Валентина Мельникова - Александра - наказание Господне Страница 53

- Наслышана уже про вас! Говорят, хотите графиню Волоцкую в жены взять. Только она девица с норовом, еще неизвестно, захочет за вас пойти.

- А ты бы пошла? - Верменич, опустившись на колени, поцеловал маленькую ладонь, усыпанную веснушками.

- Что вы, барин, - засмеялась Серафима, - яеужто графиню променяете на простую горничную? Да ни в жизнь не поверю! - И уже серьезно добавила:

- Перестаньте шутить! Один уке нашутился, до сих пор кое-кто в себя прийти не может от его шуток.

- По-моему, оба они хороши! Князь упрям, но твоя барышня почище его будет! Что за кошка между ними пробежала, ты, случайно, не знаешь?

- После их последней беседы, когда князь чуть двери в кабинете не снес, она со мной почти не разговаривает. Знаю от Агафьи...

- Опять старая, значит, "туточки" ходила?

Серафима с недоумением уставилась на Павла, но тот лишь махнул рукой.

- Она мне рассказала, что князь вроде как предложил Александре замуж за него пойти, а она, дурочка, отказалась! Теперь он вокруг Полины танцы танцует и в глазки заглядывает!.. Тьфу, смотреть тошно! А моя плачет ночами, я по глазам вижу, и не ест почти нечего. Я ведь чего боюсь, - она склонилась к Павлу, - а если она понесла от него, что тогда будет?

- Думаю, быстрее дурью прекратят маяться! Я ведь Кирилла знаю. Видно, чем-то обидела она его, не иначе! И весь этот театр с Полиной затеял в пику твоей барышне. - Верменич, придвинувшись к Серафиме, будто случайно, положил ей руку на плечо. - Ты мне скажи, голубушка, как так получилось, что Саша терпит рядом с собой такую красавицу? Серафима расхохоталась. - Вы, барин, чаще сказки слушайте. В детстве мы с барышней очень любили, когда моя матушка нам про царевну-лягушку сказывала.

- При чем тут царевна-лягушка? - хотел спросить Верменич, но тут пламя свечи, которую он пристроил в старый цветочный горшок, заметалось, вытянулось и чуть не погасло.

- Господи, что такое? - испуганно прошептала Серафима, схватив Павла за руку. Тише! Кто-то зашел в оранжерею. - Потушив свечу, он прошептал:

- Отступаем в каморку садовника. Только ни звука! По-моему, сюда идут.

Они прокрались в обитель Ефима и прикрыли за собой дверь. В узкую щель проник луч света и Серафима чуть не вскрикнула от удивления. К скамье, на которой только что сидели они с Павлом, подошел Кирдягин и уселся, поставив рядом с собой фонарь. Девушка с удивлением посмотрела на Верменича. Тот прижал палец к ее губам и показал на свое ухо. Серафима кивнула, и, прижавшись друг к другу, они приникли к щели. Ждать пришлось недолго.

Среди зарослей замелькало еще одно пятно света. Высокая женская фигура в темной накидке почти выбежала на середину открытого пространства перед пальмой. Кирдягин поднялся ей навстречу. Женщина, прильнув к нему, заплакала:

- Все пропало, mon cher, все пропало! - Кирдягин подвел ее к скамье:

- Садись, Полина! Что за спешка? Почему ты вызвала меня сюда? Говори быстро, что тебе Iнужно! - Он с тревогой огляделся по сторонам. - Того гляди, сторож придет!

- Не бойся, - уже спокойнее проговорила баронесса, вытерев носик крошечным платком, - в случае чего, скажем, что у меня заболела голова и я попросила проводить меня сюда. Князь знает, что я люблю бывать в оранжерее.

- Среди ночи? - фыркнул было Кирдягин, но баронесса, всхлипнув, с укором посмотрела на него:

- Иногда ты бываешь просто невыносим! Она вытащила из корсета три небольших конверта. - Смотри, что я сегодня успела перехватить. Кредиторы уже пронюхали, где я скрываюсь. Да ты читай, читай! - прикрикнула она на кузена. - Не видишь разве, что одно на имя Адашева, а два - на мое! Этот гнусный купчишка спешит уведомить князя, что его невеста должна ему двадцать пять тысяч рублей. Да и твой приятель Злоказов старается о своих десяти тысячах! Как скоро вызнали, мерзавцы! - Баронесса опять заплакала.

Кирдягин пробежал глазами письма и вернул их Полине.

- Да, положение скверное! На праздники вряд ли какая почта прибудет, но потом... - Он удрученно покачал головой.

Вдова зарыдала в голос.

- Перестань выть! - Кирдягин достал носовой платок и передал его женщине. Дождавшись, когда она справится с рыданиями, спросил:

- Что ты от меня хочешь?

- Я хочу, чтобы ты вспомнил, кому первому пришла в голову мысль женить на мне князя! - Баронесса взялась за лацканы сюртука Кирдягина. - И если ты сейчас откажешься помочь, я вытрясу из тебя душу!

- Je veix bien! Pourquoi pas! (Охотно! Не возражаю! (франц.)) Только я не представляю, как сейчас тебе помочь? Долги заплатить? Но я сам на мели, ты ведь знаешь...

