Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Нежная душа Страница 52

Мирей, занятая взбиванием сливок, рассеянно глянула в ее сторону.

— Ну что, эти знаменитые гардении приехали? Если посыльный еще в доме, предложи ему стакан лимонада.

— Нет, это не гардении, — ответила молодая женщина. — К маме пришел посетитель.

— И кто же это? — поинтересовалась Мирей.

Вместо ответа Эрмин налила в графин воды и взяла три стакана.

— Шарлотта, сможешь присмотреть за Мукки часик? — спросила она. — Поступай как хочешь. Можешь покатать его в коляске или уложить спать. Мне нужно вернуться к маме.

— Конечно, Мимин, — пообещала девочка.

— Скажешь ты мне, наконец, кто пришел? И что случилось? — забеспокоилась Мирей. — Ты белая как простыня, Эрмин! Уж не привидение ли тебе повстречалось в коридоре?

— Не совсем, — попыталась пошутить Эрмин, но в тоне ее слышалась ирония.

Ей не терпелось вновь оказаться лицом к лицу со своим отцом — из элементарного любопытства. Слишком много лет прошло, для нее это был всего лишь незнакомец, да еще и лжец в придачу.

«Когда я была маленькой, я его ждала, я мечтала его увидеть! Я молилась об этом, он мне снился. Узнав, что он умер, я его простила, но и это оказалось ложью. Ему не было дела до нас с мамой».

— Дорогая, входи скорее и садись! — воскликнула при виде дочери взволнованная Лора. — Жослин только что сказал ужасную вещь! До твоего визита в санаторий он считал меня умершей. Это трагическое недоразумение. И всё из-за рассказа Анри Дельбо. Некоторые моменты он истолковал неправильно. Ты поймешь. Так вот, твой отец, скажем так, хотел меня убить, чтобы помешать мне умереть от голода, но не смог выстрелить. Он убежал из хижины. Побродив по лесу несколько дней, он вернулся и, обнаружив могилу, решил, что Анри похоронил в ней меня. Удрученный, он ушел. А потом уехал искать работу в Соединенные Штаты, верно, Жослин?

— Да, именно так все и было, — подтвердил тот.

— Только представь себе, Эрмин! — снова заговорила Дора. — Твой отец узнал, что я жива, из твоего разговора с маленьким Жорелем. Но уже накануне он понял, что ты — его дочь. Удивительное совпадение! Если бы ты не решила отправиться в Квебек, если бы не случилось аварии, мы бы не встретились сегодня! Мне тоже надо кое в чем тебе признаться. Когда в газете я увидела фотографию и ты показала мне Эльзеара Ноле, я была поражена тем, как похож этот человек на твоего отца. Я поехала в Лак-Эдуар, в санаторий, встретилась с сестрой Викторианной. Но Эльзеара Ноле там не было! Директор сказал, что этот пациент ушел, никого не предупредив. Я убедила себя, что произошло совпадение, хотя это показалось мне странным.

Эрмин смотрела на мать. Лора была очень взволнована, более того, пребывала в состоянии экзальтации, отчего казалась сама на себя не похожей. Это еще больше возмутило молодую женщину.

— Ты могла бы сказать мне, мама! — воскликнула она. — Если у тебя были сомнения в том, что первый твой муж умер, зачем выходить замуж за бедного Ханса? А вы, мсье, зачем разыграли передо мной комедию?

Эрмин охватил приступ гнева. Под тяжелым взглядом ее голубых глаз, полным невысказанных упреков, Шарден потерял самообладание.

— Я не играл комедию! — попытался он возразить. — Я был поражен, просто не осмелился поговорить с тобой. Я оставил тебя малышкой и вдруг увидел перед собой красивую молодую женщину, которая пела, как ангел, да еще у нее самой был ребенок. Я почувствовал себя презреннейшим из презренных, и вдобавок старым и больным. Можешь ли ты понять мой стыд и мою боль? Объявить, что я — твой отец, перед всеми, кто был в той столовой? Об этом не могло быть и речи. Ты имеешь право меня ненавидеть, презирать. Господи, все это так непросто! Но я хочу, чтобы ты знала, Эрмин, и ты тоже, Лора, что я пришел не для того, чтобы огорчать вас. Вы научились жить без меня, и давно. Вот только я не мог допустить, чтобы моя законная жена повторно вышла замуж, еще не став вдовой.

— И это единственная причина твоего прихода? — удивилась Лора. Лицо ее окаменело. — Ты не хотел поскорее увидеть меня, познакомиться с дочерью? Жослин, нам так много надо сказать друг другу! Ты должен знать обо мне всю правду. Много лет у меня была амнезия. В Монреале я вышла замуж за человека гораздо старше меня, Фрэнка Шарлебуа. Когда он умер, я унаследовала его состояние. Судьба жестока — незадолго до этого ко мне вернулась память. Это было три года назад. Используя свои деньги, я перевернула небо и землю, чтобы разыскать вас — тебя и наше обожаемое дитя. Сведения об Эрмин я нашла без труда благодаря монахиням из Шикутими, но ты! Ты словно исчез с лица земли! Ты не забрал свой вклад из банка в Труа-Ривьер, никто тебя не видел. В полиции на тебя досье не нашлось. Что до твоих родственников, то они даже не соблаговолили ответить на мои письма!

