Наталия Рощина - Любовь вхолостую Страница 39

Ермолов понимающе кивнул, достал сигарету, с удовольствием глубоко затянулся. Долгожданный вкус табака разошелся внутри, мгновенно расслабил, заставил дышать ровнее, спокойнее. Несколько затяжек превратили сигарету в жалкий окурок.

— Что за чепуха? Не успеешь насладиться, а она уже до фильтра догорела, — возмутился Евгений Федорович. Вадим понимающе кивнул. — Поеду я обратно.

— Спасибо вам, — Маковецкая ответила на крепкое рукопожатие.

— И от меня отдельное, — обняла Ермолова Валюша.

— Не за что. Для хороших людей чего не сделаешь. Всегда рад помочь. До свидания. Когда теперь планируете к нам?

— Не знаю, — ответила за всех Валя. — Не хочу загадывать. Думаю, маму сначала дождусь, а уж потом и сама.

— Степанида не скоро соберется, — ни к кому не обращаясь, сказал Ермолов.

— Это с чего вы взяли? Повод-то какой есть, — удивилась Маковецкая.

— В нем и дело. Не хочет она Сергея своего видеть на кладбище. Всю молодость прождала, надеялась. Покуда не увидит могилу, все равно он в памяти живым будет. Так я чувствую, а с матерью твоей, Валюша, у меня связь особенная. Она от меня, как от привидения, а я ее настроение за версту чую. Вот так-то, гости дорогие. — Евгений Федорович сел в машину, помахал рукой на прощание. Остолбеневшие от его неожиданного короткого монолога три фигуры застыли неподалеку от ступеней, ведущих в метро. Темнота скоро оставила от синего автомобиля только габаритные огни, а вскоре поглотила и их.

— Сейчас поймаем такси, — наконец опомнилась Валюша. Начала останавливать проезжающие мимо авто.

— Давайте на метро, ребятки. Нас и так, как цац, доставили туда и обратно. Можем мы проехать несколько станций? — вдруг сказала Маковецкая. — Хотя я не стану навязывать вам свое общество. Тебе, конечно, нужно поскорее домой, отдыхать, милая.

— Вам, по-моему, тоже, — заметил Вадим. — Отойди от обочины, осторожно. Я сам попробую. Ты сегодня не в форме.

Действительно, через пару минут ему удалось уговорить одного водителя отвезти сначала Веронику Сергеевну, а потом их с Валентиной домой. Выходя из машины, Маковецкая поцеловала внучку, протянула руку Вадиму. Ей до сих пор не верилось, что и завтра, и послезавтра они будут встречаться, созваниваться, общаться. У нее теперь есть о ком заботиться, как же это замечательно! Она шла к подъезду окрыленная, куда-то подевалась усталость. Захотелось курить. Вытащив сигарету, она замедлила шаг. Потом почему-то передумала и быстро зашла в подъезд. Подниматься по лестнице ей было необыкновенно легко. Стеклянный купол наверху как всегда освещался мощным прожектором. Глядя на него, Маковецкая, поднимаясь по обломанным ступенькам, споткнулась. Чуть не упав, сменила задор на осторожность. Дома все было по-прежнему. Только одно изменение, внутри самой хозяйки, радовало, придавало смысл оставшемуся отрезку жизненного пути. Вероника Сергеевна не стала включать свет и смывать косметику не стала. Такое она позволяла себе в исключительных случаях. Переодевшись, расстелила постель в спальне и блаженно вытянулась под пуховым одеялом. Она закрыла глаза и уснула почти в ту же минуту. Привычные, беспокойные сны не приходили. Впервые за долгие годы она просто спала, воображение не рисовало никаких картин. Лицо было расслаблено, уголки рта подрагивали. Это напоминало сдерживаемую улыбку. Укутавшись до подбородка, она свернулась калачиком. Как психолог она бы объяснила такую позу необходимостью защиты. Неосознанно она просила о ней. Пока ответом на просьбу не стал глубокий, придающий силы сон.

Время имеет свойство передвигаться по собственному усмотрению. Оно может останавливаться, ползти, бежать, лететь. Весной, когда Валю мучил сильнейший токсикоз, ей казалось, что это никогда не закончится. Листая книги о материнстве, развитии ребенка, она выискивала информацию о том, когда же, по правилам, должен окончиться этот период. Даже свой день рождения, десятое апреля, она провела в постели. Летом она почувствовала облегчение. Две недели с Вадимом и четой Вороновых отдохнула в небольшом пансионате на берегу замечательной Ворсклы под Полтавой. Впечатлений Валя набралась надолго. Вадим был предупредительным, внимательным. Его забота привела к тому, что он боялся притрагиваться к жене. Она уже стала забывать длинные месяцы токсикоза. В ней проснулось желание быть любимой, и чтобы это проявлялось не только в нежных утренних поцелуях. Она чувствовала спазмы внизу живота от сильного возбуждения при виде обнаженного тела Вадима. Когда она несмело намекнула об этом, он не удивился. Однако особой радости на его лице она не заметила. Честно говоря, Вадим давно мучился от неудовлетворенности, но, видя, как тяжело Валя переносила беременность, не смел настаивать. Теперь она сама просила об этом. Роскошная природа, лирическое настроение, безмятежность способствовали тому, что их близость была романтичной, сладостной, желанной.

