Виктория Готти - Суперзвезда Страница 49

— Я знаю, что больше всего тебе хочется выиграть наше пари. Но сегодня пятница, у тебя будут целые выходные, чтобы подготовиться к съемкам. Посмотри, все собираются весело провести уик-энд. — Он покачал головой. — Боюсь, меня не устроит твое «нет».

— Ты согласен? — спросила Челси Джека, когда они в его номере обсуждали новую «сделку».

Он помедлил.

— Ты не сказала мне, что ты надеешься получить. Ты сказала, что Кэссиди «украла твою жизнь». Что, черт возьми, это значит? Объясни, будь добра.

Она стояла перед камином, одетая лишь в черную норковую шубу. Ее взгляд скользнул по его телу, и она мгновенно почувствовала сексуальное возбуждение. Она ждала только его знака, поощряющего жеста. Джек, придерживаясь типично мужского представления о женщинах, был склонен к агрессивной линии поведения и тут же терял интерес к женщинам, в сексе берущим инициативу на себя.

— Всему свое время, — промурлыкала она, сбрасывая шубу к ногам. Он продолжал смотреть ей в глаза. Казалось, его не волнует то, что она делает.

— Оденься, — резко произнес он.

Не обратив внимания на его слова, она приблизилась к нему так, что их губы почти соприкасались.

— Не сейчас… Эта часть наших отношений закончилась. — Он смотрел в сторону, и она не могла видеть его глаз.

Челси вплотную подошла к Джеку, прижалась к нему грудью. Ее бедра медленно двигались, все теснее прижимаясь к нему. Она обвила его шею руками и попыталась притянуть его ближе. «Сдавайся, она победила. Эта дрянь победила. Теперь она забрала и Джека… и она заплатит за это», — кричали голоса. Но внутри нее оставалось что-то, не позволявшее ей легко сдаться. Как в трансе, она продолжала двигаться, прижимаясь к Джеку, как будто ее сознание раздвоилось.

Джек схватил ее за плечи, и его ногти вонзились в нежную кожу.

— Послушай, Челси, я хочу знать все, что ты имеешь против Кэссиди. Не пытайся ничего от меня скрыть. У тебя есть информация, а я заплатил за нее. Теперь рассказывай.

Она откинула со лба прядь волос и улыбнулась, изображая безразличие.

— Послушай, Джек. Я тебе ничего не должна. — Ее голубые глаза сверкали стальным блеском, и он первым отвел взгляд. — Если ты думаешь, что покоришь сердце Кэссиди, то ты ошибаешься. Ты встретил достойного соперника. Я бы помогла тебе, скажем, взяв на себя Рудольфо, а может, и во всем остальном.

Ее слова вызвали у Джека ухмылку.

— Ты и в самом деле ненормальная, Челси. У тебя не хватит ни сил, ни ума, чтобы помешать Кэссиди Инглиш влюбиться в меня. Тем более когда я решил этого добиться.

«Ладно, пусть катится вместе с ней ко всем чертям», — подумала Челси, но вслух произнесла:

— Посмотрим, Джек. Я уничтожу Кэссиди Инглиш. Я выбью землю у нее из-под ног. Тогда мы посмотрим, кто из нас ненормальный.

Ее трясло, она была на грани нервного срыва. Ей хотелось остаться одной, чтобы прийти в себя. В любую минуту она могла сорваться и показать темную сторону своей натуры. Ее жизненная сила могла испариться, и тогда она потеряет волю к борьбе против Кэссиди и против Джека, а она должна вернуть то, что принадлежит ей. Джек ускользнул от нее, попал в лапы Кэссиди, это было написано у него на лбу. И теперь ей никогда не удастся уничтожить Кэссиди — а значит, не удастся вернуть свою жизнь.

Челси тихо оделась и ушла, не проронив ни слова.

Кэсс распахнула дверь своего номера, включила свет, бросила ключ на столик из слоновой кости в прихожей и швырнула в угол туфли от «Прада». Она кинула синий блейзер и кожаный рюкзак на диван и устремилась к мини-бару. Во рту у нее пересохло. Она открутила пробку с бутылки воды «Пеллегрино» и направилась в спальню, с удовольствием думая о долгой горячей ванне. Теперь ей нужно собраться с мыслями. Может, до восьми она прочтет еще несколько глав из дневника матери.

Пытаясь нащупать выключатель в спальне, она уловила сильный аромат. Усталость улетучилась, и она почувствовала, что может танцевать, летать. На комоде, стоящем вдоль стены, на ночном столике, на каминной полке — везде были хрустальные вазы, полные роз, навевающих грезы о весне, о романтической любви. Она переходила от вазы к вазе, пытаясь найти карточку, но ее не было.

Она догадалась, что цветы от Джека.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть и спуститься с небес на землю.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты обнаружила мой сюрприз, — сказал он низким мягким голосом.

