Джоан Айкен - Возвращение в Мэнсфилд-Парк Страница 35

Утомленная долгой речью, Мэри задыхалась, бледная от слабости, однако в ее прощальной улыбке сквозило былое лукавство.

Отвозить Сьюзен домой вошло у Генри в обычай. В пути оба чаще всего молчали или вели нехитрые разговоры о погоде, об урожае, о том, какие фрукты выбрать для Мэри, однако, будучи вместе, ни тот ни другая не испытывали неловкости и держались с дружеской простотой, словно брат с сестрой. Приятная непринужденность в их отношениях не нарушилась и после памятной беседы Сьюзен с Мэри.

Иногда Генри ненадолго заходил в усадьбу, чтобы побеседовать с леди Бертрам или сыграть на бильярде с Томом, чье здоровье почти совсем поправилось. Если возле дома стояла коляска Джулии, Генри деликатно воздерживался от визита. Он знал, что миссис Йейтс питает к нему неприязнь и едва ли обойдется с ним любезно, случись им встретиться.

В середине августа пришли письма из Вест-Индии; одно для Сьюзен от Фанни, другое — от Эдмунда Тому. В послании Эдмунда говорилось, что все дела благополучно завершены, и назывался день отплытия с Антигуа, день давно прошедший, поскольку письмо писалось в июне, а отъезд назначен был на июль.

— Выходит, сейчас они уже в море! — радостно воскликнула Сьюзен.

Известие о скором возвращении сестры принесло ей невыразимое облегчение, до встречи с Фанни оставалось лишь несколько недель, но Сьюзен чувствовала, что не в силах терпеливо ждать. Весь день она носила с собой послание сестры, словно талисман.

«Я отправила письмо Мэри Крофорд с той же почтой», — писала Фанни, и вечером Сьюзен, взяв с собой малютку Мэри, направилась по мягкой, согретой солнцем траве в Уайт-Хаус, чтобы узнать, доставлена ли почта.

Письмо было получено. Сьюзен застала мисс Крофорд в необычайном волнении. День ото дня больная становилась все слабее и теперь казалась изможденной, однако лицо ее сияло восторженной радостью, на губах играла счастливая улыбка, будто случилось нечто удивительное, чудесное.

— Нет, я не скажу вам, что пишет Фанни! Вижу, вы тоже получили от нее письмо. Но подобные письма не показывают никому, даже самому дорогому другу. И Фанни не хотела бы этого. Я не спрашиваю, что она написала вам. Я вижу, ее письмо сделало вас счастливой, и это главное. Скорее иди сюда, крошка Мэри, я покажу тебе, как древние греки приносили жертвы своим богам, дай-ка мне трут и свечу со стола, мы разожжем дивный костер. — Девочка изумленно замерла, глядя во все глаза, как Мэри осторожно, один листок за другим, сжигает письмо от Фанни на каменном полу террасы. — Ну вот и все! Письмо исчезло. А теперь, малышка, ты должна развеять пепел. Вдохни поглубже, округли щечки и подуй, вот так! А когда ты станешь старой-престарой леди, то вспомнишь, как дула на сгоревшие страницы, и задумаешься, что же там было написано.

Неделю спустя Сьюзен, придя вечером в Уайт-Хаус, встретила возле дома Фрэнка Уодема.

— Я причастил мисс Крофорд, — сказал он. — Фелтем говорит, она едва ли доживет до утра, и я боюсь, это правда. В последнее время бедняжка совсем слаба; Элинор приготовила ей мятного чая, но та лишь пригубила его. Идите к ней, она надеется вас увидеть. Мисс Крофорд в задней комнате, ей не хватило сил подняться по лестнице, но она не захотела, чтобы ее отнесли наверх.

Мэри лежала в кровати, которую когда-то поставили для Тома. Дверь и окно, выходившие в сад, оставались открытыми, после жаркого дня вечер выдался душный, безветренный. Генри, погруженный в беспокойные думы, большими шагами расхаживал по террасе.

— Вас мучают сильные боли, милая Мэри? — спросила Сьюзен.

Мэри едва заметно качнула головой в знак отрицания. У нее не было сил говорить, но брови ее слегка приподнялись, а по губам скользнула легкая улыбка. Немного погодя Мэри прошептала:

— Думаю, эта боль — предвестие смерти. Смертная мука, никакая другая не сравнится с ней! Разве что родовые муки, но собственного рождения я не помню, а дать жизнь другому существу мне не довелось… — Ее голос затих.

В комнату вошла Элинор Осборн с салфеткой, смоченной в лавандовой воде, но Мэри безмолвно махнула рукой. Голова ее слегка подрагивала на подушке, однако Мэри ничего больше не сказала, только один раз тихо прошелестела бледными губами:

— Хоть бы пошел дождь!

