Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 Страница 35

— Если мама считает, что я не люблю Савоя, то мне очень интересно, что она думает по поводу Бушрода! Ни один мужчина не смог бы влюбиться в такую девушку! Хм, девушку! Да я бьюсь об заклад, что ей лет сорок, не меньше! И еще держу пари, что до Бушрода у нее не было ни одного предложения!

— Не надо, Кэри. Она ведь единственный ребенок у своего отца-вдовца который к тому же уже весьма в годах. Надо учитывать это, когда говоришь о Мейбл.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но мне ее отец совершенно не понравился. Он показался мне тяжелым, угрюмым и противным стариком.

— Да, разумеется, милая. А еще он — мультимиллионер, а Мейбл, по всей вероятности, — его единственная наследница.

— Значит, ты считаешь, что Бушрод женится на ней только из-за ее денег?

— Ну, а ты как считаешь?

Им обоим было сложно представить себе иную причину женитьбы Бушрода, а вот Люси с Савоем, которые ничего не ведали о финансовом положении Бушрода, были сильно озадачены, ибо Бушрод всегда любил хорошеньких, молодых и веселых девушек. Кроме того, не зная скрытой причины женитьбы Бушрода на Мейбл, Люси, даже несмотря на его безупречное поведение, беспокоилась, нет ли у сына еще какой-нибудь красивой молодой девушки. Однако Люси держала свои мысли при себе. И все, с кем она беседовала, даже мистер Стодарт, который и в самом деле оказался тяжелым и угрюмым стариком, ощущали на себе ее неотразимое обаяние и доброту. Но все же магнат понимал, что гости из Луизианы по-своему расценили женитьбу сына на его дочери. Мейбл настояла, чтобы бракосочетание происходило в церкви, причем со всей возможной роскошью и помпой. Ей хотелось, чтобы все ее знакомые увидели, какой лакомый кусочек в виде красавца Бушрода она отхватила. Ее сердце трепетало от гордости и триумфа, когда она торжественно шествовала по проходу в церкви под руку с женихом под завистливыми взглядами подруг. Но, к превеликому сожалению, неотразимая красота жениха не могла компенсировать полного отсутствия таковой у невесты. И плотная кружевная вуаль, атласное платье и огромный букет цветов только подчеркивали грузность ее фигуры и невыразительность лица, еще больше отдаляя иллюзию молодости и красоты. Так называемые подружки невесты, все примерно ее ровесницы, были либо коренастые и низкорослые, как она, либо высоченные и худющие, как щепки; а их яркие розовые платья смотрелись на них нелепо, поскольку совершенно не соответствовали их возрасту. Одна лишь Кэри, главная подружка невесты, являла собой привлекательное зрелище в этой унылой свадебной процессии. Только Кэри, ее мать, отчим и сам жених придали своим видом слабый блеск вялому, бесцветному приему, последовавшему за брачной церемонией. Ибо остальные гости представляли собой весьма печальное сборище. Когда наконец жених с невестой удалились, мистер Стодарт, внезапно оказавшись в полном одиночестве, стал настойчиво уговаривать своих новых родственников остаться с ним поужинать. Люси было бесконечно жаль этого потерянного, одинокого старика, и она по доброте сердечной приняла приглашение.

Ее решение пришлось остальным весьма некстати. Савой с Кэри ужасно скучали за столом, им не терпелось уйти, и, хотя мистер Стодарт не заметил этого, обеспокоенный иными мыслями, Люси быстро уловила состояние молодых людей и заволновалась. Клайд, который весьма чувствительно относился ко всему, что могло бы потревожить ее душевное спокойствие, в эти минуты меньше обычного ощущал тревогу жены, ибо мистер Стодарт почти сразу же вовлек его в довольно острую беседу.

— Видимо, кофе мы выпьем в гостиной, — сказал неожиданно мистер Стодарт и, повернувшись к Клайду, продолжил: — Знаете, теперь, когда Мейбл вышла замуж, я намерен делать все, как мне нравится, в том числе — пить кофе в гостиной. И слуг приучу к этому… Однако сегодня у меня столько различных мыслей… Миссис Бачелор, вы не будете столь добры сами разлить кофе?

