Виктория Холт - Дитя любви Страница 31

- Спокойной ночи, Ли, спасибо тебе!

- Я всегда буду рядом! - сказал он. Я ушла, внутри меня бушевала буря. Пришел слуга и принес теплого вина. Я выпила и вскоре заснула.

***

Утром я проснулась довольно поздно, впрочем, как и все остальные. Харриет я не видела до самого полудня.

Я никому не сказала о происшествии прошлой ночи, не с кем было говорить об этом: такое впечатление, что тем утром дом просто вымер. Когда все-таки появилась Харриет, она рассказала мне, что Ли был уже в палаццо, когда она, Кристабель и Грегори вернулись в три часа утра.

- Он доложил мне, что увез тебя сразу после полуночи! - скорчила гримасу она. - Он считает, что не пристало маленьким девочкам находиться там в такой поздний час!

Ли уехал следующим утром. Он был очень расстроен и не хотел уезжать. Он беспокоился о том, что мы остаемся в Венеции, и Харриет сказала мне, что он пытался уговорить ее вернуться в Англию.

- Он считает, что это ненормально - рожать ребенка здесь! Он искренне убежден - как всякий добропорядочный англичанин, - что никто, кроме англичан, не умеет принимать роды. Интересно, как, он думает, растет население остального мира? Хотя должна признаться, что в обычных обстоятельствах и я предпочла бы рожать ребенка дома. Но это будет весьма забавно - родить ребенка в Венеции! - Харриет, по ее словам, входила в роль и вела беседу так, будто она действительно носила ребенка. Даже когда мы оставались наедине, она все равно продолжала играть. Сначала это слегка смущало, но потом я привыкла.

Вскоре после отъезда Ли мы решили побывать у герцогини и лично поблагодарить ее за тот вечер, но когда мы вышли из гондолы, поднялись по ступенькам на галерею и прошли в главный зал палаццо, воспоминания нахлынули на меня с такой силой, что я даже вздрогнула. Я оглянулась, чтобы посмотреть, заметили ли Харриет, Кристабель или Грегори перемену во мне, но если они и заметили, то не подали виду.

Герцогиню занимали последние сплетни. Первый вопрос, который она нам задала: "Вы слышали? Это что-то невероятное! Знаете ли вы, что этот испорченный Бо Гранвиль в Венеции? Очень привлекательное создание, устоять перед ним просто невозможно, но - о! - как он испорчен! И в миле от него нельзя чувствовать себя в безопасности. У него привычка вынюхивать самых прелестных девушек, и он сам не свой до девственниц".

- Они сводят его с ума. Да, мои дорогие, будет очень интересно узнать, кто же все-таки это сделал? Общее мнение - какой-нибудь муж или любовник. Одним словом, теперь наш Бо совсем не выглядит таким симпатичным, как раньше! Вы уверены, что ничего не слышали?

- Нет, - ответила Харриет. - Нам ничего не известно!

- Его избили до полусмерти! Говорят, напали в его же собственном доме, пришлось вызывать врачей. Думаю, теперь на некоторое время он позабудет о девушках. Весьма забавно! Говорят, естественно, что он сам во всем виноват. И, конечно же, это чистая правда! Рано или поздно этому суждено было случиться. Интересно, как это на него подействует? Но, могу поклясться, что, когда он поправится, будет так же развратничать, как и раньше!

- Да, это будет весело! - согласилась Харриет. - Герцогиня, мы очень вам благодарны за то, что вы доставили нам такое удовольствие. Мне говорили, что подобного не видел никто уже многие годы даже в самой Венеции, не говоря уже о других городах.

- Если бал и удался, то этим я обязана лишь вам, мои дорогие!

- Увы! - вздохнула Харриет. - Теперь я буду жить гораздо более спокойной жизнью. К тому меня вынуждает необходимость, моя дорогая герцогиня! Но мы не горюем об этом, не правда ли, Грегори?

Грегори сказал, что это огромная радость для них обоих, но он будет строг со своей женой и будет запрещать ей изнурять себя.

- Какой заботливый у вас муж, моя дорогая! - с легкой завистью проговорила герцогиня.

- Я не хочу сделать что-нибудь, что может прийтись ему не по нраву, ответила Харриет и нежно взглянула на Грегори.

Кристабель молчала, она тогда была очень неразговорчива. Она невнятно поблагодарила герцогиню, которая, впрочем, сама не выказала к ней большого интереса.

Когда мы вернулись в палаццо, ко мне зашла Харриет.

- Ты поняла, что это был Ли, не так ли? - спросила она. - Он рассказал мне о том, что произошло: он был в ярости, не смог сдержать себя и дал понять Бо Гранвилю, что того ждет в будущем, если он еще раз посягнет на тебя! Он вернулся туда прошлой ночью, чтобы свести счеты!

- Да? - еле выдавила я из себя.

