Джудит Гулд - Вторая любовь Страница 9

— Достань его! — проговорил Фредди, и его слова тут же поглотили басовые звуки ударной установки, но Дороти-Энн смогла читать по губам.

Женщина посмотрела на него широко открытыми глазами, потом протестующе огляделась вокруг.

Мужчина покачал головой.

— Забудь о них! — с нажимом выговорил он. — Они не заметят!

Минуту она колебалась, потом ее пальцы расстегнули металлические пуговицы, и рука скользнула в ширинку.

Упругая длина его великолепно тяжелого горячего пениса говорила о полной готовности. Она обхватила фаллос у основания и попыталась освободить из узкой джинсовой тюрьмы.

Он почти выпрыгнул ей в руку.

И снова этот танец в сновидении совершил невозможное: ее юбка и трусики вдруг перестали быть помехой, и его член устремился к ней, словно жалящая змея. Дороти-Энн зачарованно вскрикнула, когда он вошел в нее.

Сначала она ощутила себя онемевшей, парализованной, а потом ее лоно раскалилось, словно печка.

Теперь их танец превратился в подлинное безумие. Дороти-Энн обо всем забыла, словно язычница, возносящая молитву Приапу[4], соединенная с Фредди его мощным двигающимся пенисом.

Никогда раньше она не испытывала такого горячего желания достичь цели. У нее кружилась голова. Это казалось блаженством — одновременное радостное возбуждение и агония, и ее сексуальный голод не знал границ. Она больше не слышала музыки, только ощущала ритм их тел, двигающихся в потрясающем синкопе.

И потом наступил этот момент. Первый оргазм заставил ее воспарить. Каким-то образом она обвила ногами его талию и отчаянно цеплялась за него, отклоняясь назад, пока ее волосы не коснулись пола, их дергающиеся тела слились в единое целое.

Сильные скользящие толчки участились, сотрясая и заставляя дрожать все ее тело. Дороти-Энн закрыла глаза и вскрикивала при каждом мощном ударе. Она уже чувствовала, что ее вот-вот накроет следующая приливная волна, которая поглотит ее полностью, и женщина подумала, что наверняка умрет.

Жизнь, смерть, вечность! В виражах страсти мечты и загадки Вселенной обнажились во всем своем великолепии. Ответы были здесь, в семенах жизни, которые он оставит в ней!

Дороти-Энн восторженно подумала, что этот великий акт, пребывающий вне времени, может длиться вечно, без конца.

«Прошу тебя, Господи, — взмолилась она, — не дай ему остановиться».

Но прежде чем из горла Фредди вырвалось рычание, он вышел из нее, мягко, но твердо снял ее ноги со своей талии, поднял женщину и поставил на пол.

Дороти-Энн смотрела на него обиженно и смущенно. Она не понимала, что произошло. Почему он захотел остановиться? И почему так рано?

— Я должен уйти, — мягко отталкивая ее, произнес Фредди.

Она была потрясена. Не могла в это поверить. Они едва начали!

— Не уходи, — взмолилась Дороти-Энн. Теперь, когда он покинул ее лоно, ужасная режущая боль раздирала ее. — Прошу тебя, Фредди, останься со мной!

— Я не могу. — Он все отступал назад, ввинчиваясь в толпу, словно влекомый неподвластной ему силой.

Дороти-Энн протянула вперед обе руки.

— Фредди! — отчаянно выкрикнула она. — Не оставляй меня!

Как-будто при замедленной съемке, он улыбнулся, приложил руку к губам и послал ей воздушный поцелуй. И тут танцор с веерами вдруг снова возник перед ней. Вместо лица у него была отвратительная маска театра Кабуки[5], и он, словно гипнотизируя, размахивал бесцветными, призрачными веерами, скрывая Фредди от ее взгляда. Когда веера исчезли, она увидела, что муж уже далеко.

Веера опять задвигались взад и вперед, расшивая воздух калейдоскопом красок и стежков.

И снова разошлись.

Фредди исчез.

— Фредди! — закричала Дороти-Энн. — Фредди! Фредди!

Она почувствовала, что ее кто-то трясет, и чей-то голос прорвался сквозь плотное, похожее на вату, покрывало сна.

— Проснись, давай же, детка. Тебе приснился плохой сон.

— Фредди! — Дороти-Энн резко села в кровати. Сердце бешено билось, она чувствовала, как кровь сумасшедшими толчками переливается в венах, и огляделась дикими глазами. — Куда он ушел? Он был здесь!

— Все в порядке, — негромко успокоила ее Венеция, пододвинувшая кресло к кровати и так проведшая ночь, причем ее платье от Иси Мияке ничуть не пострадало от того, что в нем спали. — Это всего лишь сон.

