Мариена Ранель - Маски сброшены Страница 40

- А все-таки хорошо, что вы женитесь на моей матушке! Хорошо не только потому, что с вами она обретет счастье и радость. Хотя, это, конечно, самое главное. А хорошо ещё и потому, что мы с вами теперь станем одной семьей.

- Да, это очень хорошо! - согласился тот. - Это не просто хорошо, это прекрасно, замечательно! Я не перестаю благодарить Бога за то, что у меня появились вы!

Услышав их голоса, Елизавета вышла навстречу. Ее лицо осветилось счастьем при виде двух дорогих ей мужчин в прекрасном настроении. По их настроению несложно было догадаться, что они достигли первого взаимопонимания.

- Приятно видеть вас такими! - сказала Елизавета. - А теперь прошу вас пожаловать в столовую. Через несколько минут подадут горячий обед. Правда на обед будет не изысканное кушанье, а простые деревенские щи. А после чай с ватрушками и вареньем.

- Я так соскучился по простой деревенской пище! - сказал Владимир. - В деревенской трапезе есть своя прелесть. Беседы у самовара за чаем с вареньем проникнуты каким-то домашним теплом и уютом. Вы не находите?

- Я с вами согласен! - поддержал Алексис. - Мне, вообще, более по душе деревенская простота, нежели блеск и вычурность света.

- Что весьма нетипично для человека твоего возраста и происхождения, заметила Елизавета. - А что касается меня, не скажу, что мне более по душе деревенская простота, но я согласна, что беседы у самовара проникнуты теплом и уютом. Особенно со сдобными ватрушками, только что вынутыми из печи.

Эта обеденная деревенская трапеза получилась именно такой, какой обещала быть и какой представлялась в воображении каждого из её участников: теплой, уютной и простой. Каждый внес в неё частицу своей души, а получил понимание и счастье. Она положила начало добрым, дружественным отношениям этой начинающейся зарождаться семьи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В маленькой церквушке, расположенной в нескольких верстах от имения графа Вольшанского происходил священный обряд венчания Елизаветы и Владимира. Обряд был тайным и скромным: без единого намека на роскошь. Его вполне можно было назвать мрачным, если бы не светящиеся счастьем лица жениха и невесты. Кроме счастливой пары, священника, адвоката Елизаветы господина Корнаева и друга графа Вольшанского Василия Узорова в церкви больше никого не было. Однако вскоре после начала церемонии появился ещё один человек. Это был Алексис. Он неслышно вошел в церковь и остановился чуть поодаль от своих венчающихся родителей.

Церемония подходила к завершению. Елизавета и Владимир повернулись лицом друг к другу, чтобы надеть друг другу кольца. Взгляд Елизаветы случайно упал на Алексиса. Ее лицо расцвело в радостной улыбке при виде сына. От волнения и неожиданности её рука вздрогнула в руке жениха, когда он надевал кольцо.

- Что с вами, любовь моя? - вполголоса спросил он.

- Он здесь. Он пришел.

Владимир посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, и увидел Алексиса. Алексис приветственно улыбнулся ему. Владимир ответил ему такой же улыбкой.

- Я в этом не сомневался! - сказал он Елизавете. - Он не мог омрачить такой день своим отсутствием.

Наконец, церемония была окончена.

Алексис подошел к родителям.

- Как я рада тебя видеть! - сказала ему Елизавета, крепко обнимая его.

- Мы оба рады! - поправил Владимир.

- Я уже боялась, что ты не придешь, - призналась Елизавета.

- Как я мог не прийти! - возмутился Алексис. - Правда, я немного опоздал к началу, зато не пропустил самое главное. Я бы мог объяснить причину моего опоздания, но, мне кажется, момент для этого не подходящий, да и место тоже. Надеюсь, вы не в обиде на меня?

- Не в обиде! - в один голос произнесли Елизавета и Владимир.

- В любом случае, приношу свои извинения! - сказал Алексис. - От всей души рад за вас! Преодолев все трудности, вы наконец-то обрели друг друга. Вы заслуживаете счастья!

Алексис пожал руку Владимиру и тихо произнес:

- Берегите ее! Сделайте её счастливой! Она этого заслуживает.

- Обещаю!

Елизавета оперлась на твердую и уверенную руку своего супруга, и они вышли из церкви, возглавляя небольшую процессию. Немногочисленные присутствующие принялись одаривать их поздравлениями и выражать свое восхищение. Узоров подкрепил свои поздравления несколькими дружескими напутствиями, а Корнаев - вопросами по долгу службы и предостережениями. Он отвел Елизавету от основной группы и серьезным тоном, который никак не соответствовал её счастливому настроению, произнес:

- Сударыня, извините, что в такой день досаждаю вам вопросами. Но как ваш адвокат, защищающий ваши интересы, я должен находиться в курсе ваших намерений.