- Я догадывалась, что ты туго соображать, но сейчас твоя тупость не знает границ! - Рассердилась Полина. - Но если я вылечу отсюда после Рождества, тебе тоже не сдобровать! Придется возвращаться в Петербург, а там тебя уже ждет не дождется граф Черкизов. Учти, он не упустит случая пободаться с тобой рогами, которые ты ему наставил!

- Ну, хорошо! Хорошо! - Кирдягин отошел к скамье. - Садись, и давай обсудим, что мы успеем сделать за эту неделю, пока не будет почты.

- Приготовься еще к одной новости. Старые князь и княгиня прибывают сразу после Рождества. А я бы хотела встретиться с матушкой князя уже в роли жены. Иначе, я чувствую, мне не видать его как своих ушей!

- Чего ты боишься? Разве тебе мало, что князь влюблен в тебя?

- Тогда объясни мне, почему он всего раз поцеловал меня, и то когда делал предложение? Если он сгорает от страсти, почему ни разу не пришел ко мне ночью? Почему не выполнил единственную мою просьбу избавиться от гувернантки? Почему все в доме - Агафья, слуги, дети - настроены против меня? Я никому ничего плохого не сделала, однако все боготворят эту гадкую мадемуазель и ненавидят меня. Почему, скажи на милость? - Баронесса опять всхлипнула. - Вчера за обедом Прохор уронил на мое лучшее домашнее платье блюдо с соусом, и его за это даже не выпороли. Сегодня открываю комод с бельем, а там сидят две отвратительные жабы. И вчера в постель мне кто-то вылил кувшин киселя...

Серафима, зажав рот ладонью, прыснула, но Верменич сделал свирепое лицо, и она уткнулась лицом в его плечо. Она-то знала в чем дело - маленькие индейцы вышли на тропу войны и бледнолицей скво теперь придется несладко!

- Ты говорила об этом князю?

- Зачем? - Полина гордо вздернула подбородок. - Если я стану княгиней Адашевой, я найду способ, как приструнить всех, кто досаждал мне! Но сейчас ты должен мне помочь заставить князя немедленно со мной обвенчаться!

- Каким образом? - Кирдягин усмехнулся. - Если только на вожжах его в церковь затащить?

- Прекрати свои шуточки! - топнула ногой баронесса. - Я придумала, как это сделать, но одной мне не справиться. - Она склонилась к кузену. - У гувернантки есть сильная сонная настойка. Тебе придется достать ее и во время Рождественского бала подлить князю в вино. Только нужно сделать это в конце бала, а то, не дай бог, заснет раньше времени!

- И что потом?

- А потом, mon ami, мы перенесем его ко мне в постель! Поближе к утру ты обнаружишь его в моих объятиях, устроишь pas grand tapage (Небольшой скандал (франц.).) и пригрозишь ему неприятностями, если он тут же не женится на мне!

Кирдягин, вынув из кармана сюртука перышко, огляделся по сторонам и подошел к закутку, в котором скрывались Верменич и Серафима; приподняв сломанную раму с осколками: стекла, задумчиво всмотрелся в свое изображение и, поправив пером завиток над ухом, в глубоком раздумье вернулся на скамью.

Верменич и Серафима, присевшие на поля чтобы их не заметили, переглянулись; вдруг Павел привлек к себе девушку и поцеловал. Она попробовала освободиться, но, побоявшись выдать себя, сдалась. Тут наконец-то заговорил Кирдягин, и Павел оставил ее в покое.

- Теперь я тебя понял, дорогая! По правде эта мера скорее подходит для невинных девушек, Iа ты, гм, как бы сказать...

- Без тебя знаю, кто я! - вскрикнула баронесса. - Но князь с его щепетильностью не допустит огласки. Ты забыл, сколько гостей ожидается на бал? И многие останутся здесь ночевать...

- Ну что ж, попытаться стоит! Только как ты потом объяснишь жениху, почему он проснулся не в своей постели? Ты всегда помнишь, почему иногда по-утру оказываешься в чужой постели? - с язвительной усмешкой спросила Полина.

- Ты права, - рассмеялся Кирдягин, - зато я хорошо помню, как в первый раз оказался в твоей спальне. - Он привлек к себе Полину. - Разденься, мы ведь так давно не были вместе!

Баронесса оттолкнула его.

- После свадьбы с князем хоть каждый день, а до свадьбы ни-ни... Не приведи Господь, кто узнает о наших отношениях, нам не сдобровать! Но ты не огорчайся, я тебя не брошу! - обняв любовника, она смачно поцеловала его в губы. - Уверена, Адашев тебе и в подметки не годится по части постельных дел!..

Первым покинул оранжерею Кирдягин. Полина выждала некоторое время, сняла со стены Ефимовой каморки ножницы и, срезав ветки с Цветущего тюльпанного дерева, тоже исчезла.

Павел и Серафима перевели дух. Верменич помог девушке подняться с. колен, и они выбрались наружу. Павел зажег свечу и вдруг рассмеялся, глядя на растерянную Серафиму.