— Зато ответили на мои! — вмешалась Эрмин. — Я написала своим бабушке и дедушке в надежде, что они захотят со мной познакомиться, но они наотрез отказались. Они отвернулись от меня, хотя я ни в чем перед ними не провинилась. И мне было очень больно…

— От себя добавлю, Жослин, что твоя сестра, недолго думая, в письме рассказала Эрмин о моем ужасном прошлом. Так что теперь она знает все, и обо мне, и о тебе. Из-за этого письма чуть не случилась трагедия…

Лора опустила голову. Позже она расскажет своему вновь обретенному супругу о событиях, последовавших за получением письма от семьи Шарден.

«Эрмин решила умереть, сбросившись вниз с вершины водопада, но упала я, а не она. И Ханс спас мне жизнь. Бедный Ханс! Что будет с ним, когда он узнает?»

Жослин был удивлен услышанным. И искренне взволнован.

— Мне очень жаль! — воскликнул он. — Моя мать поступила дурно, из-за ее жестокосердия и ограниченности мы потеряли столько времени! Но больше всех страдала ты, Эрмин! Доченька, прости! Выслушай меня. И ты тоже, Лора, а потом поступайте как знаете. Я хочу все объяснить и сознаю всю тяжесть моих ошибок. Потом мы вместе решим, что делать. Если ты и вправду хочешь выйти замуж, Лора, нужно будет развестись. Ты же, Эрмин, сможешь презирать меня.

И Жослин стал рассказывать, Бессознательно надеясь смягчить сердце дочери, он начал с вечера, когда оставил ее на пороге монастырской школы.

— Это был самый тяжелый момент в моей жизни, — сказал он со слезами на глазах. — Ты была укутана в теплые меха и выглядела хорошенькой, несмотря на жар, изнурявший твое тело. Я все время целовал тебя, любовался тобой. Ты была моим самым дорогим сокровищем, и я любил тебя всей душой! Как ты лепетала! Я укачивал тебя, ласкал, давал тысячу обещаний, которые в будущем не выполнил, — вернуться и забрать тебя, если смогу, писать тебе письма. Сердце мое разрывалось от тоски. Лора была больна, ты тоже. Я надеялся, что монахини тебя спасут. Ты должна мне верить, Эрмин, я отдал тебя на попечение монахинь только потому, что твердо верил: это наилучшее решение. И, возможно, единственный способ спасти тебе жизнь. Но я ошибался с самого начала. Мне не нужно было бежать из Труа-Ривьер, увлекая твою мать и тебя за собой в безлюдные дикие места. Моя бедная Лора, ты никогда не жаловалась, хотя тебе пришлось мерзнуть ночами, выносить метели и голод, и, что еще хуже — припадки гнева бродячего пса, которым я тогда был.

Слушая отца, Эрмин рассматривала его лицо. У Жослина был низкий звучный голос, сейчас вибрировавший от волнения. Враждебность, в которой молодая женщина закрылась, как в панцире, понемногу таяла по мере того, как мужчина вел свой трогательный рассказ. С каждой минутой это лицо становилось ей роднее, в то время как его золотисто-карие глаза старались поймать ее взгляд и прочесть в нем прощение.

— Я дорого заплатил за мои ошибки, — продолжал он. — Самая большая из них, Лора, это то, что я считал себя убийцей. Я не мог дождаться, когда наконец скажу тебе это. Я не убил того человека, Банистера Дежардена. Десять лет назад я случайно встретил его на улице в Труа-Ривьер. Я был там проездом и на следующий день собирался уехать. Тогда он отделался несколькими швами на голове. Мы оставили его на мостовой, да, но он был не мертв, а всего лишь потерял сознание. Помнишь, как я запаниковал? Я словно с ума сошел, представляя себя в тюрьме до конца моих дней, в то время как вы с Эрмин окажетесь без моей поддержки! Как я сожалел о своей трусости! Мне следовало пойти в полицию, объяснить, что произошло, и ничего страшного бы не случилось. Наша жизнь пошла прахом из-за этого случая, из-за моего страха, что меня признают преступником. А ведь мы могли бы жить счастливо, в мире и покое. И вместе воспитывать нашу дочь. Ужас! Столько прекрасных лет потеряно безвозвратно!

Жослин неловко утер слезы, струящиеся по щекам. Лора тоже плакала. Для нее это оказалось слишком.

— Ты был невиновен? — сказала она. — Господи, это не просто ужас, это катастрофа! Она разлучила нас, а наше единственное дитя выросло, не зная своих родителей!