Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 Страница 6

С приближением лета Мейбл все больше и больше волновалась. Бушрода отметили в приказе за выдающуюся храбрость, проявленную под вражеским огнем, и Мейбл начинала мысленно представлять себе, как президент награждает его Медалью Конгресса, а она стоит рядом с супругом. Бушрод легко ранен в плечо, и она укладывает его в постель, где он пролежит несколько дней.

Наконец война кончилась, и Мейбл, как и сотни других истерических женщин, устремилась в лагерь Мохок встречать возвратившегося героя. Этот приезд женщин добавил головной боли генералу Уилеру. Ведь условия в лагере были отвратительными; воды почти не было, не говоря уже о страшной антисанитарии, обычных болезнях и неудобствах. Энтузиазм Мейбл сменился злобой и всяческими выпадами. И с минимальной задержкой она «освободила» своего героя от армии Соединенных Штатов. Никогда, заявила она, никогда она не согласится на его отъезд из Амальфи! Наконец он возвратился в дом своих предков, который Мейбл сделала для него как можно красивее и держала неприкосновенным до его приезда. Ведь остаток жизни они будут жить здесь в мире и согласии, свято поддерживая незыблемые традиции прошлого и играя надлежащую роль среди местного джентри.

К несчастью, Бушрод совершенно не разделял взглядов своей добродетельной супруги. Ее энтузиазм скорее раздражал, нежели стимулировал его; к тому же суматоха, связанная с его прибытием, не спадала и стала надоедать ему, посему он вздохнул с облегчением, получив от генерала Уилера приглашение сопровождать его в инспекционной поездке на Юг, которая включала в себя ряд торжеств. А еще больше он обрадовался возможности позже отправиться с генералом на Манилу. Итак, Мейбл в одиночестве встречала новое столетие, ибо миссис Софи жила не с ней, а Бушрод возвратился с Филиппин лишь спустя месяц. Затем, побыв в Виргинии только для того, чтобы удостовериться, что все в имении в полном порядке, Бушрод снова уехал, отправившись еще на ряд торжеств, которые в конце концов привели его в Новый Орлеан.

Естественно, прибыв в Новый Орлеан, он счел нужным заглянуть в Синди Лу. Клайд быстро узнал об этом и принял пасынка. Но одна неделя сменялась другой, а Бушрод, похоже, и не думал уезжать. Видимо, ему нравилось находиться здесь, и Клайд стал задумываться, почему Бушроду так понравилась провинциальная жизнь Луизианы, если всем известно, что сельская жизнь в Виргинии ему скучна. Однако Клайд не очень долго ломал голову над этой загадкой, и в большей мере оттого, что в данный момент занимался ликвидацией судоходной компании «С&L».

Покончив с последними формальностями, связанными с ликвидацией компании, Клайд вернулся в Синди Лу из Нового Орлеана в состоянии ужасной усталости и подавленности. Разумеется, сейчас компания была уже не та, что раньше. Они с Люси быстро осуществили свое решение продать все баржи и буксиры и ограничились только тем, что фрахтовали пароходы в сезон перевозки хлопка. Эти сезонные «возрождения» их пароходства оплачивали расходы на так называемый офис в задней части здания на улице Св. Петра, где сидел старенький, сгорбленный бухгалтер, который выполнял также роль управляющего, ревизора и привратника. Даже когда железные дороги угрожали сожрать их маленький бизнес по перевозке хлопка, все равно у них оставался договор с несколькими плантаторами, и в тяжелые времена они с Люси имели достаточный доход, чтобы обеспечить кое-какое особенное угощение по случаю годовщины их свадьбы. После смерти Люси Клайд отложил приличную сумму на образование Ларри, причем он откладывал ее в один и тот же день, ежегодно. Однако прибыль от пароходной компании сейчас приближалась почти к нулевой отметке, и, хотя плантация давала денег достаточно, чтобы у него не было повода отказаться от этой устоявшейся традиции, все равно Клайд больше не мог делать вид, что эти деньги идут от доживающей свой век компании. В каком-то смысле он понимал, что именно флаг компании был памятником Люси, хотя он развевался лишь в короткие периоды осени, и он был очень привязан к компании, с тех пор как она стала единственной собственностью, которой они по луизианским законам владели с Люси совместно. Но все сильнее Клайд ощущал, что уже способен с надеждой взглянуть в будущее, а не только с печалью вспоминать прошлое. Война окончилась, наступил мир, и все вступили не только в новый год, но и в новое столетие. Так неужели лучше навечно закрыться в задней комнате, фанатически веря, что когда-то эта закрытая дверь откроется вновь?

Возвращаясь из города в Синди Лу, Клайд твердил себе, что на этот вопрос существует единственный ответ. Надо думать о будущем, а не ждать у моря погоды. Он поступил мудро, и Люси, будь она сейчас с ним, первая посоветовала бы ему поступить так. Добравшись наконец домой и окунувшись в бурные радостные объятия Ларри, он вышел на галерею, как теперь всегда делал перед сном, и долго всматривался в якорные огни, мерцающие на Люси Бачелор. Они показались ему тусклыми. Возможно, ему просто показалось… надо утром поговорить об этом с Джеком, но сейчас он не мог поверить, что что-то на самом деле скверно.

По его распоряжению вечернюю еду для Ларри не стали задерживать, дожидаясь, когда Клайд вернется. И Тьюди, накормив малыша, положила его в кровать. Бушрод, как обычно, отсутствовал. Он отправился на соседнюю плантацию, где огромный музыкальный ящик, сменивший теперь негритянский оркестр, будет играть танцевальные мелодии и где Бушрод станет знаменитостью вечера. Однако Бушрод не закрыл двери в свою комнату и, по-видимому, забыл закрыть окно, поскольку образовался сквозняк и холодный воздух проникал в вестибюль. Взяв лампу, Клайд вошел в пустую спальню пасынка с одной лишь мыслью — обнаружить источник сквозняка и положить ему конец.

Но, оказавшись внутри, он остановился и осмотрелся вокруг. В комнате был жуткий беспорядок. Закрыв окно и поставив лампу, Клайд стал почти машинально собирать разбросанную одежду. Тут его внимание привлек прямоугольный сверток в коричневатой оберточной бумаге, перевязанный белой веревкой и с наклеенной на нем синей этикеткой. Сверток лежал на столе в центре комнаты. Форма свертка показалась Клайду очень знакомой, хотя он не сразу понял, что это такое. Рассеянно он поднял сверток и внимательно прочитал этикетку.

Компания «Самая последняя новинка», — прочитал он с отвращением и дикой яростью и, трясущимися от злобы пальцами развязав веревку, развернул бумагу. Перед его взором предстало две дюжины карточных колод… точно таких же, какие он извлекал ловким мановением руки много раз и много лет назад в дружеской игре, протекавшей в комнатах отдыха джентльменов на плавучих кораблях.

16

Первым его побуждением было бросить карты в камин, оставив лишь одни упаковки, чтобы Бушрод, вернувшись после бурной ночи, обнаружил их предательски пустыми. Однако следующая мысль была более трезвой: Клайд понял, что в столь серьезной ситуации так поступать нельзя. Лучший выход из подобного положения не отыскивается немедленно, и уж по меньшей мере совсем не лучшее решение — уничтожать то, что может впоследствии стать весьма ценной уликой в непредвиденных обстоятельствах. Он аккуратно завернул карты, положил сверток на место и, больше не делая никаких усилий по наведению порядка в этом диком хаосе, покинул спальню Бушрода и медленно спустился в игорную залу. Там он налил себе неразбавленного виски, уселся поудобнее и стал медленно потягивать его, пока не услышал на улице шорох колес, а за ним — шаги на дорожке, усыпанной гравием. Спустя несколько секунд дверь открылась и вошел Бушрод.

Он, несомненно, являл собой впечатляющее зрелище. Военная форма только подчеркивала его безупречную фигуру; бледность придавала тонким чертам лица нечто байроническое, а темные круги под глазами вовсе не говорили о внутреннем распаде, напротив, они только добавляли его внешности романтизма.

— Что-то не так? — осведомился Бушрод, небрежным кивком отвечая на приветствие отчима и направляясь к небольшому бару.

— Не знаю. А что, что-то должно быть не так?

— Вообще-то никаких особых причин для волнений нет. Если не считать, что уже довольно поздно и обычно я не встречаюсь с тобой в такое время. Увидев здесь свет, я подумал: а вдруг тебе не совсем хорошо? Вот я и не поднялся к себе, а отправился прямо сюда.

— Весьма ценю твою заботу о моем здоровье. Мне кажется, я помню другой случай, заставивший тебя прийти в эту комнату. Совсем другой. Пожалуйста, не вини меня, если я по-прежнему связываю твое присутствие здесь с весьма неприятным разговором. Не то чтобы сейчас есть какая-то реальная связь с этим. Хотя вообще-то я и в этот раз должен передать тебе кое-какие деньги.

— Деньги?

— Да. Я хотел дать их тебе утром, однако если я сделаю это не утром, а сейчас, то мы рассчитаемся намного быстрее. Сегодня после обеда навигационная компания «C&L» ликвидирована… Точнее, ликвидировано то, что от нее осталось. Парни Кули выкупили название, оставив мне то, что я отложил в банк от прошлогодних перевозок, а также выплатили мне достаточно круглую сумму за уже подписанные контракты — достаточную, чтобы покрыть расходы на будущий урожай…