Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Нежная душа Страница 31

Эрмин старалась скрыть ото всех снедавшую ее тревогу. Она искренне обрадовалась встрече с сестрой Викторианной, и все же атмосфера санатория удручала ее. Эрмин без конца возвращалась мыслями к маленькому Жорелю, на лице которого читалось совсем не детское отчаяние, и к Эльзеару Ноле, которого, судя по всему, болезнь заставляла чувствовать себя чуть ли не отверженным. Для грусти была и еще одна причина: последние двадцать минут она ощущала сильную боль внизу живота.

«Скорей бы прошло! — взмолилась про себя Эрмин. — Боли быть не должно, это плохой знак».

Она никому не хотела говорить о своем недомогании. Еще около часа Эрмин беседовала с пожилой монахиней и ее помощницей, потом поднялась за своими вещами. Боль не отступала. Наконец пришло время прощания.

— Я вам напишу, — пообещала она сестре Викторианне. — Я так рада, что мы увиделись!

— Да и мне теперь спокойнее, когда я знаю, что у тебя есть мать, супруг и прекрасный малыш. Не забывай мои советы, милая моя Мари-Эрмин!

— Я их не забуду, — пообещала молодая женщина.

Интендант санатория предложил проводить Эрмин с Шарлоттой на вокзал, чтобы им не пришлось самим нести тяжелые чемоданы. Эрмин поцеловала сестру Викторианну. У обеих слезы навернулись на глаза. За окнами в перламутровом свете зимнего солнца серебрился снег. Шарлотта с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух. Она была рада, что они возвращаются домой. Приключений ей хватило с головой, и она уже успела соскучиться по своей уютной комнате, игрушкам и школьным товарищам.

Никто не заметил стоящего у окна Эльзеара Ноле. Он смотрел, как уходит его одетая в великолепную шубку дочь, толкая перед собой коляску, в которой спал его внук.

«Как могло случиться, что она вышла замуж за сына Анри Дельбо? — недоумевал он. — Память у меня хорошая, значит, я ничего не путаю. Сына Дельбо звали Клеман. Голова идет кругом! Я должен знать, что случилось на самом деле! И Лора… Каким чудом она осталась жива и откуда у нее деньги?»

Непонимание и неверие оказались сильнее волнения. Нет, он просто не может умереть, не узнав правды! Сжав кулаки и стиснув зубы, мужчина смотрел на удалявшуюся грациозную фигурку своей дочери, что становилась все более расплывчатой из-за наполнивших его глаза горьких слез. Внезапно все утонуло во мраке. Он потерял сознание и упал на пол.

Эрмин испытала чувство облегчения, оказавшись наконец в вагоне поезда. Она и не догадывалась, что видела собственного отца, говорила с ним. Молодая женщина очень замерзла и с беспокойством думала о том, как им с Шарлоттой добраться из Шамбора в Валь-Жальбер сегодня вечером.

«Будет совсем темно! Нужно было зайти на почту и отправить телеграмму маме. Они с Хансом приехали бы за мной на вокзал. Хотя тогда бы мне пришлось рассказать им о своей неудачной поездке… Боже, как же мне больно…»

Молчание Эрмин и тревожное выражение на ее лице обеспокоили маленькую Шарлотту.

— Что с тобой, Мимин?

— Ничего, дорогая! Просто мне очень хочется поскорее оказаться дома, в тепле.

Она погладила девочку по щеке и снова погрузилась в свои мысли, то и дело прислушиваясь к терзавшей ее боли. Прошло два долгих часа, и настала пора кормить Мукки. Сын только-только выпустил изо рта сосок, как по бедрам Эрмин потекла теплая жидкость, пропитывая белье и брюки из джерси. Страхи молодой женщины подтвердились. Сама не своя от ужаса и отчаяния, она замерла, боясь шевельнуться. Никогда раньше она не испытывала такого ощущения непоправимой потери.

«О нет! Только не это! Господи, только не это! У меня выкидыш! Это не задержка месячных, я уверена! Меня тошнило. Еще сегодня утром у меня желудок переворачивался от любого сильного запаха!»

К ужасному разочарованию добавлялось чувство неловкости. Как остановить этот поток крови, да еще в таких условиях? Эрмин порадовалась, насколько это было возможно в такой ситуации, что надела достаточно длинную шубу, которая скрывала ее беду от чужих глаз.

«Слава богу, что я ничего не сказала Тошану! Он не узнает. А если бы узнал, то имел бы полное право меня возненавидеть и даже презирать. Но почему это случилось со мной, почему? Может, в поездах часто случаются выкидыши? Ведь вагоны раскачиваются так сильно…»

В глубине души молодая женщина знала, что точной причины того, что произошло, нет. И все же чувствовала себя виноватой.

«Если бы я осталась в Валь-Жальбере, то не потеряла бы ребенка!»