Дороти-Энн потрясла головой, словно намереваясь прочистить мозги.

— Но… все казалось таким реальным!

Венеция засмеялась.

— Похоже, судя по тому, как ты молотила тут все вокруг. Детка! Я впервые услышала о женских поллюциях!

Дороти-Энн хмуро посмотрела на нее:

— Что… ты имеешь в виду?

— Ты так вертелась, словно занималась любовью. Ради Бога! Не смущайся ты так. Это все снотворное. Доктор Нури предупредил меня, что ты можешь повести себя странно.

Вдруг острая боль пронзила внутренности Дороти-Энн. Ее лицо сморщилось от сильного страдания.

— О Боже! — выдохнула она.

— Лапочка! — встревожилась Венеция. — Что случилось?

— Я… не знаю…

Живот Дороти-Энн снова конвульсивно дернулся, она обхватила себя руками, стараясь не кричать.

Венеция вскочила на ноги, откинула одеяло и подняла ночную рубашку Дороти-Энн.

Ей хватило одного взгляда.

У Дороти-Энн началось сильнейшее кровотечение.

Венеция схватила телефон, стоящий у кровати, и набрала домашний номер доктора Нури, который тот нацарапал на своей визитной карточке. Она нетерпеливо меряла шагами комнату, дожидаясь, пока на том конце ответят.

«Ну, давайте, — внушала она, — ну снимите же трубку, кто-нибудь…»

После шестого гудка трубку сняли.

— Алло? — сонно пробормотал голос.

— Доктор Нури? Говорит Венеция Флуд. — Она взглянула на Дороти-Энн, потом отвернулась и прикрыла микрофон рукой. — Вам лучше приехать сюда как можно скорее. Я думаю, что у миссис Кентвелл выкидыш.

Венеция словно тигрица металась по комнате ожидания. Она ненавидела больницы, даже такие просторные, как современный Маунт Олив Медикал Сентер. К тому времени, как появился хирург, женщина уже раз десять позвонила по своему сотовому телефону, и все впустую.

Все еще никаких новостей о Фредди.

А теперь еще и это.

Доктор Чолфин, хирург, даже не сменил своей зеленой формы, и Венеция бросилась к нему, едва он вошел в дверь.

— Как она, доктор?

— Миссис Кентвелл в послеоперационной реанимации. Теперь можете успокоиться. С ней все будет в порядке.

— Слава Богу. — От облегчения Венеция выдохнула так, что у нее закружилась голова. — Это первая хорошая новость за последнее время. Есть проблемы?

— Некоторые. — Казалось, доктор колеблется. — Насколько вы близки с ней?

Венеция посмотрела ему прямо в глаза.

— Очень. Мы почти как сестры, а что?

— Мне хотелось бы, чтобы рядом с ней кто-то был, когда я скажу ей.

Венеция произнесла едва слышно:

— О чем? О том, что она потеряла ребенка?

— И об этом тоже. — Врач кивнул. — Но главное о том, что нам пришлось провести экстренное удаление матки. Вот почему мы так долго возились.

Негритянка в ужасе смотрела на него.

— Господи Иисусе.

Она, вся дрожа, опустилась в одно из оранжевых пластиковых кресел. О выкидыше она догадывалась, но удаление матки? Это просто невозможно представить.

— Неужели ей мало досталось? — отстраненно произнесла она.

Врач не ответил.

— Сначала, пропал самолет ее мужа. Предположительно он потерпел аварию в Скалистых горах. Потом выкидыш. А теперь это! Сколько еще она сможет вынести?

Голос врача зазвучал негромко.

— Если это может служить утешением, то скажу, что могло быть куда хуже.

Венеция резко вскинула голову.

— Что вы имеете в виду?

— Мы обнаружили опухоль яичника и сразу ее удалили.

Венеция нахмурилась.

— Я не понимаю. — Она выглядела смущенной. — Опухоль яичника.

— Мы говорим о раке, — объяснил доктор. — О раке яичников.

Венеция пришла в ужас. Рак яичников! Какое-то мгновение она ошеломленно сидела, не шевелясь.

— Хорошая новость, — продолжал врач, — состоит в том, что мы все удалили. Разумеется, ей придется проходить регулярные осмотры. Но все-таки, должен сказать, что миссис Кентвелл — удачливая леди. Если бы мы не обнаружили его сейчас… — Он пожал плечами и тихо добавил: — Кто знает, чем бы все кончилось?

Венецию охватил страх.

— А… удаление матки? — спросила она запинаясь. — Насколько оно было радикальным?

— Медицинские термины обозначают это так: мы провели абдоминальную гистероэктомию с двусторонней сальпинго-ооферектомией.