Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи Страница 51

С той ночи Батистина часто скакала бок о бок с Флорисом. Молодой человек стал очень осмотрителен и говорил только о том, что непосредственно относилось к побегу. Флорис постепенно открывал для себя новую Батистину — незнакомую, отважную. Эта Батистина умела командовать людьми и никогда ни на что не жаловалась. Она ничем не напоминала постоянно хнычущую Эмилию. В конце концов Флорис добился, чтобы с мадемуазель де Бель-Иль и с лейтенанта Праделя сняли веревки. Ведь если хорошенько подумать, куда они могли убежать? Во все стороны от каравана простиралась бескрайняя пустынная равнина. Эмилия и лейтенант сидели в экипаже и под бдительными взорами бывших проституток вели нескончаемые беседы. Элиза, совершенно не переносившая Эмилию, перебралась в повозку Като к чернокожим женщинам. Господин де Бель-Иль оказался весьма предусмотрительным, приобретая кареты и повозки только отличного качества. Здесь, на ухабистой и изрезанной рытвинами почве, они подверглись суровому испытанию и выдержали его. Несмотря на все препятствия, экипажи беглецов неуклонно продвигались вперед. Каждый вечер, устраиваясь на ночлег, мятежники с удовлетворением отмечали, что пройдено еще двадцать лье. Роскошная растительность уступила место бесплодной красноватой почве.

— Если мы и дальше не встретим воду, нам придется спуститься к Красной реке или же вернуться обратно на берега Миссисипи, — мрачно произнес Флорис.

Вместе с Батистиной он галопом поскакал вперед. Они пытались отыскать пересохшее от жары речное ложе в надежде найти там хоть каплю драгоценной влаги. Батистина спешилась. Ее голубые глаза в отчаянии скользили по незнакомой пустынной местности; красота окружавшей природы подавляла и пугала девушку. Она знала, что повернуть назад — значит добровольно сунуться в пасть к волку. Для них цивилизация могла явиться только в облике солдат короля. Она нагнулась, чтобы сорвать пучок высохшей травы.

— Но можно же как-нибудь…

— Не двигайся! — голос Флориса звучал глухо.

Батистина замерла на месте. В нескольких дюймах от ее руки, готовясь к атаке, застыла огромная гремучая змея. Завороженная, Батистина не могла отвести взор от гадины, чей хвост ритмично выстукивал адскую мелодию.

Раздался выстрел, и змея свалилась в заросли сухой травы.

— Батистина… Батистина!

Соскочив с лошади, Флорис успел подхватить девушку на руки. Она была так бледна, что на секунду Флорис подумал, что выстрелил слишком поздно и змея успела укусить ее.

— Батистина… ответь… прошу тебя!..

Он взял ее руки, внимательно осмотрел каждый палец, закатал тонкие рукава рубашки до локтя, желая убедиться, что смертоносные зубы не оставили на нежной коже ни одной царапины, ни одного укуса.

Оцепеневшая Батистина была не в состоянии ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Ужас, испытанный ею перед смертельным укусом змеи, сменился лихорадочным волнением. Флорис прижался лицом к ее золотистым волосам.

— Скажи хоть что-нибудь, дорогая, прошу тебя… Ты так напугала меня!

Он целовал ее лоб, гладил разметавшиеся шелковистые кудри.

Батистина едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. Флорис прижимал ее к себе укачивал ее, гладил ее тело с такой нежностью, на которую, как ей всегда казалось, он никогда не был способен. Она не знала, что и думать, чему верить. Ведь Флорис всегда был жесток, надменен и горд до безумия!

«Нет, я уверена, он хочет превратить меня в свою рабыню, а когда получит желаемое, отшвырнет, как всех своих любовниц!» — думала Батистина. Она попыталась сопротивляться, но невесть откуда набежавшая горячая волна захлестнула все ее тело, грудь сладостно затрепетала.

Флорис заметил перемену, произошедшую в состоянии девушки. Он смотрел на очаровательную головку, прильнувшую к его плечу. Батистина открыла глаза. Он вздрогнул: на него смотрела влюбленная женщина.

Флорис склонил голову. Его губы уже готовы были завладеть устремившимися навстречу губами Батистины, но тут со стороны лагеря послышались выстрелы.

Мгновенно опомнившись, Флорис и Батистина поднялись, быстро вскочили на коней. Пол-лье, отделявшие их от каравана, они проделали так быстро, что даже кирасиры его величества, получив приказ идти в атаку, вряд ли могли бы мчаться быстрей.

Навстречу им столь же стремительно мчались их товарищи. Словно выпущенная из лука стрела, впереди всех летел Ганнибал. Жанно и Резеда, хлопая бичами, подгоняли упряжки. Остальные негры, кто верхом, кто устроившись на корточках в повозке, стреляли из ружей, целясь в клубящуюся позади каравана тучу пыли цвета охры.