Эта мысль стала последней каплей: Эрмин разразилась рыданиями. Шарлотта вскочила с сиденья и бросилась обнимать старшую подругу.

— Почему ты плачешь? Скажи! С тобой что-то не так, я же вижу!

В иных обстоятельствах Эрмин ничего не стала бы говорить девочке, ведь та была еще слишком мала, чтобы знать подобные вещи. Но сейчас она пребывала в состоянии паники и не знала, где искать помощи.

— Я потеряла ребенка. С утра у меня сильно болел живот. Но я думала, что это скоро пройдет. Увы, случилось самое плохое. Дорогая, ты присмотришь за Мукки? Мне нужно выйти в туалет. И, прошу тебя, принеси мой чемодан, мне придется переодеться.

Глаза девочки округлились от страха. В свои годы она мало что знала о секретах женского тела, но часто видела, как Мирей стирает испачканные кровью тряпочки, предварительно вымочив их в тазу с водой. На ее вопрос домоправительница ответила, что каждый месяц все женщины, которые не носят ребенка, теряют немного крови.

— Конечно, Мимин! — выдохнула малышка с таким выражением, будто случилось что-то ужасное.

Молодая женщина встала и мелкими шажками направилась в конец вагона, стараясь держаться прямо, хотя боль была так сильна, что хотелось согнуться пополам. Когда она, бледная как полотно, вернулась, пришла очередь Шарлотты расплакаться. Эрмин свернула штаны, чтобы скрыть пятна крови, но девочка успела увидеть испачканную ткань, и это ее испугало. Молодая женщина попыталась ее успокоить:

— Бедная моя девочка, обратно мы возвращаемся совсем невесело! Мне очень жаль, что так вышло, Шарлотта. Но не бойся! Все в порядке.

— Я не боюсь, — едва слышно ответила девочка. — Просто тебе, наверное, так грустно, что мне грустно тоже.

— Да, мне грустно, но изменить уже ничего нельзя.

Придя к такому печальному выводу, молодая женщина надолго замолчала, верная своему решению не подавать виду, что ей плохо. Эрмин было очень холодно, она ощущала себя ранимой, грязной. Она подложила кусок детской пеленки, чтобы не измазать одежду еще сильнее, но скоро почувствовала, что кровь снова пропитывает ее нижнее белье, чулки и юбку. Еще дважды ей приходилось выходить в туалет. Путь из Лак-Эдуара в Шамбор оказался настоящим мучением.

Мирей не сразу опомнилась от удивления, увидев их на пороге в десятом часу вечера. Эрмин с трудом держалась на ногах. Она была очень бледна, только кончик носа покраснел от слез. Шарлотта чувствовала себя немногим лучше: дорога и волнение совершенно измотали девочку.

— Я-то думала, вы в Квебеке! — воскликнула домоправительница. — Входите скорее, на улице такой мороз!

— Я все тебе расскажу, — тихо пообещала молодая женщина. — Мне бы только поскорее лечь! Счастье, что мы встретили на перроне мэра Шамбора. Он привез нас в Валь-Жальбер на своей машине.

— Да, я слышала гул мотора. Я была сама не своя от тревоги, одна в пустом доме. И как раз собиралась запереть все двери на ночь. Но что с тобой стряслось, девочка моя?

— Мирей, у меня случился выкидыш, — призналась молодая женщина. Они с экономкой как раз стояли в коридоре второго этажа, перед дверью в ее спальню. Эрмин с трудом сдерживала вновь подступившие к глазам слезы. — Я была на втором месяце беременности, и вот по собственной вине потеряла ребенка. Я хотела порадовать Тошана и только потом рассказать о том, что ездила в Квебек. А теперь не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Домоправительница с обычной для нее сноровкой взялась за дело. Эрмин позволила ей ухаживать за собой, как за больным ребенком. Оказавшись в постели, — чисто вымытая, в свежем белье, с грелкой у ног, под приятно пахнущим одеялом, — она вздохнула с облегчением.

— Боже милосердный! — в свою очередь вздохнула Мирей. — Бедная моя крошка, как же ты намучилась! Только этого нам и не хватало. Завтра позвоню доктору в Роберваль, пусть приедет.

— Не надо, прошу тебя! Не надо звать доктора! Никто не должен знать. Ни мама, ни Тошан. Мирей, умоляю!

— Хорошо. Посмотрим. Но если у тебя поднимется температура, доктор приедет.

— Но только если поднимется температура, — пробормотала молодая женщина, борясь со сном.

Мирей занялась другими делами. Уложив Мукки рядом с матерью, она вернулась к проголодавшейся Шарлотте.

— Эрмин лучше? — спросила девочка.

— Сейчас да. Но я с нее глаз не спущу! И придет же в голову — ехать в такую даль, когда ждешь ребенка!