Энн Эдвардс - Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару Страница 43

Я уверен, что это не просто хорошая книга. Это бестселлер. Она много лучше, чем книга Старка Янга (автора только что опубликованного романа о Гражданской войне «Такая красная роза»), а литературный прием, использованный автором, когда отрицательный персонаж вызывает пробуждение сочувственных эмоций, представляется мне восхитительным.

Конец кажется грустным, поскольку в нем нет определенности в намерениях Ретта продолжать совместную жизнь… Берите книгу немедля. Скажите автору, что не нужно ничего переделывать, лишь дописать связующие вставки, чтобы ликвидировать бреши в тексте, и усилить последнюю страницу».

Через два дня, 27 июля, Пегги срочной почтой отправила ответ Лэтему, в котором писала, что «не ожидала получить столь замечательный отзыв» и что лишь благодаря стойкости духа она удержалась от того, чтобы вновь «лечь в постель, принять люминал и положить лед на голову». Профессор Эверетт сделал ряд оговорок по поводу использования автором некоторых слов и выражений и писал, что «автор не должен допускать выражения собственных чувств, что имеет место в одном или двух местах романа, где говорится о неграх». Пегги согласилась, что он абсолютно прав, и добавила, что она старалась изо всех сил избежать яда, злобы, предубеждений и жестокости. И если они все же есть в книге, то виновник их появления не автор, а герои романа, имеющие собственные глаза, уши и языки, объясняла она. И яд, и злоба, и предрассудки появляются «как реакция героев на то, что они видят, слышат и чувствуют».

Так, Эверетт недоволен такими выражениями, как «обезьянье лицо Мамушки» и «черные лапы», — эпитеты, которые она готова изменить, хотя и «не имела в виду выказать неуважение к Мамушке. Просто она часто слышала, как сами негры называли свои руки черными лапами, а когда старая морщинистая негритянка печальна, ни на кого в мире она не похожа больше, чем на больную обезьяну. Но я просто не представляла, насколько иначе это звучит, когда написано».

Согласилась она с Эвереттом и в том, что в уходе Ретта все же остается некоторая неопределенность, но при этом добавила: «Я думаю, что в конце концов ей удастся вернуть его». Похоже, это был единственный случай, когда Пегги высказалась подобным образом в отношении того, удастся ли Пенси вернуть Ретта. Она допускала, что, «возможно, было бы и не вредно намекнуть на это в романе чуть более определенно», но при этом добавляла: «Когда я писала эту книгу, я хотела оставить конец открытым для читателя, хотя и понимаю, что это не самый лучший писательский прием!»

Последнюю часть романа Пегги не читала уже более двух лет и теперь, когда на руках у нее не осталось даже копии рукописи, она «смутно помнила», что сделала, кажется, не более чем набросок заключительной главы, и высказала предположение, что после доработки эта глава примет более определенный вид, чего, собственно, и желает профессор Эверетт.

Тогда же она заявила, что намерена вставить в роман тот вариант, в котором Фрэнк Кеннеди умирает от болезни, а не погибает во время вылазки ку-клукс-клана, из тех соображений, что «тема ККК очень подробно разработана другими авторами». Ведь вариант с кланом она написала, когда, перечитав эту часть романа, почувствовала, как «явно падает читательский интерес после шестой главы». «Включение клана было попыткой усилить эту часть романа, не прибегая к использованию большого количества мелодраматических эпизодов».

Пегги попросила Лэтема позволить ей закончить роман, убрав версию с кланом, но если ему это не понравится, то она готова оставить и прежний вариант. И продолжала: «Это относится и к тем замечаниям, которые были высказаны в отношении заключительных глав романа. Если вам не нравится, как они сделаны, дайте мне знать, и я все переделаю. Я переделаю конец так, как вам будет угодно, за исключением одного — я не смогу сделать его счастливым».

Никому в издательстве Макмиллана не нравилось имя главной героини — Пэнси, ибо на Севере им пользовались при обращении к женоподобному мужчине. Но южане, объясняла Пегги Лэтему, воспринимают это имя как совершенно обычное, однако она обещала, что если нынешнее имя ее героини воспринимается на Севере как оскорбительное, «подумать о другом, столь же неподходящем».

Поскольку большая часть глав не была пронумерована, и у Лэтема, и у профессора Эверетта были трудности с определением хронологии повествования, а, например, два персонажа — дочь Пэнси Элла и бывший каторжник Арчи — появляются в романе совершенно внезапно, без каких-либо предисловий.

К смущению Пегги, выяснилось, что те главы, в которых эти персонажи появляются, просто не были отданы Лэтему, а поскольку Бесси, следившая в доме Маршей за бумагами, была больна, поиски, предпринятые самой Пегги, успехом не увенчались, хотя ей и удалось обнаружить незаконченные наброски, которые она и послала Лэтему с припиской: «Лучший способ разместить их в рукописи — это сказать, что они должны следовать за главой, повествующей о смерти Джералда О’Хары».