Люси ответила, что с удовольствием, уселась на низенькую банкетку и занялась серебряным сервизом, поставленным перед нею дворецким. В огромной мрачной зале было очень прохладно, и она невольно взглянула в сторону камина, подумав, не предложить ли разжечь его: может быть, яркое пламя хоть как-то развеселит всех? Но тут она заметила, что очаг камина, как и каминная доска, буквально завален белыми розами, уже отчасти утратившими свою первозданную свежесть. И Люси не захотелось даже намекать на то, чтобы их убрали оттуда, поскольку почувствовала, что и огонь вряд ли улучшит всеобщее настроение. Кэри с Савоем сидели на диванчике, стоящем в тускло освещенном углу, а Клайд выбрал себе весьма неудобный стул и вновь ухватился за нить разговора, прерванного, когда они переходили из столовой в гостиную.

Но о чем бы они ни говорили — о речном судоходстве и его прибыльности, о железных дорогах, хлопке, табаке и политике, — Клайд все больше убеждался в бесполезности их спора. Да и как можно заставить этого старого фанатика, безвылазно сидящего, словно в заточении, в своем огромном угрюмом доме, уразуметь, что значит широкая, залитая солнцем река для человека, проведшего на ней всю молодость и избороздившего ее вдоль и поперек? Да и способен ли этот Крез, который мерит все на доллары и центы, представить себе триумф бродяги и искателя приключений при виде собственного флага на трех самых роскошных пароходах, курсирующих между Миннеаполисом и Новым Орлеаном, не говоря уже о целой флотилии барж и буксиров? Разумеется, спорить с этим стариком совершенно бессмысленно. Это было ясно с самого начала — не следовало и втягиваться в эту бесплодную дискуссию. Клайд взглянул на Люси, и она сразу поднялась; по-видимому, она давно ожидала сигнала к уходу из этого мрачного дома. С присущими ей учтивостью и изяществом Люси пожелала хозяину спокойной ночи, поблагодарив за гостеприимство. Однако, когда они сели в наемный экипаж, который повез их в «Мюррей хилл-отель», Клайд заметил, как осунулось от усталости ее лицо. Люси даже дрожала от переутомления. И не удивительно, с раздражением подумал он, в этом гигантском особняке стоял жуткий холод, как в могиле. И зачем они так долго там задержались? Надо немедленно уложить ее в постель! Однако Кэри, похоже, совершенно не чувствовала усталости, ибо сообщила, что они с Савоем намереваются отправиться в «Хоффман-хауз», чтобы отужинать с шампанским.

— Если мамочка так сильно устала, мы могли бы поехать туда вдвоем с Савоем, а ты остался бы с мамой. Можно, папа? Я знаю, что в Нью-Йорке очень многие девушки ужинают тет-а-тет со своими женихами.

Люси и Клайд переглянулись.

— Почему бы и нет, — проговорила Люси после некоторого колебания. — Поезжайте, конечно, если вечер вам кажется незавершенным без ужина с шампанским.

— Да, да, именно так я и думаю.

Кэри говорила истинную правду: именно ночного ужина с шампанским и других разнообразных сумасбродств не хватало ей сейчас, она чувствовала, что теперь это ей просто необходимо. Она уже давно составила свою собственную расточительную программу, делавшую их поездку в Нью-Йорк волнующей и пышной, и эта программа не имела ничего общего со свадьбой Бушрода. Да и сам Клайд со своего собственного свадебного путешествия настойчиво утверждал, что Нью-Йорк — то самое место, где тратят деньги. Собственно, ни на что другое он и не годен, говорил Клайд. Но никогда еще его траты не достигали таких размеров, как на этот раз. Отчасти это происходило потому, что раньше у него не находилось причин для подобных расходов. Ведь Люси во время их медового месяца вела себя совершенно иначе, чем дочь, напротив, всем своим поведением она вынуждала Клайда тратиться как можно меньше, а именно — сообразно с ее скромными вкусами. Кэри же вдохновляла его на все более и более значительные траты.

