Валентина Мельникова - Александра - наказание Господне Страница 45

- Я всегда говорил, что тебя и на минуту нельзя оставлять без пригляда! - прозвучал за его спиной знакомый, с едва заметной хрипотцой голос. - Нажрались, сударь, до беспамятства или что-то еще соображаете? Павел поднял с пола одну бутылку, другую и с укоризной взглянул на Кирилла. - Да-а, совести у тебя, гляжу, и на глоток не осталось,! Это ж надо столько выпить, а про старого собутыльника и не вспомнить!

- Посмотри на столе, там еще пара бутылок есть. - Адашев постарался скрыть свою радость, но голос его все-таки дрогнул, когда он спросил:

- Тебе-то что не спится?

- Попалась мне, Кирюша, с вечера в руки занимательная книжица. Я пока ее не прочитал, с места не встал. А в ней про вареники со сметаной, да про сало, да про колбасы наши деревенские, да все с этаким смаком! Ну, истинный Рабле этот Гоголь, только наш, малороссийский...

- Не знаю такого, не читал! - прервал его Адашев. - С чего это тебя ночью на чтение потянуло, или дня уже не хватает?

- Книжка-то не моя, Сашина, а она, если я не ошибаюсь, завтра поутру покидает вас.

- Ошибаешься, никуда она пока не уезжает! - сухо возразил князь. - С чего ты взял?

- Слухи, братец, слухи, они на голом месте не произрастают. Вчера вечером сорока мимо меня летела, да кое-что с хвоста и обронила.

- Ох, сдается мне, знаю я ту сороку! Нянька?

Павел пожал плечами:

- Какая разница! Главное, что Саша остается.

- Объясни мне, пожалуйста, Павел, почему за месяц с небольшим эта девица заняла то место в доме, которое по праву должна занять Полина?

- Ну, допустим, до таких высот ей не подняться. Неужели запамятовал, кого из них своей невестой провозгласил? - Верменич криво усмехнулся. Давай о твоей суженой-ряженой ни словом больше, а то у меня уже оскомина, ей-богу!

- А я пока о ней и не говорю. Речь идет о мадемуазель Александре. Растолкуй мне, отчего вдруг мальчишки на откровенный бунт отважились? Я не говорю об Андрее, но ведь даже Ильюша, робкий, стеснительный, сегодня вечером поставил кресло Полине на платье...

- Будь моя воля, я бы сам в это кресло сел! - проворчал едва слышно Павел, а Кирилл сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал:

- Про тебя я уже не говорю, но и нянька туда же. Сашенька то, Сашенька это. Даже слово "мадемуазель" почти научилась выговаривать...

- Пока ты, Кирилл, в постели отлеживался, да в фигли-мигли с баронессой играл, Саша мальчишку Агафьиной племянницы на ноги поставила. Он по осени в костер упал. Думали, не жилец уже, а она ожоги каким-то порошком присыпала, велела ни днем, ни ночью раны не прикрывать. И недели не прошло, как все зарубцевалось. Красавцем мальчишке не быть, но жить будет.

- Почему с некоторых пор я обо всем узнаю последним, Павел? Почему какую-то гувернантку слуги слушают больше, чем меня?

- Уже и до этого дошло? - посмотрел на него с притворной печалью Верменич. - Смотри, скоро и ты у нее будешь по одной плашке ходить. Хотя нет, баронесса своего не уступит! Куда Саше до нее! У баронессы и тюрнюр, и экстерьер, и приданое, авось, какое-никакое! А мадемуазель кто? Жалкая бесприданница, да еще с этим украшением на лице! Тем не менее твои мальчишки на конфетки баронессы не купились, и смотри, что паршивцы надумали... Павел вытащил из кармана стопку ассигнаций. - Знаешь, что это? Здесь, Кирюша, деньги, которые твои милые детки передали мне вечером. И с единственным пожеланием: купить мадемуазель Александре самое что ни есть красивое платье, причем непременно лучше, чем у Полины. А на кухне Агафья какую-то отраву варит, чтобы Саше веснушки вывести. И все, заметь, в одном направлении стараются!

- В каком же, если не секрет? - Князь, к своему великому удивлению, довольно споро поднялся из кресла и добрался до стола.

- Не секрет. Твои сыновья вздумали сами себе маменьку выбрать. Мне, например, поручено предварительно обсудить с ней сей вопрос.

- Не хочешь ли ты сказать, что это Саша?.. - тихо спросил Адашев.

- Вот видишь, и у тебя в привычку вошло ее Сашей называть. Со временем, возможно, и другие привычки появятся...

- Не городи чушь, а мальчиков надо отговорить от подобной затеи. Какая из нее жена, а тем более мать!

- Ас лица воды не пить, Кирилл! Ты же постоянно твердил, что прежде всего ищешь мать своим детям, а когда они нашли себе добрую, заботливую женщину, ты спасовал. Видите ли, личные интересы возобладали! Так какого же черта ты тогда не в постели у этой напомаженной курицы Полины, а до сих пор сидишь в кабинете, не спишь? Или переживаешь, что тебе роды у старостихи не позволили принять? Смотри, эта девушка уже и в деревне нужна, твоим крестьянам, их женам и детям.

