Роксана Гедеон - Хозяйка розового замка Страница 49

— Мадам, я иду в театр. У нас заказана ложа.

— У кого это «у вас»?

— Я не могу вам сказать. Ложа заказана на двоих, а может быть, и на троих. Но буду там я один.

Этот ответ, показавшийся мне совершенно непонятным, насторожил меня еще больше.

— Сударь, вы хоть понимаете, что все это странно? Почему вы ходите в театр, не приглашая меня? А ведь я ваша жена.

— Я не могу вас взять, об этом не стоит даже говорить.

Помолчав, я спросила:

— Где Поль Алэн?

— Отправился туда, где его ждут.

— У вас все ответы на редкость исчерпывающие. Чем больше ответов вы даете, тем больше я не понимаю.

— Сюзанна, давайте поговорим об этом после. Мне уже пора выезжать.

Это спокойствие, скрывающее, несомненно, нетерпение и спешку, меня больше всего задевало. И, разумеется, я, уже немного знавшая герцога, не могла не замечать, что его очень тяготит мое присутствие. Он был бы очень рад, если бы я действительно уехала.

— Так вы меня не возьмете? — спросила я даже слегка угрожающе.

Он ответил решительно:

— Нет. Об этом не может быть речи.

— Отлично! Я буду вести себя таким же образом!

Наступило тягостное молчание. Он шагнул ко мне, его рука коснулась моего плеча, но я так быстро отступила в сторону, что он больше не повторил своей попытки.

— Будет лучше, Сюзанна, если вы сейчас же отправитесь в Белые Липы.

Я ничего не ответила, дав себе слово, что не буду ни удерживать его, ни разговаривать с ним. Он вышел. Я обернулась, в бешенстве посмотрела ему вслед. Что же все-таки происходит, черт побери?

Какое-то время я прислушивалась к тому, что происходило во дворе дома. Мне стало ясно, что Александр поехал не в карете, а верхом. Экипаж остался здесь возле отеля…

Мне было и больно, и обидно. Обида удваивалась еще и от того, что он совершенно со мной не считался. Он предоставлял мне свободу предполагать что угодно, вплоть до измены. Действительно, если мужчине всего тридцать шесть лет, если еще к тому же он обладает таким страстным темпераментом, то для кого же он может так элегантно одеваться, как не для женщины? Кроме того, он не желал брать меня с собой. Это еще более укрепляло меня в моем предположении.

Пожалуй, в любом другом случае я бы просто замкнулась в своей обиде и ничего бы не предприняла. Если он меня не любит — прекрасно, пусть отправляется к другой! Дух соперничества был мне чужд. Я никогда не любила сражаться за чье-либо сердце. Но Александр… Это совсем другой случай, такой, какого еще не было в моей жизни. Никого я не любила так, как своего мужа. Потерять его… о, это означало бы потерять абсолютно все. Что с того, что он все свое имущество перевел на меня? Если уйдет он сам, я не смогу жить дальше. Это будет так, как если бы из меня ушла вся кровь. Как тогда жить?

Я прошлась по комнате, совершенно не зная, что делать. Выход уже вырисовывался в моем воображении, но я еще не до конца решилась. Александр не хотел брать меня с собой… Даже сказал, чтобы я уезжала. Нет, этого я не сделаю. Я поступлю иначе. Я не могу отдать его так просто, без борьбы. Он слишком много значит для меня. Я ведь люблю его.

Я позвонила. На зов явилась горничная.

— Эжени, — сказала я, — мне немедленно нужно мое вечернее платье. Готовьте щипцы для волос. И прикажите закладывать карету.

— Мадам уезжает?

— О, совсем недалеко. Я еду в театр.

Через полчаса я видела себя в зеркале — высокую, стройную, очень красивую. Настоящую знатную даму. На мне было открытое вечернее платье, совсем недавно сшитое из атласа, на первый взгляд, совсем белоснежного, но при малейшем движении его складки сияли розовыми, перламутровыми или серебристыми отблесками. Корсаж заткан серебряными нитями, узкая основная юбка подернута, как облаком, легкой юбкой из прозрачного серебристого муслина. Волосы убраны белыми розами. Я подумала, что хорошо выгляжу даже для того, чтобы посетить Оперу в Париже, а о Ренне и говорить нечего.

Когда карета остановилась на театральной площади и кучер помог мне выйти, я с облегчением поняла, что нисколько не опоздала. До начала представления оставалось еще по меньшей мере четверть часа. Было очень много карет, преимущественно принадлежавших республиканцам. А еще я заметила необычное скопище военных вокруг театра. Солдаты почти оцепили площадь. Впрочем, я была слишком занята своими мыслями, чтобы обращать внимание еще и на это.

