Анна О'Брайен - Фаворитка короля Страница 43

— Приветствую вас, мистрис Перрерс.

Он стоял, пока я не заняла свое место, а я с удовольствием заставила его ждать подольше — разгладила юбки, уложила их красивым складками. Он спокойно ждал, вынуждая меня признать, что воспитан он безупречно. Наконец он сел с элегантным поклоном; все движения его были быстрыми, но на удивление изящными. Стало быть, он не все время проводил в седле — даже находясь в Ирландии, сумел приобрести известные навыки придворного.

— Вам известно мое имя, сэр. — На его оценивающий взгляд я ответила привычным и хорошо рассчитанным безразличием. — Откуда?

— Вы широко известны при дворе, мистрис. — Голос у него оказался мягче, нежели я предполагала, а ответ был туманным и интригующим. Думаю, он не сказал мне всей правды. — О вас говорят даже в Ирландии, — добавил мой собеседник.

Значит, он ждет, что я спрошу: что же именно обо мне говорят? А я не стану спрашивать. Я взяла в руки кубок, отпила немного.

— Чего я не знаю, — невозмутимо продолжал он, — так это того, из какой семьи вы происходите.

И я сразу вспомнила свое мрачное прошлое. Сплетни о моем происхождении. Подкидыш. Внебрачное дитя блудницы и какого-то крепостного. Кошель с золотом, который то ли был, то ли его не было вообще. Я просто пожала плечами. Какое это имеет значение теперь? Мне только не понравилось, что этот человек пробудил во мне воспоминания.

— У меня нет семьи, — коротко ответила я.

И отвернулась от него, обратившись к немолодому рыцарю, который сидел слева. Даже удивительно, сколько вопросов на разнообразные темы я сумела задать стареющему воину, который косо посматривал на меня, гораздо больше интересуясь поданными яствами. Я вздохнула, устав от его односложных ответов, и совершенно напрасно бросила взгляд в сторону молчавшего соседа справа. Тот смотрел на меня с нескрываемой насмешкой.

— И что? — спросила я, хотя лучше бы мне было помалкивать.

— Вы уже завершили беседу? — спросил он и то ли улыбнулся, то ли оскалился, заставив меня мгновенно насторожиться. — Я ни за что бы не поверил, что с вами так скучно, леди. Право, сэр Ральф вполне мог уснуть, настолько его увлек разговор с вами. Даже мне трудно было бы с жаром обсуждать, сколько времени необходимо двору, чтобы перебраться из Хейверинга в лондонский Тауэр!

— Мне, по крайней мере, хватает воспитанности, чтобы беседовать со своим соседом, сэр, — парировала я. — А вот вы, к моему глубокому прискорбию, в этом совершенно не преуспели. — Он ни словом не обменялся с фрейлиной, сидевшей справа от него.

А откуда я это знала? Значит, прислушивалась, так выходит?

— Мне подумалось, что вы пожелаете узнать мое имя, — не к месту ответил он.

— Не могу сказать, что меня это очень интересует. Но раз уж нам сидеть рядом до конца пира… Кто же вы? — не удержалась я. Ведь знала уже, кто он такой, — я же не теряла даром времени, которое прошло от парадного приема до пиршества, — но не помешает слегка задеть его мужскую гордость. — Коль вам известно, как зовут меня, сэр, то простая учтивость требует назвать и ваше имя. Тем более что вы сумели организовать себе место возле меня…

Он взглянул на меня с одобрением и подождал, пока паж наполнит нам обоим кубки бордоским вином. Слегка пригубил, отставил кубок. Он тоже умел потянуть время. Мне хотелось улыбнуться, но я удержалась, подозревая, что этот человек способен мгновенно улавливать слабость как у друга, так и у врага, и так же мгновенно этой слабостью пользоваться. Мне же пока было совершенно непонятно, относит он меня к друзьям или к врагам.

— Меня зовут Вильям де Виндзор, госпожа.

Я чуть пожала плечом, этак пренебрежительно — этот жест замечательно получался у Изабеллы.

— Я служил в Ирландии, — продолжал он невозмутимо, — у графа Кларенса.

Ничего нового для себя я не услышала. А он смотрел на меня, не переставая улыбаться, и я, к своему крайнему смущению, обнаружила, что щеки у меня начинают гореть.

— Отчего вы так пристально смотрели на меня?

— Я нашел вас интересной.

— Интересной? Вы говорите обо мне, словно о замысле нового сражения!

— Я полагаю, что мы с вами очень похожи, госпожа.

— Вот как? Я этого не нахожу, Вильям де Виндзор. Вы выглядите куда красивее меня!

Это его ошеломило, он рассмеялся резким, лающим смехом.

