Тони Парсонс - One for My Baby, или За мою любимую Страница 31

— Все в порядке, — сонно бормочет она. — Это мой сосед.

Мы чудесно проводим уик-энд. Именно такие выходные мне больше всего по душе. Кажется, ничего особенного не происходит, но мне подобное времяпрепровождение все равно очень нравится.

Мы просыпаемся поздно, и Йуми заявляет, что сама приготовит завтрак. Но тут выясняется, что кто-то (может быть, как раз тот жуткий сосед с пирсингом) украл из общего холодильника ее хлеб. А молоко, которое она купила совсем недавно, скисло. Поэтому завтрак временно отменяется. Мы вместе принимаем душ. Эта идея нам нравится, хотя в душевой ведем себя на удивление скромно. Потом мы направляемся в небольшое кафе в конце переулка и заказываем себе полный английский завтрак. Йуми очень долго возится с огромным количеством жареных продуктов, но потом все же справляется.

Затем мы совершаем прогулку и заходим на рынок, где Йуми долго разглядывает всевозможную одежду на прилавках секонд-хенда. Но, видя ее счастливое лицо, я чувствую, что и сам становлюсь счастливым.

Мы идем, держась за руки, и Йуми временами целует меня, когда я этого совершенно не ожидаю. Я узнаю о ней много такого, чего никогда не замечал в школе Черчилля. Она любит необычную одежду. Вот, например, сегодня Йуми выбрала себе какое-то диковинное платье старинного покроя. Мне даже показалось, что оно могло принадлежать Элле Фитцджеральд. Поэтому не удивительно, что на девушку-азиатку с копной белых волос пялятся все вокруг. Но я даже горжусь тем, что вышагиваю рядом с ней. Она великолепна, забавна, умна. Потом мы снова заходим в кафе, где пьем кофе с молоком, и Йуми рассказывает о своей семье, которая осталась в Осаке.

Ее отец был трудолюбивым человеком и работал день и ночь в крупной корпорации, пока его не сократили. Мать Йуми — типичная японка, которой в один прекрасный день стало ясно, что теперь именно она вынуждена содержать семью на свою секретарскую зарплату. Сестра Йуми — способная скрипачка. Родители любят ее больше, ведь она, в отличие от старшей сестры, не красит волосы в белый цвет и не ходит гулять с такими же блондинами мальчиками. Йуми решила отправиться в Лондон еще и потому, что в Японии жизнь стала напоминать некую пьесу, где все знают свои роли назубок. Все, кроме нее.

После этого мне хочется рассказать о своей жизни. Я говорю о том, как преподавал английский в Лондоне, потом уехал в Гонконг и встретил Роуз. Я рассказываю ей и о том, как потерял любимую женщину в результате несчастного случая. Йуми берет меня за руку, а ее карие глаза наполняются слезами. Я даже делюсь с ней тем, что отец завел себе подружку.

И тут вдруг вспоминаю, что должен купить продуктов для бабули. Я жду, что Йуми сейчас уйдет домой или отправится по своим делам, но она заявляет, что тоже хочет пройтись со мной по магазинам. Итак, мы выбираем супермаркет, где я покупаю обычный набор продуктов для бабушки: хлеб, заменитель масла под названием «Не могу поверить, что это не масло», печеную фасоль в консервах, солонину, колбасный фарш в банках, бекон, сахар, молоко, чай в пакетиках, печенье с заварным кремом, шоколадное печенье, имбирные пряники и, наконец, один банан. Этот банан всегда наводит меня на грустные мысли. Из-за него мне кажется, что я не просто покупаю бабушке продукты, а возвращаюсь в какие-то давно ушедшие дни.

Моя бабушка всегда радуется новым знакомствам и, увидев Йуми, встречает ее с распростертыми объятиями. В ее комнате играет Синатра (кажется, это специально для меня, мой любимый альбом!). Бабуля и Йуми присаживаются и начинают беседу, а я в это время раскладываю покупки по местам.

Йуми говорит бабуле, что ей обязательно нужно посмотреть на храмы в Киото, на снег на горе Фудзи и, конечно же, на цветущую сакуру. Бабуля согласно кивает и даже обещает обязательно навестить эту прекрасную страну при первой же возможности.

— Какие у нее великолепные зубы! — замечает она, как только Йуми исчезает в ванной. — Наверное, так на них действует рис. Откуда эта девушка, ты говоришь? Из Китая?

— Из Японии, ба.

— Сегодня все хотят научиться говорить по-английски, — справедливо добавляет бабушка.

Йуми ведет себя, как и полагается образцовой гостье. Она поддерживает бабулю во всем: смело пробует предложенные угощения и даже притоптывает в такт пластинке.

— О, какая у вас очаровательная старая музыка! — восхищенно произносит она.

— Вам нравится Синатра, да, милочка? — интересуется бабушка.