Но все эти расходы не доставляли Клайду ничего, кроме чувства беспредельной радости. Он полностью согласился с Кэри, что они не должны наводить мистера Стодарта на мысль, будто у них есть недостаток в деньгах, и посему банкеты и развлечения Бачелоров в канун свадьбы Бушрода были настолько же широки, насколько они оказались убоги у Стодартов, а подарки жениху и невесте Бачелоры делали часто и очень дорогие. Позже, после отъезда Бушрода и Мейбл в свадебное путешествие, Клайд взял на себя заботу о нарядах и развлечениях Кэри. Ему хотелось, чтобы она как следует развлеклась, насладилась Нью-Йорком, посмотрела все модные спектакли, посетила самые дорогие рестораны и танцевала с Савоем сколько ее душе угодно.

Хотя Люси и не признавалась в этом, но она все больше чувствовала усталость, и наконец это стало настолько очевидно, что семейство было вынуждено возвратиться в Луизиану. За время их отсутствия строительство дома для Кэри завершилось, и теперь девушка наслаждалась зрелищем, ибо дом превзошел все ее ожидания. В его архитектуре все-таки ощущалось влияние «пароходной готики», но она была несколько модифицирована и упрощена. Центральная лестница, ведущая из цокольного этажа на первый, не разделялась на два отдельных пролета, хотя из-за своей ширины и изящества была весьма впечатляющей. Колонны с каннелюрами[37] не окружали весь дом, вытянутый в длину и приземистый, а лишь обрамляли главный вход. От центральной части в обе стороны отходило два крыла. Коротенькую галерею украшала строгая балюстрада. С одной стороны от входа располагалась библиотека, с другой — гостиная, как и в Синди Лу; но здесь и библиотека, и гостиная были прямоугольными и значительно меньших размеров. На ширину обеих комнат простиралась столовая, за ней находился небольшой холл, потом кухня и задний выход. В каждом крыле дома имелась просторная квадратная спальня с отдельным будуаром и ванной. Кэри с Савоем будут занимать одно крыло, и, хотя второе крыло вроде бы предназначалось для гостей, все понимали, что в будущем оно станет детской. В доме было немало и других комнат, намного просторнее, чем это могло показаться со стороны, а наверху располагалась третья ванная со всеми удобствами — для гостей. Да, да, очень скоро Кэри сможет расставить в доме мебель, выбранную в Нью-Йорке, которую погрузят на пароход и доставят по первому ее требованию. Кэри наслаждалась этой перспективой. Ей очень хотелось полностью обставить собственный, новый дом еще до того, как они с Савоем отправятся в Европу, чтобы по возвращении они смогли бы сразу в нем поселиться. И ей хотелось всем распорядиться самой, поскольку она считала, что если приготовлениями займется кто-нибудь другой, то обязательно что-то будет не так. Вскоре она целиком погрузилась в приготовления к свадьбе, бывшей уже совсем не за горами. Как она и предсказывала, ее бабушка, категорически отказавшаяся присутствовать на свадьбе внука, женившегося на янки, согласилась приехать на ее свадьбу с джентльменом с Юга. Старая леди привезла с собой роскошное, цвета слоновой кости свадебное платье тридцатых годов и ревностно следила за некоторыми коррективами, которые вносила в платье ее внучка. Еще она, как все и ожидали, возобновила отношения с Конрадами, чем произвела должное впечатление на Винсентов. В общем, она делала, что хотела, не приноравливаясь к заведенному в Синди Лу порядку, впрочем, никому не создавая при этом неудобств — ни себе, ни окружающим. Ее невозмутимость, чувство собственного достоинства, элегантность полностью компенсировали ее старомодность, а ее хорошо поставленный голос, осанка и горделивость, с которой она держала голову, производили впечатление на каждого, кто входил с ней в контакт. Семейство Бачелоров и без того пользовалось всеобщим уважением в округе, а старая леди придала ему еще большую значительность. Так было до приезда Бушрода с молодой женой, после которого все резко переменилось.