- Намерений относительно чего?

- Как долго вы собираетесь сохранять в тайне ваше повторное замужество?

- Сейчас я не могу ответить на ваш вопрос, господин Корнаев. Предоставлю решать это своему супругу.

- Однако я не советовал бы вам торопиться с оглашением вашего брака, сказал Корнаев. - Вы должны понимать... Женщина, сочетающаяся новым браком, спустя ничтожно малое время после получения развода... Это чревато пересудами и сплетнями.

- Я это понимаю, - вздохнула Елизавета. - Но что поделать!

- Вы решительная! - с восхищением сказал Корнаев.

- В данной ситуации меня более беспокоят неприятности с законом, нежели сплетни.

- Меня, признаться, тоже. Я весьма опасаюсь, как бы ваш новый брак не был признан недействительным. И хотя видимых оснований к этому нет, разве что - короткий срок... Однако помимо этого...

Корнаев в нерешительности остановился. Подобная его манера была довольно хорошо знакома Елизавета, и означала она, что ему необходимо поговорить о некой личной и деликатной проблеме, что для него весьма неудобно.

- Говорите же, господин Корнаев! - подбодрила его Елизавета. - Ни о чем не беспокойтесь.

- Это касается вашего сына.

- Говорите.

- Насколько мне известно, сударыня, граф Вольшанский собирается признать его и дать ему свое имя.

- Это так.

- Весьма опасаюсь, как бы ваш бывший супруг - князь Ворожеев не воспользовался этим фактом и не обвинил вас в сговоре. Более того, он может выставить себя жертвой вашего обмана.

- И это несмотря на то, что он обвинен в двоеженстве и мошенничестве? - возмутилась Елизавета.

- Однако он может заявить встречное обвинение, в том что вы, простите, сударыня, были далеко не образцовой женой. И на сем основании синод может пересмотреть свое решение о разводе.

- Что значит - пересмотреть? - почти в ужасе переспросила она. - Уж не хотите ли вы сказать, что я могу вернуться к этому ненавистному браку, от которого я с таким трудом избавилась?

- Это маловероятно, - убедил её Корнаев. - Однако в формулировке может быть изменено основание развода, а соответственно, и последствия. Это может негативно сказаться не только на вашей репутации, но и на вашем настоящем браке.

- О нет! - мучительно вздохнула Елизавета. - Ничего больше не говорите об этом!

- Однако, возможно, это всего лишь мои опасения, - успокоил её Корнаев. - И никому в голову не придет ничего подобного сделать. Однако я должен был вас в них посвятить.

- Да, конечно.

- Простите меня, сударыня, что я омрачил столь радостное событие, виновато сказал Корнаев. - Но я ваш адвокат. Я должен был.

- Не извиняйтесь, господин Корнаев! Вы правильно сделали.

- А теперь, позвольте мне откланяться, сударыня.

- Благодарю вас, что вы присутствовали на этой церемонии.

- Всегда к вашим услугам, сударыня! И ежели понадобится моя помощь, вы можете во всем на меня рассчитывать.

Елизавета проводила его встревоженным взглядом. Затем её взгляд переметнулся в сторону мужа. При виде этого дорогого образа с полюбившимися чертами лица её тревога мгновенно рассеялась.

"Мой муж, - с гордостью и блаженством подумала она. - И он любит меня. А я люблю его. Люблю так, как никого никогда не смогла бы полюбить, потому что никто не сможет сравниться с ним. И я его жена! Из всех женщин мира она выбрал именно меня! А все остальное: основание развода, моя репутация... Как все это ничтожно и мелочно, по сравнению с тем, что мы сегодня стали мужем и женой!"

- Нет! Столь радостное событие ничто не в силах омрачить, - тихо произнесла она.

От внимания её супруга не укрылось, что её взгляд, излучающий любовь и восхищение, обращен на него. Нежной и счастливой улыбкой он вознаградил её за этот взгляд, затем подошел к ней, обнял её за талию и произнес:

- Мы можем ехать.

- Поезжайте, - с улыбкой произнес Алексис, вслед за ним подошедший к Елизавете. - А мне нужно возвращаться в Шалуевское имение. - Он повернулся к Узорову и предложил: - Не окажете ли мне честь, сударь, остановиться в нашем имении?

- С превеликим удовольствием, - ответил тот.

- В таком случае, можете располагать местом в моей коляске.

- Благодарю вас.

- Всего вам самого наилучшего! - пожелал Алексис своим родителям.