Кэссиди уселась на кровать, бормоча:

— Я… я… они великолепны. Я просто ошеломлена.

— Я подумал, тебе нравятся розы.

— Да, — прошептала она, наслаждаясь его бархатным голосом.

Теперь, когда она узнала, что розы от Джека, ей еще больше хотелось смотреть на них, вдыхать их аромат, гладить нежные лепестки.

— У меня встреча в городе, поэтому мой шофер заберет тебя в восемь.

На мгновение Кэсс подумала, что она ослышалась:

— Твой шофер?

— Да. Что-нибудь не так? Тебе нужно больше времени?

Кровь прилила к лицу и стучала в висках, перед глазами стояла пелена, она не могла говорить. Что-то оборвалось внутри нее.

— А тебе не приходило в голову, что мне не захочется, чтобы за мной посылали, как за девочкой из эскорта? Нет, я не буду готова в восемь. И вообще, я вспомнила, что у меня другие планы.

Она швырнула трубку.

ГЛАВА 19

Ванна не принесла ей желаемого расслабления. Одев уютную черную фланелевую пижаму, Кэсс по телефону заказала оладьи с моцареллой, манный пудинг и ромашковый чай с медом. Она откинула одеяло и залезла в постель, намереваясь почитать дневник.

Возможно, чтение дневника матери, рассказывающего о ее тяжелой жизни, не лучший способ прийти в себя, но после бури, вызванной ухаживаниями Джека, слова Ланы успокаивали. Она и сама до конца не понимала, почему предложение прислать за ней водителя так ее разозлило, но ей и не хотелось искать причину. Кем он себя вообразил? Почему позволяет себе так бесцеремонно с ней обращаться? С чего он взял, что, заполнив ее номер цветами, он ее покорил? Если он думал, что при виде роз она забудет обо всех его пороках, он ошибался.

Кэсс тряхнула головой, собираясь с мыслями, и обратилась к дневнику, который прижимала к груди. Откинувшись на мягких подушках, она открыла дневник и, пролистав его, нашла страницу с загнутым уголком.

16 сентября 1975 г.

Благодаря ему я чувствую себя такой желанной. Когда мы вместе, все остальное не имеет значения. Нет ни тревоги, ни давления, ни запретов. Только взаимное уважение. Наши души близки, мы сделаны из одного теста. Два актера с одинаковыми потребностями и желаниями. Мой любимый не похож ни на кого. Иногда я просто сижу и любуюсь его прекрасным лицом, испытывая непреодолимое желание прикоснуться к его безупречному телу.

Я не идиотка. Я прекрасно понимаю, что он может получить любую женщину в Голливуде, если захочет, но он хочет меня. Настоящую Лану, не искусственную, наигранную, издерганную куклу, которую создал мой муж. Я часто думаю о Роджере, о том, что бы он сделал, если бы узнал. Без сомнения, он бы его уничтожил. Но я не могу думать об этом сейчас. Я думаю только о любимом. Я вижу только его, чувствую только его прикосновения, слышу только его мягкий успокаивающий голос. Когда я с ним, я испытываю ни с чем не сравнимые чувства. В его объятиях мне спокойно, в его постели я получаю наслаждение.

Я королева — его королева. Никто не сможет забрать у нас то, что у нас есть, мы созданы друг для друга. Когда-нибудь мы обретем бессмертие.

Кэсс с трудом перевела дыхание. Страсть ее матери не была для нее шоком. Все биографии, которые читала Кэссиди, а их было немало, называли Лану Турмейн самой доступной девушкой Голливуда в те дни, когда она была начинающей актрисой, пытающейся пробить себе дорогу. В свободное от съемок время она работала в юридической фирме. Студия выплачивала будущим звездам жалованье, но не давала возможности сыграть больше чем эпизодическую роль. Даже самые талантливые и красивые новички были вынуждены подрабатывать, чтобы платить за занятия и одежду. Часто они заводили романы с агентами, режиссерами, продюсерами, актерами и другими представителями кинобизнеса в надежде, что их заметят и у них появится шанс. Даже когда уважаемый всеми Роджер Турмейн захотел на ней жениться, Лана должна была появляться на всех нужных приемах и премьерах.

Как Харлоу или Монро, Лане нужно было быть любимой и обожаемой, и из-за этого она часто оказывалась в некрасивых, унизительных ситуациях. Но читать об этом в ее собственном дневнике было странно и, призналась себе Кэсс, неловко.

Кэссиди захлопнула дневник, откинула одеяло и выскочила из постели. Она заперла тетрадь в сейф и вышла на террасу. Ей нужен был свежий воздух. Прохладный весенний ветер дунул ей в лицо, по телу пробежала дрожь. Надвигалась буря. Две бури: одна на улице, а другая в ее сердце.