Поднимаясь по ступенькам, я не сразу заметила, как соскользнул с моих плеч прозрачный шелковый шарф, и остановилась, чтобы поднять его, но тут от группы военных, стоящих у входа, отделился какой-то офицер, быстрым шагом приблизился ко мне и поднял шарф.

— Рад был служить вам, мадам.

Я окинула его внимательным взглядом. Это был республиканский офицер в чине лейтенанта, во всем блеске своей формы и эполет, молодой, достаточно привлекательный. На вид ему было, пожалуй, лет тридцать. Я мстительно подумала, что если вдруг Александр действительно проводит время в театре с другой женщиной, то и мне не мешает показать ему, что я тоже нравлюсь другим мужчинам.

— Сударь, как было бы приятно, если бы вы оказали мне еще одну услугу.

— Все, что вы ни пожелаете, мадам, — ответил он любезно, явно заинтересованный и мною, и моим приветливым тоном.

— Сударь, я здесь впервые. Мое имя Сюзанна дю Шатлэ. Я разминулась со своим мужем и была бы очень вам благодарна, если бы вы помогли мне найти его.

Гримаса пробежала по лицу молодого офицера при упоминании о муже, но отступать ему было некуда.

— С удовольствием, мадам. Я не знаком с вашим мужем, но, кажется, немного слышал о нем.

— С кем имею честь говорить, сударь?

— Я Роже Вален, мадам, лейтенант. Весь к вашим услугам.

Он предложил мне руку. Я положила ладонь ему на локоть, даже не подумав о том, что мое появление в компании республиканского офицера, «синего», будет выглядеть очень странным.

Роже Вален, впрочем, казался мне очень милым молодым человеком, не слишком дерзким, как этого можно было ждать от синего офицера. Пока мы поднимались по ступенькам и гуляли по фойе, он объяснил мне, что необычный наплыв военных вызван тем, что сегодня на представление прибудет сам Лазар Гош, знаменитый генерал, командующий Западной армией.

Роже Вален, внезапно остановившись, кивком головы указал куда-то вверх.

— Поглядите-ка, мадам. Если я не ошибаюсь, это и есть ваш муж.

Я подняла голову и действительно увидела Александра. Он был совершенно один, не то что без женщины, но даже без Поля Алэна. Он не видел нас. Его взгляд, напряженный, испытующий, медленно переходил с одного военного на другого и, таким образом, словно оценивал всех солдат, расставленных наверху. У входа раздался шум, свидетельствующий о приезде Гоша. Вален на какое-то время отвернулся, но я не спускала глаз с герцога и видела, как он осторожно отступил в тень, за колонну. Лицо его было полускрыто мраком, но я видела, как неотрывно он смотрит на генерала Гоша.

И все-таки я ничего не поняла. Что, черт возьми, происходит?

Гоша и офицеров его штаба толпой окружили все самые яркие и красивые женщины, что прибыли в театр. Сам генерал, еще очень молодой, но начинавший лысеть, высокий, худощавый, обладал примечательной наружностью.

Я осторожно коснулась руки Валена.

— Вы были так любезны, сударь, что я не хотела бы лишаться вашего общества.

— Для меня это большая честь, мадам.

— Если вам угодно, я пригласила бы вас посмотреть спектакль в нашей ложе.

Мы стали подниматься наверх, и по пути я спросила:

— А что, это правда, что генерал Гош собирается напасть на Англию?

— Это все слухи, мадам. Но вы же знаете, что дыма без огня не бывает.

Лишь тогда, когда расстояние между нами и Александром стало не больше пяти шагов, он вдруг почувствовал чье-то присутствие и обернулся к нам. Первым делом герцог увидел меня.

— Сюзанна? — спросил он сурово.

— Что, господин герцог? — спросила я таким же тоном. — Может быть, мне теперь запрещено ходить в театр?

— Да, запрещено, и я приказываю вам неме…

Тут Александр заметил лейтенанта Валена, застывшего у меня за спиной, и лицо моего мужа на миг отразило такую гамму самых бурных чувств, что мне стало не по себе. Мне даже показалось, что он с трудом сдержался, чтобы не ударить меня, и руки у него сжались в кулаки. Александр окинул Валена очень внимательным взором, обратив, как мне показалось, особое внимание на пистолеты лейтенанта, а также мысленно будто сравнивая его рост со своим. По крайней мере, это было все, что я смогла угадать по глазам герцога. Потом он повернулся ко мне, лицо его стало просто каменным, но взгляд очень ясно свидетельствовал, что позже, дома, когда мы останемся вдвоем, мне несдобровать.

Роже Вален, словно догадываясь о какой-то размолвке между нами, молча стоял у меня за спиной. Тогда я набралась смелости и решила положить конец этому молчанию.