Ольга Тартынская - Верь мне и жди Страница 8

Я расплатилась и вышла. Машина уехала, а я все стояла, тряслась и никак не могла решиться и войти. Охранник уже подозрительно поглядывал в мою сторону, и мне казалось, что он читает мои мысли. Нет, нет! Я не стану уподобляться юным фанаткам, поджидающим кумира после концерта. Надо немедленно бежать отсюда. Я не заметила, как быстро зашагала вдоль Садового. Боль души была непереносима, потому я все прибавляла шаг. Не знаю, в какой момент сошла с тротуара и оказалась на обочине, по-ночному свободной от машин. «Броситься сейчас под машину, и — все!» Это думала не я, а боль во мне. И тело ей подчинилось. Подобно сомнамбуле я замерла, развернулась назад и ступила навстречу несущемуся на большой скорости автомобилю…

Что было потом? Машина чудом успела затормозить, я инстинктивно схватилась за капот, чтобы не упасть.

— Мне только наезда еще не хватало! — услышала я встревоженный голос, и передо мной возник… ты.

Вот тут я стала медленно оседать на мокрый и грязный асфальт.

— Ну-ну! — сказал ты, подхватывая меня. — Вам плохо? Вызвать «скорую»?

И стал осматривать меня на предмет травмы, а я мотала головой и не могла ни слова выговорить. Ты подвел меня к передней дверце машины, усадил на сиденье, затем сам занял водительское место. Я закрыла глаза. Ты испугался.

— Все, вызываю «скорую»! — И схватился за мобильник.

— Не надо, все в порядке, — смогла я наконец выдавить.

— Да? — недоверчиво покосился ты, убирая телефон.

Мы помолчали, приходя в себя.

— По-моему, надо выпить, — сказал ты и повернул ключ зажигания. — Тут есть место одно…

Я не смела возразить. Мы молча ехали куда-то, петляли переулками, пока не остановились возле небольшого подвальчика со светящимися окнами. Никакой вывески я не увидела. Ты запер машину и кивнул:

— Идем.

Мы спустились в подвальчик, который оказался весьма уютным крохотным ресторанчиком, оформленным в авангардистском стиле.

— Коля, привет! — встретил нас огромный волосатый человек в косухе и бандане. — Рад тебя видеть.

Вы обнялись. Как я узнала впоследствии, это был Вова, твой бывший гитарист. Бородач проводил нас до одного из пяти столиков за небольшой перегородкой, помог мне снять запачканное пальто и повесил его на какой-то металлический штырь, заменяющий, вешалку. Ты был в легкой куртке и не стал ее снимать.

— Изучай, — сунул он тебе в руки меню. — Сейчас пришлю халдея, обслужит. Отдыхайте.

Он скрылся где-то в недрах кухни.

— Есть будешь? — спросил ты буднично, словно мы век были знакомы.

Я пожала плечами, с трудом понимая вопрос.

Тут у тебя зазвонил мобильник. Взглянув на дисплей, ты пробормотал:

— К едреной фене, — и отключил телефон.

Мы молча сидели, пока нам не принесли заказ. Ты задумался, а я, еще не веря, что случилось чудо, украдкой рассматривала тебя. Ты устал и думал о невеселом, лицо осунулось, губы обмякли, и проступил твой истинный возраст. Но это тебя ничуть не портило, нет! Каждая твоя морщинка была мне пронзительно дорога! Я увидела, как красивы твои руки с музыкальными пальцами. И как печальны сейчас твои кроткие глаза. Такими они бывают, когда ты исполняешь свои потрясающие баллады.

— Что-нибудь случилось? — решилась я прервать твое тяжелое раздумье.

Ты встрепенулся и посмотрел на меня удивленно. Верно, уже забыл, что я рядом.

— Развелся сегодня, — ответил тускло и, разлив по рюмкам водку, выпил без особого энтузиазма.

«Как? С Наташей?» — хотела воскликнуть я, но смолчала. Пить не стала: и без того была как хмельная. Ты же набирался основательно, не реагируя на мое жалкое восклицание:

— Вы же за рулем!

Бородач вновь появился у барной стойки, поощрительно кивнул нам.

Ты почти не ел, только пил. Я тоже не могла проглотить ни куска. Все происходящее казалось мне фантастическим сном. Безумная, сказочная ночь!

— Почему вы развелись? — спросила я, принимая условия этой нереальной игры.

Задумчиво разглядывая рюмку, ты грустно усмехнулся:

— Потому что моя бывшая жена выходит замуж.

— Как же так?! — воскликнула я. Мне было больно за тебя.

— Да ничего особенного! — махнул ты рукой. — Из-за дочери не разводились, теперь не имеет смысла изображать счастливую семью. Все кончилось еще лет пять назад.

— А дочь?

— Дочь уже замужем. Выскочила в восемнадцать, уехала в Норвегию.

— А как же вы?

Ты взглянул на меня в недоумении:

— Работаю, живу. Проморгал семью, сам виноват. Все мотался, месяцами не виделись. Бывали и ходы налево, не без этого. Вот теперь вроде бы пора остепениться… — Ты вздохнул и вдруг лукаво улыбнулся: — Но тогда это буду не я.