- Ты что, предлагаешь мне изменить свое решение? - с тихой угрозой в голосе спросил Кирилл. - Ты меня знаешь, я их не меняю. При всем при том, что ты сейчас наговорил, Полину обидеть я не позволю. Это у вас у всех какой-то кисель в головах. Я же с ней больше общался, и мнение определенное тоже уже успел составить. Если ты знаешь о ней что-то такое, что действительно может помешать нашей свадьбе, не темни!

- Хорошо! - Павел, исподлобья оглядев друга, усмехнулся. - Суди сам, стоит ли это твоего внимания. - Он отошел от стола, раскурил свою трубку, словно раздумывая, нужно ли продолжать разговор. - Ты обратил внимание, что в этом сезоне Полина еще не бывала в Петербурге, так же как и ее поганый братец, записной кавалер и куртизан. Отказаться от Палкин-ского трактира, Милютинских лавок, балов, променадов по Невскому, богатых покровительниц, наконец, и сиднем сидеть в ручинском (Р у ч - модный петербургский портной) фраке и "боливаре"("Боливар" - модная широкополая шляпа.) в глуши только потому, что это имение князя Адашева? Почему вдруг такие жертвы, Кирилл? Думаешь, из-за любви к своей драгоценной сестрице? Сей господин ценит лишь самого себя и деньги, которых у него, кажется, кот наплакал. Выходит, есть у него своя корысть, чтобы у Полины Дизендорф в подпасках состоять!. Это одно наблюдение. Теперь второе. Хоть я и редкий гость на столичных балах, но ни разу, вот те крест, мне не довелось услышать, даже когда барон был еще жив, что Кирдягин родственник баронессе. А тут вдруг такая братская любовь; сдается мне, что не только братская... - Павел задумчиво наблюдал за вереницей дымовых колечек, выпущенных им изо рта.

Князь, стойко терпевший столь длинную тираду, паузу перенести не смог:

- Черт бы тебя побрал, Павел! Не тяни!

- Да не тяну я, просто обдумываю, как бы поделикатнее это сказать... Павел сморщился и быстро заговорил:

- Помнишь, на второй или третий день, как мы с ярмарки вернулись, кататься верхами ездили и ты рано к себе ушел. А мне что-то не спалось, потому и услышал вдруг тихие-тихие шаги по коридору. Спальня баронессы тогда неподалеку от моей была. Ну, я поначалу подумал, что это ты тайно баронессу навещаешь, выглянул, чтобы тебя утром на чистую воду вывести. Только, увы, другой в ту спальню прошмыгнул. - Павел с горечью и недоумением посмотрел на князя. - Вот такой конфуз со мной был, mon cher!

Побледнев, князь подступил к приятелю.

- Что же ты, негодяй такой, болтаешь? Он ведь брат ей, зачем же такую гадость собирать?

Но-но, остынь! - Павел отвел от себя руки Кирилла и подтолкнул его к креслу. - Охолони! Я и сам так думал и потому до четырех утра не спал, чтобы конца их родственной беседы дождаться. Дождался! Она его в пеньюаре до порога проводила и в уста сахарные поцеловала. А днем все шею косыночкой прикрывала. Не помнишь разве? А ведь стоило, ох как стоило полюбоваться, что на этой шейке оставили все те же сахарные уста. Весьма красноречивое напоминание о бурно проведенной ночи. И если не ты ее в темном углу подловил, и не я, то кто, кроме ее драгоценного кузена, осмелился бы на такую безумную страсть?

- Поклянись, что ты ничего не придумал! - Князь приподнялся над своим креслом и вновь обессиленно опустился. Потер лоб, до сих пор скрывающийся под повязкой. - А впрочем, не надо! Я всегда тебе верил и сейчас верю. Сегодня же утром я потребую от нее объяснений.

- И она все толково и правдиво тебе объяснит. А Павел Верменич окажется жалким лгуном и интриганом. Мой тебе совет, не поднимай пока шум. Приглядись к ней и ее кузену. Возможно, я ошибаюсь и буду потом всю жизнь каяться, что помешал твоему счастью. - Приятель подошел к Адашеву и вдруг опустился перед ним на колени, взяв его руки в свои ладони. - Потерпи немного, я все узнаю об этой милой парочке. Есть у меня знакомые дамы, которым дай волю, они тебе за два дня полный отчет по обеим столицам составят: кто, с кем, когда и сколько раз...

Кирилл внимательно смотрел на друга и печально улыбнулся:

- Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось не правдой. Если бы ты только знал, насколько отвратительною я себя чувствую! Словами это не передашь! Совсем кажется, мозги набекрень съехали! Помнишь девочку около коновязи? Не выходит она а у меня из головы!..

- И поэтому решил забыться в Сашиных объятиях? - Павел поднялся с колен. - Вот это уже баловство! Недостойно и гадко вести себя подобным образом с бедной девушкой.