— Когда тебе охота и мне охота, вот это охота! — благодарно целуя жену, говорил Вадим. Сегодня они занимались любовью на небольшой поляне. Заросшая мягкой, густой травой, она маленьким выступом касалась речной воды. Вокруг шумели деревья, пели птицы. Утренняя свежесть еще не сменилась полуденным зноем. Вороновы пошли в поход до ближайшей деревни. Это километра два туда и обратно. Они пообещали вернуться с чем-нибудь вкусненьким, питательным. Хотя кормили в пансионате неплохо, Наташа всякий раз подчеркивала, что Вале нужны витамины. Вот за ними они и отправились. Уединившись, Вадим с Валей предавались забавам, познавая друг друга с совершенно неизвестных сторон. Каждый раз обладание становилось все более изощренным, приносило больше наслаждения.

— Мне кажется, что мы вместе тысячу лет, — прижимаясь к мужу, тихо говорила Валя. Она чувствовала себя счастливой как никогда. Вадиму тоже казалось, что у него все складывается замечательно. Сбывалось предсказание Виталика Найденова о том, что третий брак обязательно будет удачным и приведет к рождению ребенка. Белов был рад, что наконец его душенька успокоилась и не искала приключений. С Валей было легко, спокойно, надежно. Наверное, он пресытился экзотикой и цыганской красотой. Взрослея, он находил прелесть в том, на что раньше не обращал внимания. Все меняется, и этим переменам был рад не только он, но и Беловы-старшие. Они безоговорочно приняли Валентину, чего о прошлых избранницах их сына сказать было нельзя.

Последние месяцы для Валентины были периодом полнейшего цейтнота. Она разрывалась между работой, семейными проблемами, разговорами с Марией Федоровной, посещениями консультации, заботой о себе и ребенке, который давно и настойчиво подавал признаки своего существования. Много драгоценных минут отбирали телефонные звонки. Валентина превратилась в домашнего секретаря фирмы «Байт». Она то и дело принимала поступающую информацию, записывала то, что было особенно важно. Когда вечером возвращался Вадим, она подшучивала, что пора бы зачислить ее в штат. Надо сказать, что ей нравилась такая каждодневная суета. От нее чувствовалась усталость, но приятная, имеющая основание утверждать, что жизнь кипит. Глядя на заметно округлившийся живот, Валя считала, что это только репетиция перед самой главной ролью женщины. Когда нужно быть в строю двадцать четыре часа в сутки, забыть, что такое нормальный сон. Скоро настанет долгожданный момент появления в их семье малыша. К радости примешивался страх, порой отчаяние. И мама по телефону твердит, что жизнь перевернется с ног на голову. Наверное, она вспоминает свой нелегкий опыт. Но теперь у ребенка будет отец. А значит, его участие должно помочь, исключить многие проблемы. Осталось ждать совсем недолго. За окном сентябрь отсчитывает последние денечки, а в середине ноября должен появиться на свет Белов-младший. Исследование показало, что это будет мальчик. Валюша, в отличие от многих женщин, радовалась, что не девочка. Почему-то она была уверена, что Вадиму нужен только сын. Он никогда не даст ему чувствовать себя одиноким. Позволит научить всему, что знает сам. И еще — продолжение рода. Для мужчин это важно. Что же касается ее — главное, чтобы ребенок был здоровым, удачливым, счастливым.

Пришедшая недавно к концу приема бывшая сокурсница Надя Шеховцова захлопала в ладоши, как маленькая, увидев располневшую, округлившуюся подругу. Маковецкая поняла, что девочкам хочется поговорить наедине… Она оставила их, попросив Валю полить цветы перед уходом и хорошенько запереть дверь кабинета. Очередной новостью для Нади стало сообщение о том, что эта удивительная женщина с ярко-рыжими короткими волосами оказалась родственницей Валюши. Все, что Шеховцова думала рассказать о себе, блекло в сравнении с услышанным.

— Да, подруга, вертит нами жизнь. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — философски заметила Надя, когда они вышли из здания больницы и направились к троллейбусной остановке. Надя на днях уезжала из Горинска с женихом на место его распределения. — Хорошо, что я собралась сегодня и пришла к тебе. Столько дней собиралась. Наконец позвонила твоей Марии Федоровне, а она мне и дала твои координаты. Рада тебя видеть.