у нее покалывает кожу, и кровь бросилась в лицо.