Аманда Браунинг - Пора любви Страница 5

Правда, и особняк, и львиная доля денег принадлежали по закону Амелии, однако обе сестры стали известны как наследницы Бебстеров. Их опекуны прекрасно разбирались в финансовых вопросах, но ничего не смыслили в воспитании детей. Они знали одно: их племянницы должны будут со временем занять подобающее положение в обществе - и готовили их к этому. Сначала им нанимали гувернанток, а когда девочки подросли, отправили учиться в элитарную частную школу, затхлая атмосфера которой угнетала любого ребенка, но для Клаудии, с ее бунтарским южным темпераментом, оказалась совершенно невыносимой. Тихая, послушная Амелия довольно быстро приспособилась к новой среде, но Клаудия буквально задыхалась в чопорном, замкнутом мирке. Дядюшки сами выбирали им друзей, указывали, какие книги читать и какие фильмы смотреть. Их готовили к легкой, беззаботной жизни. Они должны были навсегда остаться теми, кем были, - богатыми наследницами респектабельной семьи.

Несмотря на то что дядюшки были добры к ней и по-своему любили ее, она считала их настоящими динозаврами. Они никак не могли взять в толк, что их племянница хочет чего-то добиться, приносить пользу обществу, и оставались глух ко всем ее мольбам. Однажды она попросила дать ей какую-нибудь работу в семейном бизнесе, неб старики лишь весело рассмеялись. "Никто не понимал ее, даже Амелия. Для Вебстеров не существовало понятия "работающая женщина". То, что Клаудия унаследовала от отца практичность и цепкий ум, в расчет не принималось. Какие бы планы она ни строила, все они с ходу отвергались. Это злило ее и приводило в отчаяние.

Однажды во время уикэнда в Род-Айленде Клаудия познакомилась с Гордоном Петерсоном. Ей польстили ухаживания красивого обходительного англичанина, и, изголодавшись по вниманию и человеческому теплу, Клаудия увлеклась им со всем пылом юности. Позднее она поняла, что приняла за любовь жгучую потребность любить и быть любимой. Когда она сообщила опекунам, что выходит замуж, они пришли в ужас, обозвали Гордона авантюристом и охотником за приданым, но Клаудия ничего не желала слышать. Гордон нужен был ей как воздух. Никто не мог ей воспрепятствовать, так как к тому времени ей уже исполнилось восемнадцать.

В конце концов дядюшки сдались, но все же приняли некоторые меры предосторожности, составив брачный контракт. Поскольку Клаудия воспитывалась в семье, где юридической стороне придавалось большое значение, она не усмотрела в этом ничего особенного ее радовало, что старики дали согласие на брак и ей не придется воевать с ними, - но Гордон был вне себя от ярости и обвинил Клаудию в том, что ее семья не доверяет ему. Ей бы насторожиться в этот момент, но куда там! Она стала уверять его, что он ошибается, объяснила, что это всего лишь формальность, и вздохнула с облегчением, когда Гордон сменил гнев на милость и подписал контракт.

Свадьбу сыграли с большим размахом. Количество гостей исчислялось сотнями. Это был незабываемый день, Клаудия вся светилась от радости и счастья. Преисполненная самых радужных надежд, она отправилась с Гордоном на Сейшельские острова, чтобы провести там медовый месяц. Обстановка была самая что ни на есть романтическая, но, увы, идиллия быстро кончилась. Первая брачная ночь на многое открыла Клаудии глаза.

Сначала они долго ласкали друг друга. Все было так, как она и ожидала. Поцелуи Гордона понемногу ослабили нервное напряжение, в котором она находилась, смущенная своей неопытностью. Однако, когда Гордон вдруг перевернул ее на спину и грубо раздвинул ее ноги, Клаудия испугалась. Она заранее приготовилась к некоторому дискомфорту, но никак не ожидала такой ужасной, раздирающей все тело боли. Приятное возбуждение мгновенно пропало, Клаудия пыталась остановить мужа, просила его немного подождать, не делать ей больно, но Гордон и внимания не обратил на ее робкие мольбы, стремясь только к одному: удовлетворить собственную похоть. Клаудия неподвижно лежала под ним, кусая губы, чтобы не закричать. Наконец пытка кончилась. Когда он скатился с нее, пробормотав: "Потрясающе!", и тут же заснул, Клаудия расплакалась от обиды и разочарования.

Сначала она пыталась оправдать его бесчувственность, говорила себе, что он не хотел причинить ей такую боль, но к концу "медового" месяца перестала притворяться. Розовые очки, сквозь которые она смотрела на мужа, разбились вдребезги. Она любила не реального Гордона Петерсона, а некий идеал, созданный ее воображением. Настоящий Гордон оказался эгоистом во всем, включая любовь. Он заботился только о собственном удовольствии, забывая о жене. Когда она решилась сказать, что он причиняет ей боль, Гордон пришел в ярость. "Никто никогда не жаловался, - кричал он, - ты сама виновата, потому что ты фригидна. С тобой спать все равно что с ледяной статуей!"