— А вы гораздо прямолинейнее, чем я ожидал. Такое качество в женщинах встретишь нечасто, ибо, по моим наблюдениям, они предпочитают притворяться.

— Я не люблю притворяться. — Думаю, опыт по женской части у него был обширным, как устье Темзы. — Так объясните, в чем же мы похожи.

— О, этого я объяснять, пожалуй, не стану. Время не пришло. — Он поднял кубок и выпил за мое здоровье.

Я же отвернулась и сделала еще одну не слишком удачную попытку разговорить сэра Ральфа, как будто ответ Виндзора вовсе меня не заинтересовал. Хотя я была заинтригована, и он сам отлично понимал это. Он спокойно дождался, пока мой рыцарь целиком погрузится в поглощение жаркого из оленины, и продолжил наш разговор, словно тот и не прерывался ни на минуту.

— Я передумал, мистрис Перрерс. Вы — такая женщина, которой я могу доверять, а потому объясню вам, что у нас общего. Мы оба очень честолюбивы.

Я молча уставилась на него.

— И оба эгоистичны.

Я снова предпочла промолчать, наблюдая за ним поверх своего кубка.

— Мы оба выбились из самых низов.

Нет, я и тут отвечать не стала. К чему клонит этот человек?

— Вам нечего сказать о моих выводах, мистрис Перрерс?

— Мы оба вышли из самых низов, сэр?

— По сути дела, так и есть. Отец мой был небогатым рыцарем, так и не сумевшим ничего добиться. Виндзор-оф-Грейриг — это медвежий угол в Уэстморленде[61], которому нечем похвастать, кроме овец да бесконечных дождей. Стоило мне немного подрасти, и я уехал из Грейрига и стал воином, как всякий честолюбивый юнец. Слава, удача, богатство — вот что манило меня и чего я достиг. Я сражался при Пуатье, мое имя сделалось известным. В последние же годы я связал свою судьбу с Лайонелом. Возможно, у него есть свои недостатки, но его я считаю самым способным изо всех королевских отпрысков. — Я вдруг поняла, что смеюсь, ибо он осмелился высказываться столь непочтительно о высоких особах, не заботясь о том, что его могут услышать другие. Взгляд Виндзора обратился туда, где рядом с королевой сидел Лайонел, развлекавший мать своим остроумием, потом вернулся снова ко мне. — Мы оба пробили себе дорогу наверх. Вы в качестве фрейлины королевы, — это он произнес без всякого выражения, давая понять, что ему прекрасно известен характер моих отношений с королем, — а я в качестве одного из советников Лайонела.

— И отчего вы полагаете, что это должно меня интересовать, сэр Вильям?

— Я и сам еще не знаю, по правде говоря, — нахмурился он. — Но почему-то в душе я чувствую, что наши звезды могут взойти вместе.

Это меня весьма заинтриговало, однако я лишь приподняла брови, выражая вежливый интерес.

— Я искушен в делах воинских и в премудростях управления, — продолжал он без ложной скромности, — а какими талантами наделены вы? Ярко ли засияет ваша звезда?

Я вспыхнула. Подоплека вопроса, острого, как ножи у мастера Хэмфри, была совершенно ясна, но я не спешила с ответом.

— Думаю, моя звезда сияет весьма ярко и без вашей помощи, сэр.

— Не так ярко сияет и не так стремительно восходит, как моя, мистрис. Воинская служба позволяет человеку честолюбивому и способному сколотить себе приличное состояние.

— Хищениями, взятками, получением выкупа и разграблением захваченных городов[62]? — Я навела о нем справки весьма тщательно.

Он весело рассмеялся, перекрывая галдеж разгулявшихся участников пиршества; кое-кто даже обернулся поглядеть на нас.

— А вы прислушиваетесь к сплетням, мистрис Перрерс.

— Не без того, сэр Вильям.

— И вы с самого начала знали, кто я такой.

— Разумеется.

— Ну, упрекать вас за это я не могу. Разумный человек всегда знает, с кем имеет дело.

— Разумная женщина — тем более. — Я склонилась к нему и сказала на ухо: — Только я не стану иметь с вами никаких дел.

Он не спеша разрезал большой кусок говядины и предложил мне отборные ломтики со своего блюда. Я отрицательно покачала головой.

— Чего же вам хочется, мистрис Перрерс?

— Не понимаю вас, сэр.

— Ну, я веду речь не о выборе в пользу оленины или говядины — она, между прочим, превосходна, советую вам попробовать. Если вы женщина здравомыслящая — а я именно такой вас и считаю, — то не можете не задуматься, что с вами будет лет через десять. Ведь должность, которую вы занимаете, не является пожизненной, правда? Я бы сказал, что оставшиеся вам при дворе годы можно пересчитать по пальцам ваших очень искусных рук. Рано или поздно жизнь заканчивается, разве нет?