Ласковыми обращениями бабуля с удовольствием одаривает даже тех, кого видит впервые. Все вокруг у нее в один миг становятся «милочками» и «дорогушами». Так уж она привыкла величать всех людей, моя добрая бабушка.

Но в отношении Йуми она абсолютно права.

Год подходит к концу, и моя мама снова начинает посещать свой сад.

Я думал, что в ноябре все уже как бы засыпает до весны, но, оказывается, в саду полно дел, как уверяет мама.

— Ты ведь ничего не смыслишь в садоводстве, — смеется она. — Именно сейчас нужно заканчивать по садку тюльпанов и других весенних луковичных. Нужно почистить горшки и аккуратно сложить их в определенном месте. Надо подготовиться к высадке роз, выполоть сорняки, добавить необходимое количество компоста и удобрений. — Мама улыбается. — А ты знаешь, как это сложно — заниматься разведением роз?

Иногда я прихожу в сад, слышу знакомую смесь английского языка и кантонского диалекта и сразу понимаю, что к маме пришла Джойс со своими внучатами. Джойс и мама стоят рядышком на коленях и над чем-то весело хохочут, роясь в земле. А Уильям и Диана с важным видом собирают в кучки опавшие листья огромными граблями.

— Самое время заняться огородом и подготовить для него новый участок, — заявляет Джойс, обращаясь ко мне. — Как идут дела?

— В каком смысле?

— Как у вас идут дела на работе? Хорошо платят? В этой стране к учителям у государства отношение очень плохое. Никакого уважения. В Китае учитель равен отцу.

Я осуждающе смотрю на мать, но она увлеченно ковыряется в земле и не замечает моего взгляда. Интересно, что еще она успела сообщить обо мне этой женщине?

— Все в порядке, спасибо.

— Учителям платят мало, но регулярно, — сообщает мне очередную «новость» Джойс. — А учителя нужны всегда. Правда, работа у них сложная. Деньги даются нелегко. — И она решительно погружает в рыхлую землю свои огрубевшие руки. — Нужно помочь матери.

Кого она имеет в виду? Меня, себя или нас обоих?

— Ноябрь, — изрекает пожилая китаянка, — лучший месяц для того, чтобы заняться подготовкой земли.

— Джойс помогает мне с огородом, — глядя на подругу, сообщает мать. — Правда, замечательно?

Моя мама занимается тем, что (раньше мог бы поспорить!) стало невозможным после того, как отец ее бросил. Она готовится к высадке роз. И я знаю, что ей хочется, чтобы я тоже начал оживать.

— Я рада, что ты наконец-то стал чаще выходить в город, дорогой, — говорит мама.

Джойс согласно кивает, сверля меня своими глазами-бусинками, и советует:

— Вам нужно немного опустить волосы. Вы же еще молоды, из вас пока что камни не сыплются.

Я протестующе мотаю головой:

— Вы, наверное, хотели сказать «отпустить волосы». И еще: сыпаться из старого человека может только песок, а не камни.

— Вы прекрасно поняли, что я хотела вам сказать, мистер.

Что ж, в этом она абсолютно права.

13

В субботу вечером мы отправляемся на танцы.

Сначала я пытаюсь отказаться от этой затеи, но Йуми настаивает. Она почему-то считает, что все субботние вечера предназначаются исключительно для танцев. Итак, мы выбираем один маленький клуб в Сохо, где музыка не такая уж отвратительная, как я ожидал, а публика, да и вся атмосфера клуба, не чересчур модная, чего я тоже опасался. Поэтому все получается здорово. Тут совсем не так, как было раньше в клубах, когда мне самому исполнилось двадцать. Никто не пытается выглядеть крутым. Никому нет дела, во что ты одет и как танцуешь. Поэтому мы отплясываем от души, прыгая и вертясь, как нам заблагорассудится. Мы громко хохочем без всякой на то причины, но уже через некоторое время Йуми берет паузу. Она устраивается за столиком с маленькой бутылочкой минералки, чтобы устранить обезвоживание организма, а я совсем не устал, мне хочется танцевать еще и еще.

Ближе к ночи мы перебираемся в «конвейерный» ресторан суши на Брюэр-стрит и садимся за круглую стойку. Перед нами по кругу проезжают различные угощения, а мы выбираем то, что нам нравится. Вскоре выясняется, что именно здесь работает Джен, и он подходит к нам поздороваться. Почему-то он даже не удивлен, увидев Йуми вместе со мной.

Затем Джен отправляется по своим делам, а Йуми рассказывает мне о том, что японцы не слишком любят подобные кабаки, потому что рыба здесь не такая свежая, как в дорогих ресторанах, где все делают по специальному заказу клиента. Но мне тут нравится, еда просто объедение, и мы с Йуми уничтожаем целую гору угощений, выложенных на разноцветные тарелочки и приготовленных из кусочков тунца, лосося, угря, яиц и креветок.