— Индейцы… Индейцы! — в страхе вопили вцепившиеся друг в друга белые и черные женщины.

Стрелы с красным оперением со стуком впивались в борта и дверцы карет и повозок.

— Следуйте за мной!

Флорис круто развернул своего коня. Батистина последовала его примеру.

— У-у-у-ууу! — раскатисто прозвучал вдали боевой клич краснокожих.

— Йэх-а! Прекратите стрелять! Быстрей! Быстрей! Поспешим!

Увлекая за собой повозки, Флорис мчался к обрывистому холму, замеченному им по дороге к пересохшему руслу реки.

— Эй! Живей! Сюда! Опрокидывайте возки… всем залечь в укрытия! заряжайте ружья!.. Подпустите их поближе, на расстояние выстрела!

Флорис организовал «казачью оборону»: давным-давно в украинских степях его обучал этому искусству его крестный отец, великий гетман Саратов.

Жанно, Резеда и Ганнибал понимали Флориса с полуслова и действовали с исключительной сообразительностью и быстротой. Они мгновенно разместили женщин и детей в середине образовавшегося круга.

— Ради Бога, дайте мне оружие! — взмолился лейтенант Прадель. Флорис не колебался. Он бросил ему одно из многочисленных охотничьих ружей Бель-Иля. Убегая, рабам пришла в голову счастливая мысль спрятать их под скамьями кареты.

Флорис пробрался к Батистине. Устроившись на земле рядом с Резедой и Жанно, она вглядывалась в индейских воинов, с воплями круживших вокруг скалистого холма, предоставившего преследуемым хотя ненадежное, но все же укрытие.

— Все в порядке? — шепотом спросил Флорис.

— Да, кажется, никто даже не ранен.

Батистина смотрела Флорису в глаза, ноздри ее трепетали, а сапфировые глаза излучали сияние: она была прекрасна и желанна. Флорис знал, что сейчас не время для признаний, но ему страшно хотелось крикнуть: «Я люблю тебя, Батистина… и я просто умираю от желания… Скажи, что ты тоже меня любишь, и, черт побери, мы будем счастливы и умрем вместе!» Однако вместо этого он прошептал:

— Пойду посмотрю, как там Элиза.

Батистина признательно улыбнулась.

— О, благодарю! Это так любезно с твоей стороны!

Флорис развернулся и по пути хлопнул по плечу Жанно, заряжавшего ружье.

— Еще рано стрелять, надо хорошенько измотать их!

— Понимать, мисси Флолис…

— Ты и твои друзья доставите мне огромное удовольствие, если, наконец, перестанете называть меня месье. Я Флорис, просто Флорис. Понятно, Жанно?

— Понимать, мисси… понимать, Флолис!

В подтверждение своих слов Жанно дружески ткнул Флориса локтем в бок.

Флорис повернулся и пополз к Элизе и негритянкам, в страхе прижимавшим к себе своих малышей.

— Батистина просила узнать, как ваши дела.

В ответ на Флориса обрушился целый поток возмущения.

— Нашел время, когда заботиться обо мне, сорванец, ты всегда делал глупости, вот и теперь мы из-за тебя угодили в ловушку… Ах! Если бы не твоя бедная матушка, поручившая тебя моим заботам, я бы давно уже голову тебе оторвала, мерзавец ты этакий! За что ты так гнусно обошелся с бедным губернатором, ведь он же ничего тебе не сделал…

— Послушай, Элиза, ты слишком нелюбезна со мной, я этого не заслужил… я просто пришел спросить, не страшно ли тебе! — запротестовал ошеломленный ее нападками Флорис.

— Страшно, ну и дела… разве мне было страшно в Московии, когда на нас напала стая волков, или когда меня вместе с тобой бросили в Петропавловскую крепость… Иисус, Мария, я еще посмотрю, кто это тут боится этой размалеванной банды в птичьих перьях, что визжит так, что уши отваливаются… Еретики поганые! Как только им не совестно разгуливать полуголыми и раскрашивать себя, словно непотребные девки! Гнусное отребье! Попугаи дикие! Бродяги! Нахалы! Ничтожества! Скоты! Грубияны! Наглецы! Паршивцы!

Последние ругательства Элиза выкрикивала так громко, что обратила на себя внимание индейцев Дикари в растерянности остановились и начали совещаться. В конце концов они нашли единственный достойный ответ: на лагерь дождем посыпались стрелы.

— Ой-ой-ой! Я хосю домой! — нервно зарыдала Эмилия.

— Заткнись, дуреха! — Свинья, разозлившись, залепила наследнице пощечину, и тут случилось чудо: мадемуазель де Бель-Иль внезапно прекратила вопить.