Чувства, которые она еще испытывала к мужу, окончательно умерли. Клаудия словно очнулась от долгого сна и посмотрела на Гордона холодным, трезвым взглядом. Ее начали одолевать сомнения: а он-то как к ней относится? Любит ли он ее? Ей никогда не забыть ту ночь, когда, получив свое и оставив ее, как обычно, неудовлетворенной и обиженной, Гордон обозвал ее фригидной стервой. Клаудия не выдержала и спросила напрямик, почему он на ней женился.

Ответ потряс ее до глубины души.

- Потому что ты Клаудия Бебстер, дорогая. Ты ходячий сейф, набитый деньгами, который теперь принадлежит мне. Ты красива, но это так, необязательное, хотя и приятное дополнение. Честно говоря, я женился бы на тебе, даже если бы ты была страшна как смертный грех. Будь это так, я возбудился бы от одной мысли о твоем богатстве. Деньги - лучшее приворотное зелье. - Он самодовольно засмеялся. - Понятно? Ну, хватит разговоров, Клаудия, иди ко мне и постарайся доказать, что ты женщина.

Его откровенность глубоко оскорбила ее, чего он и добивался. Лежа в темноте спальни и глотая слезы, она почувствовала, что в ней пробуждается дух сопротивления. Хотя она всей душой презирала Гордона, ничто на свете не заставило бы ее сбежать от него домой и признать свою ошибку. Вебстеры никому не позволяли унижать себя и выставлять на всеобщее посмешище. В ней заговорила наследственная гордость, о существовании которой она и не подозревала. Да, она совершила ужасную ошибку, но не хотела ни жалости, ни снисходительных улыбок, ни понимающих взглядов. Все что угодно, только не это! Даже брак с Гордоном казался меньшим злом.

Когда медовый месяц кончился и они вернулись в Англию, Клаудия испытала огромное облегчение и вскоре с удивлением поняла, что почти счастлива. Гордон целыми днями отсутствовал, и она могла заняться домом и садом, почувствовать себя хозяйкой. Если бы вдобавок муж оставил ее в покое, она была бы вполне довольна жизнью, но, к сожалению, его страсть к ней не уменьшалась, несмотря на ее равнодушие и пассивность. Исполнение супружеских обязанностей стало для нее тяжкой повинностью, и это унижало ее достоинство.

Клаудия понимала, что в один прекрасный день Гордон обязательно заговорит о деньгах. И вот однажды он явился домой полный грандиозных планов: скупить близлежащие земли и построить на них элитарный клуб. Клаудия осторожно спросила, сколько ему нужно денег. Названная мужем сумма потрясла ее.

- У меня нет таких денег, - просто сказала она.

Гордон злобно рассмеялся.

- Не притворяйся, дорогая. Вы, Вебстеры, - миллионеры, это всем известно.

Клаудию затрясло от отвращения.

- Ко мне это не относится. У меня всего несколько тысяч, которыми я смогу распорядиться только после того, как мне исполнится двадцать один год.

Красивое лицо Гордона перекосилось от злости.

- Хочешь меня надуть? Я наводил справки и выяснил, что ты старше своей кузины, а значит, деньги твои.

Клаудия покачала головой.

- Тебя обманули. Да, я старше Амелии, но мой отец был младшим сыном в семье. Ты женился не на той сестре. Главная наследница - Амелия, а не я, - сообщила Клаудия, не скрывая злорадства. Наконец-то ей представилась возможность отплатить за непрерывные оскорбления той же монетой. Просто бальзам на душу!

С этого дня их отношения изменились. Гордон возненавидел ее и начал мстить за обманутые ожидания. Сначала он надолго пропал, а вернувшись, стал открыто изменять ей с кем попало. Однажды Клаудия упрекнула его в неверности, и его лицо исказилось в язвительной усмешке.

- Если тебе не нравится мое поведение, почему бы тебе не убраться домой, к своим родственничкам? Не-ет, ты слишком горда, дорогая, чтобы вернуться, поджав хвост, правда? Бедняжка Клаудия, никто тебя не любит.

Чаша ее терпения переполнилась. Вместо того чтобы отступить и зализывать раны, она взбунтовалась. С какой стати она должна жить с человеком, которого ненавидит? Он беспрерывно оскорбляет ее словами и действиями! Из ложной гордости она хранила ему верность, проявила слабость, позволив безнаказанно издеваться над собой, но теперь с нее хватит. Она разведется с Гордоном и начнет новую жизнь.