Она ни словом не обмолвилась о контракте, чем очень расстроила издательство. Причина, однако, была в том, что документ просто не прибыл еще в Атланту — в юридическом отделе «Макмиллана» забыли отправить бумагу срочной почтой.

30 июля Лэтем пишет ей:

«Моя дорогая миссис Марш.

Только что получил ваше письмо от 27.07 и сделал вывод, что, когда вы писали его, контракта вы еще не получили, поскольку даже не упомянули о нем. Надеюсь, что за это время вы получите его и он вас устроит. Если же это будет не так и вам захочется что-либо изменить в нем, дайте мне знать, что именно, и я посмотрю, что для этого можно сделать. Как видите, я не смогу чувствовать себя полностью счастливым, пока подписанный контракт не станет свершившимся фактом.

Я рад, что вам понравился отзыв… Полагаю, что ваше предложение воздержаться от критики заключительных глав романа (конца взаимоотношений Пэнси — Ретта), пока рукопись не будет окончательно доработана, — это именно то, что в данном случае нужно. Мы очень верим в эту книгу. Очень. И хотим, чтобы она стала одной из лучших наших книг. И если мы опубликуем ее, мы не пожалеем усилий на то, чтобы обеспечить ей максимальный успех. А мы верим, что успех ей гарантирован. Поэтому не думайте, что мы будем колебаться в своей решимости иметь с вами дело до последнего.

Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, как я отношусь к вашей книге. Мне кажется, я так счастлив, словно сам написал ее.

Искренне ваш Гарольд Лэтем».

С самого начала Лэтем почувствовал уверенность, что Пегги Митчелл Марш написала книгу, которая по популярности сможет дать фору многим другим романам. Ибо миссис Марш поведала захватывающую историю, которая удерживает читательский интерес на протяжении двух тысяч страниц, составляющих рукопись… И это несмотря на то, что окончательный выбор вариантов для многих глав был еще под вопросом, а последняя глава и та, в которой рассказывается о смерти Фрэнка Кеннеди, особенно. Но мотивация поступков героев при этом не вызывает сомнений: так, например, в случае с Фрэнком Кеннеди, независимо от того, умрет он от болезни или от шальной пули, — вина Пэнси в преждевременной смерти мужа остается неизменной. А кроме того, смерть Фрэнка по любой из причин должна дать толчок отношениям Пэнси и Ретта. И в конечном счете Ретт, получив все, что может взять настоящий мужчина от равнодушной к нему жены, вынужден будет уйти от нее — опять же независимо от выбора окончательного варианта последней главы.

Позднее Ф. Скотт Фитцджеральд как-то заметил, что в книге нет «ни одного элемента из тех, что отличают настоящую литературу, — особенно в области исследования человеческих чувств». Лэтем думал во многом так же. Прекрасный и очень опытный редактор, он ясно сознавал, что его «открытие» — отнюдь не шедевр. Но в то же время был убежден, что книга просто «неотразима».

Пегги Марш, по его мнению, была настоящим гением повествования, что позволяло ей быть достоверной и убедительной в своем творчестве. И, что еще важнее, эта женщина была лучшим рассказчиком из всех, с кем ему приходилось сталкиваться за долгие годы работы в издательстве. Она умела так управлять сотнями событий и героев, что нигде на протяжении всего романа не позволила действию «провиснуть» или остановиться, и при этом так смогла рассказать историю любви, что страстность, характерная для отношений двух главных героев, не ослабевала до самой последней страницы романа.

Поражало и то, что, несмотря на невероятные размеры романа, даже самые второстепенные его герои были легко узнаваемы и появление каждого из них на страницах книги было абсолютно оправданно и необходимо.

Нельзя утверждать, что характеры главных героев оригинальны и не имеют аналогов в литературе. Пэнси, например, во многом напоминает героиню Теккерея Бекки Шарп из «Ярмарки тщеславия», а Ретт Батлер — Святого Эльма. Но вот развитие их судеб, события их жизни — все это принадлежит только миссис Марш и больше никому, поскольку у читателя создается впечатление, что события романа не пересказаны для него автором, а происходят на его глазах — и всякий раз впервые. Книга была не просто увлекательным чтивом, она была о Юге и затрагивала как события военного времени, так и Реконструкции. А на подобный временной размах не решались другие писатели-южане, хотя надо сказать, что в 1935 году подобное сочетание было бы как нельзя более кстати. Ведь Соединенные Штаты не только совсем недавно пережили войну, но и тягчайшую из всех депрессий, во время которой человеческая жизнь вновь обесценилась и лишь натуры стойкие, подобные Ретту и Пэнси, сумели обернуть события к собственной выгоде.