— Тогда отчего вы так грустите? — спросила я.

— Жизнь прошла… Ну, этап, что ли, такой кусок основательный. Старый я уже: сорок шесть исполнилось.

— Какая же это старость? — возмутилась я. — Для мужчины это расцвет!

— Устал, наверное. А по-другому никак. Вот сижу сейчас и думаю, куда дальше плыть.

— А пьете-то зачем? Думаете, поможет? — проворчала я, как сварливая жена.

— Одиночества не переношу. Не потому, что скучно одному, нет. Могу неделями сидеть в лесу, пропадать на рыбалке, сутками молчать за рулем в путешествиях. Но надо, чтобы меня ждали… — Ты снова выпил.

Я набралась храбрости и задала вопрос, который все не давал мне покоя:

— А вас никто не ждет? Разве у вас никого нет сейчас?

— Кто-то всегда найдется, но это не то. Не все умеют ждать так, как я хочу.

— А… ваша жена могла? — Я чуть было не назвала ее Наташей, но вовремя поправилась — не хотелось показывать, что знаю тебя.

В своих интервью ты редко говорил о семье, о своей личной жизни и не терпел журналистов, которые нарушали приватность.

— Наташка могла, но ей было некогда — профессия не позволяла, — ответил ты туманно, тоже не выдавая себя.

Мы опять замолчали. Ты пьянел по-хорошему: тебя отпускало.

— И часто вы так? — не утерпела я.

— Напиваюсь? Бывает. Но с годами все реже: работать надо, не до пьянства. Время жалко, да и здоровье уже не то.

— Ну что вы все о годах! — вновь возмутилась я. — У вас жизнь впереди открывается, совсем другая, новая.

Ты в первый раз посмотрел на меня с интересом и усмехнулся:

— Ну да, новое жилье надо добывать, привыкать к новому порядку… А я консерватор в этом отношении, не люблю перемен.

— Ерунда! В переменах есть непосредственное дыхание жизни. Вот увидите!

Я силилась тебя утешить, но ты возражал:

— Моя жизнь и без того чересчур подвижная, хочется постоянства… Ну, хотя бы видимости…

Незаметно ты опьянел так, что с трудом поднялся со стула. Было уже около четырех ночи, когда мы попрощались с Вовой и вышли на улицу. На воздухе тебя вовсе развезло. Я с ужасом смотрела, как ты пытаешься открыть дверцу своей машины.

— Садись, — разобрала я твое бормотанье. Ты предлагал мне занять водительское место.

— Зачем?

— Поведешь машину.

— Я не умею водить!

Однако ты свалился на пассажирское сиденье и, к моему ужасу, мгновенно уснул. Я стояла над тобой в растерянности и не знала, что делать. Даже если бы я умела водить, то не смогла бы отвезти тебя домой, потому что не знала адреса. Пометавшись вокруг машины, я решила поймать такси и отвезти тебя к себе. Не составило труда остановить частника, но что делать дальше? Ты спал сном младенца и не реагировал на мои призывы встать и перейти в другую машину.

Водитель такси с любопытством наблюдал за моими попытками и ухмылялся. Я разозлилась: нет чтобы помочь, еще скалится! Рванув за воротник куртки, гигантским усилием я выволокла тебя из машины и прислонила к капоту. Ты медленно сполз вниз, так и не проснувшись.

— Да помогите же! — взмолилась я, обращаясь к водителю.

Он наконец соизволил оторваться от руля и выбраться наружу. Роста оказался недюжинного, и силы тоже. Обхватив за туловище, он поднял тебя на воздух и грубо пихнул на заднее сиденье своего автомобиля.

— Полегче, полегче! — вскрикнула я.

Устроив тебя поудобнее, я бросилась к оставляемой машине, выдернула ключи из зажигания, закрыла дверцу, а дальше не знала, что делать. Так и не поняла, поставила ее на сигнализацию или нет. Водитель тем временем разглядывал тебя в зеркало заднего вида. Когда я села возле тебя, он спросил, глядя на меня через то же зеркало:

— Слушай, это что, как его… мм… Красков?

— Это мой муж, — зачем-то обманула я.

— А похож, — уже равнодушно пробормотал водитель, и мы наконец тронулись.

Ты проспал всю дорогу, устроив голову у меня на плече. Я придерживала ее, когда потряхивало. За окном мелькала потрясающе красивая ночная Москва, на радио звучала волнующая мелодия. Рядом спал ты… Волшебный сон продолжался.

Мы прибыли на Фрунзенскую. Повиляв между домами, подрулили к самому подъезду. Повторилась процедура вынимания тебя из машины. Водитель помог мне дотащить тебя до входной двери и был таков. Дальше я уже сама буксировала твое тело до лифта, а потом и до квартиры. Труднее всего было открыть ключом дверь, одновременно обнимая тебя, чтобы ты не свалился на пол. Однако я все преодолела, взмокнув и еле дыша от усилий. Последний рывок — и ты на диване.