Войдя в комнату, Генри встал у пустого камина. Сьюзен отступила было к дверям, но Крофорд поймал ее за руку, будто умоляя остаться. На самом деле Сьюзен и не думала возвращаться в усадьбу, она хотела лишь перейти в переднюю комнату. Том обещал посидеть с леди Бертрам, если Сьюзен не сможет оставить Мэри. «Передавайте ей мой сердечный привет», — пробормотал он охрипшим голосом, и Сьюзен исполнила его просьбу, вызвав слабую улыбку на лице Мэри.

В полночь послышался стук тяжелых дождевых капель, падавших на листья тутового дерева в саду; сквозь открытые настежь окна звук доносился отчетливо.

— Слышите? — воскликнула Сьюзен. — Пошел дождь!

Взгляд темных глаз Мэри скользнул к окну, с губ ее сорвался тихий радостный вздох. Шум дождя усилился, перерос в барабанную дробь; в растворенное окно внезапно пахнуло влажной травой и листвой. Грохот дождевых капель заглушил все звуки.

— Славный дождь, — прошептала Мэри. — Настоящий ливень. — Она снова вздохнула, пошевелилась, будто хотела устроиться поудобнее, и замерла.

— Она скончалась, — тихо произнесла Элинор.

Генри, наклонившись к кровати, закрыл сестре глаза.

Не в силах покинуть комнату, все трое оставались подле Мэри, слушая дробный стук дождя по каменным плитам террасы.

— Итак, Мэри Крофорд наконец умерла, — провозгласила миссис Йейтс, входя в гостиную леди Бертрам. — Что ж, потеря невелика. Мэнсфилд только выиграл, избавившись от присутствия этой особы в Уайт-Хаусе. Ей вообще не следовало приезжать сюда, ее вторжение — верх бесцеремонности. Полагаю, теперь ее братец уберется восвояси, и превосходно сделает.

Сьюзен, сидевшая в дальнем конце комнаты с корзинкой для рукоделия, а потому незамеченная кузиной, тихо поднялась и направилась к двери.

— Я буду признательна вам, сударыня, — произнесла она, поравнявшись с Джулией, — если впредь вы не станете говорить так о мисс Крофорд в моем присутствии. Я самого высокого мнения о ее душевных качествах и почитаю ее образцом благонравия, здравомыслия и тонкого вкуса; она была мне другом, дорогим другом. Мне нестерпимо слушать, как о ней говорят дурное, и я покидаю вас.

— Нет, вы слышали?! — вскричала Джулия в немалой досаде, когда Сьюзен выскользнула из комнаты. — Сколько шума из-за пустяка! Хотела бы я знать, какое право имеет эта девчонка запрещать мне высказывать свои суждения в моем собственном доме?!

— Но это не твой дом, — спокойно возразила леди Бертрам. — Твой дом в Шоукроссе.

Оставив без внимания мягкое замечание матери, Джулия заговорила вновь:

— И к лучшему, что эта ужасная женщина умерла, если она внушала подобные мысли моей кузине. Полагаю, вы, матушка, не станете по ней горевать, благо Сьюзен не будет теперь постоянно бегать в Уайт-Хаусе, как она имела обыкновение делать в последние месяцы.

В комнату вошел Том. Он выглядел изможденным и осунувшимся.

— Я счел нужным, сударыня, отправиться в Уайт-Хаус, чтобы выразить соболезнования мистеру Крофорду от нас с вами. Мистер Крофорд просил передать вам поклон и благодарность.

— Ты видел покойницу? — спросила Джулия. — Как она выглядит? Когда состоятся похороны? Будет ли мистер Уодем служить панихиду?

— Служба состоится в церкви Гроба Господня в Нортгемптоне, — ответил Том. — Мистеру Уодему отведена роль более скромная, а совершать богослужение будет епископ Оксфордский, который, кажется, дружен с мистером Крофордом.

— Гм… странно, право! В таком случае, полагаю, нам нет надобности ехать. Если бы панихиду служили здесь, в деревне, тогда дело другое. Я уж точно не поеду, и, уверена, вам тоже не следует, сударыня.

— Я собираюсь ехать, — тихо произнес Том. — Похороны состоятся во вторник. Если вы пожелаете присутствовать, матушка, я буду рад сопровождать вас.

— Ах, дорогой, — вздохнула леди Бертрам. — Нет, не думаю, что я поеду. Похороны всегда так утомительны. И потом, дорога в Нортгемптон ужасно неприятна. Вдобавок я не видела Мэри Крофорд много лет, с тех самых пор как они с братом гостили в пасторском доме. Нет, я не выдержу подобного путешествия. Будет довольно, если поедешь ты, Том.

Джулия окинула брата пронзительным взглядом.

— Тебе опять нездоровится, Том? Ты неважно выглядишь.

— Нет, я вполне здоров. Пустяки. Я просил Крофорда отужинать с нами сегодня вечером, матушка; ему не следует оставаться одному в такое время.

— Ты думаешь, в этом и вправду есть нужда, дорогой? Разве мистер Крофорд не может пойти в пасторат?

— Уодем с сестрой и без того постоянно с ним.