- Я рада, что он уехал: уверена, Бо Гранвиль мог и отомстить! Ли очень хотел, чтобы мы уехали отсюда. Естественно, я не могла объяснить ему, почему это невозможно, но он дал мне и Грегори особые наставления. Думаю, Гранвиль уедет из Венеции, как только сможет: он чувствует себя униженным, а этого он не любит.

- Это все так ужасно!

- Есть еще кое-что: Грегори знает, что произошло, и опасается, что это могло причинить вред тебе!

- Вред?

- Да, ребенок и все такое прочее! Он считает, что нам надо обследовать тебя. Это довольно трудно, но я согласна с ним. Герцогиня посоветовала одну повивальную бабку из бедных. За хорошее вознаграждение она готова будет послужить нам верой и правдой. На время осмотра ты станешь леди Стивенс: мы поменяемся именами. Это будет для нас небольшой репетицией!

Но все мои мысли целиком и полностью были заняты Ли: я гадала, чем же кончится это дело, поэтому о встрече с повивальной бабкой не волновалась.

Харриет разыграла все как по нотам. Она слегка подгримировала мое лицо, сделала пару морщинок, и я стала выглядеть гораздо старше. Сама же она взяла роль юной девушки и вела себя прекрасно. Кристабель и Грегори помогали, чем могли. Меня осмотрели и тут же сообщили, что все идет нормально и рождения ребенка следует ожидать в намеченные сроки. Харриет была вне себя от счастья не только из-за результата осмотра: ее обрадовало, как мы выдержали наши роли.

- Можешь быть уверена, - сказала она повивальной бабке, - мы будем строго следовать твоим советам и с нетерпением ожидать времени, когда ты придешь принимать малыша леди Стивенс!

Наступало последнее действие пьесы, разыгранной Харриет. Ли уехал, а Бо Гранвиль, должно быть, благополучно оправился от нападения, ибо месяцем позже нам сообщили, что он покинул Венецию.

- Он не вернется, - сказала Харриет. - Сомневаюсь, чтобы ему когда-нибудь снова захотелось посетить Венецию! Я надеялась, что так все и будет. Теперь я должна была вести размеренный и спокойный образ жизни.

***

То лето было прекрасным. Было жарко, но из-за нашей миссии мы жили тихо и почти никуда не ездили. Харриет и я много времени проводили вместе. У меня появилось желание шить для ребенка одежду, чем я и занималась под руководством Кристабель. Харриет мягко улыбалась при виде нас, и, я думаю, она, которая так любила веселье и развлечения, все-таки находила удовольствие в таком добровольном изгнании. Ведь она играла роль, и как играла!

Днем она отдыхала, медленно ходила по палаццо и обсуждала симптомы беременности с Катариной, главной служанкой, у которой самой было пятеро детей. Было нетрудно обмануть ее, потому что, если Харриет и попадала в какое-либо затруднение, она сразу же притворялась, что это лишь из-за ее плохого знания итальянского языка.

Грегори должен был ехать в Лондон, в королевский дворец, но никак не хотел уезжать, однако Харриет настояла. Теперь его присутствие было не так уж необходимо, ибо он уже дал свое "благословение" на беременность жены, чем, как говорила Харриет, очень помог и сделал все гораздо более правдоподобным. Договорились, что он вернется как можно быстрее, к тому времени уже родится малыш, и мы все сможем поехать в Англию.

- Мы должны вернуться до Рождества, - сказала Харриет. - Ребенок родится в середине октября, а к началу декабря он уже достаточно подрастет, чтобы выдержать это путешествие!

В августе Грегори уехал. Через два месяца должен был родиться мой ребенок, и мне стало трудно скрывать свое положение. Те свободные платья, что мы носили, очень помогли, но все равно я старалась находиться либо у себя, либо у Харриет и никуда не выходила. Но, думаю, у Харриет гораздо лучше получалось изображать из себя беременную, чем у меня делать вид, будто со мной ничего такого и в помине нет.

Но все-таки это были счастливые месяцы. Я никогда себя так не чувствовала: я была безмятежной и думала только о ребенке. На время я позабыла о Джоселине и его смерти, я позабыла ужас, который пережила на балу у герцогини. Все куда-то исчезло, осталась только искорка жизни, что тлела внутри меня и давала о себе знать каждый день. Я с таким нетерпением ждала моего ребенка!

Я даже не особенно задумывалась о том, что будет после того, как он родится. Я знала лишь одно - он будет рядом со мной всю мою жизнь. Я думала, что я всем сердцем любила Джоселина, но это дитя я любила так, как не любила никого и никогда!

Мне нравилось сидеть с Кристабель и говорить о себе как о будущей матери. Она очень грустила. Бедняжка Кристабель! Как бы ей хотелось иметь своего собственного ребенка! В один прекрасный день это свершится, говорила я ей, на что она довольно горько ответила: