Линда Миллер - Флибустьер Страница 6

На верхней ступеньке лестницы маячил второй человек, одетый в костюм восемнадцатого века, бриджи, рубашка безупречного покроя и сюртук бутылочно-зеленого цвета. На его башмаках были огромные блестящие пряжки. - Чудесно, - подумала Фиби, ощутив внезапное спокойствие в самом центре закружившего ее опьяняющего урагана. - У пирата нашелся дружок, который тоже любит поиграть в маскарад.

- Великий Аполлон! - прорычал компаньон. - Дункан, какого черта?!

- На помощь звать бессмысленно», - здраво рассудила Фиби. Затем ее глаза расширились, до нее вдруг дошло, какое имя только что здесь прозвучало, и она обернулась, взглянув в суровое, безжалостное лицо мужчины, который тащил ее с такой легкостью, будто она весила не больше, чем карманные часы.

- Кажется, он только что назвал вас Дунканом?

- Да, - ответил тот, протискиваясь мимо своего друга, который, несмотря на странный наряд, казался вполне здравомыслящим и сильно озабоченным.

- Почему?

- Скорее всего потому, что меня так зовут.

Он швырнул ее грудой дешевого муслина на канапе, и Фиби, всегда быстро соображавшая, придумала новую теорию. Она попала в ту часть отеля, в которой никогда не была раньше, предназначенную, например, для причудливых и декадентских развлечении миллионеров. Вероятно, ей следовало благодарить судьбу, что сегодня вечером здесь играли в пиратов, а не в «Тысячу и одну ночь» - тогда ее вполне могли бы вырядить в паранджу и шаровары и заставить танцевать перед султаном.

Фиби сложила руки на коленях и победно улыбнулась сперва одному мужчине, а затем другому.

- Боюсь, что здесь какое-то недоразумение. Вы, очевидно, решили, что я участвую в ваших играх, но дело в том, что я из постояльцев отеля. Я приехала сюда, чтобы осмотреть коттеджи, хотя и не могу себе позволить их купить, а вы двое, очевидно, ради развлечений...

- Она сумасшедшая, бедняжка? - спросил Алекс, и по его шее поползла краска. - Клянусь Богом, Дункан, если ты где-то прятал эту женщину, как птицу в клетке...

На лице человека, называвшего себя Дунканом, сквозь загар проступила бледность. Фиби с облегчением поняла, что он вовсе не псих, а просто-напросто перетрудившийся бизнесмен из Калифорнии или какого-нибудь другого солнечного передового штата, наслаждающийся уникальным отдыхом от реального мира.

- Алекс, если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, - ответил он, - я бы вызвал его на дуэль за оскорбление.

Фиби попыталась встать, намереваясь удалиться, но Дункан протянул руку и остановил ее, почти не глядя в ее сторону.

Алекс громко вздохнул. - Кто эта девчонка, и откуда ты ее выкопал? - спросил он спокойным тоном.

- Я нашел ее в подвале, - ответил Дункан, и, хотя он говорил тихим голосом, было ясно, что он закипает.

- Я не девчонка, - заявила Фиби с поразительным самообладанием, - Я женщина. - Она помолчала, стараясь быть дипломатичной. - У вас, молодые люди, это здорово получается, - сказала она. - Я уверена, что маскарады и игры отличный отдых для перетрудившихся бизнесменов. Однако я определенно не желаю быть втянутой в ваши забавы, и, если вы не выпустите меня немедленно из комнаты, я буду кричать до тех пор, пока люстры не свалятся. А когда прибудет полиция, я потребую вас обоих арестовать.

Оба мужчины повернулись к ней: Алекс с недоумением, Дункан с холодным, созерцательным раздражением.

- Ты наша пленница и останешься ею до тех пор, - сухо сказал сей последний, - пока мы не выясним, кто ты такая и зачем здесь оказалась. - Фиби уловила в его глазах отблеск огня и поняла, несмотря на неоспоримые доказательства обратного, что этот человек не псих. Исходящая из него жизненная энергия имела своим источником не только физическую силу, но и могучий интеллект, более острый, чем его язык, и более опасный, чем кинжал, который он так небрежно носил на поясе. - Мы обеспечим тебя удобным помещением, пищей и какой-нибудь более подходящей одеждой.

Фиби рванулась к двустворчатым дверям на другом конце комнаты, которые имели не меньше двенадцати футов в высоту и были украшены позолотой, и на этот раз никто не остановил ее.

- Помогите! - закричала она, выскочив в фойе с мраморным полом и великолепными картинами на стенах. - Кто-нибудь, помогите!.. - Но крик замер в ее горле, когда она оказалась у подножия большой винтовой лестницы той самой, которая украшала холл отеля «Эдем», - и медленно обернулась, пораженная очередным откровением. - О Господи! - прошептала она хрипло. Этого никак не могло быть, но это было то же самое здание, в своем более раннем, еще не потерявшем величия воплощении. С еле слышным возгласом возмущения и невыразимого замешательства Фиби Тарлоу впервые в жизни упала в обморок.

Очнувшись, она обнаружила, что ее несут по лестнице в стиле Скарлетт О'Хара и крепкие руки, поддерживающие ее, были руками Дункана Рурка. Он миновал темный коридор, ни разу не взглянув на Фиби, хотя она была уверена, что он чувствует ее взгляд. Жилы на его шее вздулись, на щеке играл желвак.

- Пожалуйста, опустите меня, - сказала она жалобным голосом. Все ее предположения об исчезнувшем лифте и бизнесменах в маскарадных костюмах испарились; печальная и ужасающая правда состояла в том, что у Фиби не было ни малейшего понятия, что с ней случилось. Однако ей казалось, что, встав на ноги, она почувствует себя храбрее.

- Мадам, ваше малейшее желание станет моей верой и моей философией, - ответил Рурк и, войдя в открытую дверь по правой стороне коридора, бесцеремонно швырнул ее на кровать с мягкой периной. - Вам бы следовало вспомнить о хороших манерах, - добавил он, уходя. - В противном случае, я обещаю, что применю жесткие меры.

Фиби с дрожью смотрела, как ее хозяин, кем бы он ни был пиратом, патриотом, галлюцинацией или призраком, повернулся и вышел из комнаты. Она услышала, как в замке заскрежетал ключ, и хотела было встать с кровати, но к ее плечу прикоснулась сильная смуглая рука женщины. Только сейчас Фиби обнаружила, что она не одна в комнате.

- Ну-ну, детка, - нежным и утешающим голосом сказала ее соседка. - Выпей целебного чая, который приготовила для тебя Старуха, и усни. Ты проделала долгий путь, прежде чем попала к нам, и, думается мне, устала.

Фиби села на кровати и взяла обеими руками дымящуюся чашку. Ласковое обращение женщины и ее добрые слова слегка успокоили ее.

- Со мной случилось что-то странное, - призналась она. - Кажется, у меня нервное расстройство.

В чае чувствовался вкус меда и сладких трав. Вероятно, в напиток подсыпали снотворное, но Фиби все равно его выпила.

Старуха улыбнулась и, протянув руку, погладила Фиби по растрепанным волосам.

- Нет, детка, ты не больна, - сказала она. - Тут не обошлось без доброго волшебства, так что не тревожься. Старуха ждала тебя очень-очень долго. Она приготовилась. Допивай чай и усни. Завтра, как и всегда, яркое солнце согреет твое сердце.

Фиби даже не пыталась отыскать в происходящем какой-либо смысл; она, подобно Алисе, попала сквозь зеркало в другой мир. Она отставила чашку, жалея, что та опустела, и откинулась на подушки.

- Что вы имели в виду, когда говорили, что ждали меня?

- Старуха умеет видеть многое только и всего. Она видит сквозь дым и туман, поднимающийся от воды и танцующий под лучами луны.

- Ну, хорошо, - произнесла Фиби с усталой иронией и покорностью судьбе.

- Теперь мне, конечно, все ясно. - Она вздохнула, когда ее осторожно накрыло легкое, мягкое одеяло. Ее слова прозвучали по-детски, и она это понимала, но они вырвались у нее раньше, чем она успела придать им оттенок серьезности. - Спокойной ночи, Старуха. Наверно, я больше вас не увижу, потому что, проснувшись, снова окажусь в своем мире и все это останется только во сне.

Старуха, сама себя назначившая в опекуны Фиби, покачала головой. - Детка, тебе снится тот, другой мир, а не этот. Твой мир здесь, где живет мистер Дункан и где живу я. Возможно, раньше ты блуждала впотьмах, но теперь ты нашла свой дом.

- Конечно, - согласилась Фиби, и ее веки затрепетали и опустились. Затем она снова услышала музыку, такую же изысканную, как и прежде, но на этот раз полную не болезненной тоски, а сдерживаемой страсти и ярости. Она не открывала глаз, боясь, что спугнет готовый прийти к ней сон. - Это Дункан играет, верно?

- Да, - нежно сказала Старуха. - Он так говорит с тобой. А ты слушай и попытайся понять.

Фиби улыбнулась, повернулась на бок и уютно устроилась на перине. «Подсознание, - подумала она, прежде чем погрузилась в сон, чудесная вещь, полная волшебства и тайн».

Дункан играл до тех пор, пока не очистил свою душу музыкой, не замечая, какие пьесы он играет, поскольку знал бесчисленное множество мелодий и мог сыграть любую из них. Однако эта ночь, как и многие другие, обладала своей собственной мелодией, сложной, оригинальной, неповторимой. Излив гнетущее беспокойство, душевное смятение, которое мучило его всю жизнь, он закрыл крышкой сильно вытертые клавиши клавесина и вышел из гостиной.