Светлана Бестужева-Лада - Брак под короной

Брак под короной

Любовный детектив

Светлана Игоревна Бестужева-Лада

© Светлана Игоревна Бестужева-Лада, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава первая. Это сладкое слово «халява»

Чудовищное сплетение самых невероятных событий, обрушившееся на меня за последний месяц, оказалось возможным лишь благодаря моему умению оказываться именно в том месте и именно тогда, где и когда это делать категорически противопоказано. А если совсем точно – опасно для жизни. Моей, разумеется.

До сих пор это самое «умение» приносило мне только мелкие неприятности. Например, если на полупустой улице оказывалась одна-единственная лужа, то именно меня из нее и обрызгает невесть откуда взявшаяся машина. Или нужная мне вещь (продукт питания) закончится именно передо мной. «Коронка» подобных неприятностей случилась, когда на мне кончился наркоз и одну неприятную процедуру пришлось проводить «по живому».

Но теперь выяснилось, что я просто не знаю, какие неприятные (мягко говоря) ситуации на само деле бывают в жизни. Заодно убедилась в том, что Бог меня действительно любит, а контингент его любимчиков известно из кого состоит: из юродивых и дурачков.

До первых я еще не дошла, а вот для второй категории, как выяснилось, оказалась в самый раз. Удовольствия мне это открытие, прямо скажу, не доставило. Хотя в процессе получения неприятностей, точнее, в его начале, я, по-видимому, в качестве аванса или компенсации, испытала определенное удовольствие. Если точнее – реализовала свою давнюю, хрустальную, лазоревую заветную мечту.

А началось все с обычного телефонного звонка. Хотя, если честно, не совсем обычного. Позвонила моя ближайшая подруга Анастасия, она же Ася, и заявила:

– Елена, спасти меня можешь только ты. Вопрос жизни и смерти.

Надо знать Асю, чтобы понять всю неординарность момента. Подобные фразы абсолютно не в ее стиле. Скорее уж к такой патетике склонна я, а моя подруга являлась и является для меня образцом здравого смысла и практичности. И вообще – умения держать себя в руках даже при чрезвычайных обстоятельствах.

Как-то раз, например, я позвонила ей и мне показалось, что не вовремя. Но Ася спокойно ответила на какие-то мои ерундовые вопросы, а потом не менее спокойно сказала:

– Извини, я тебе попозже перезвоню. У меня тут небольшая неприятность, которую надо уладить.

И положила трубку, пока я не стала со свойственным мне любопытством домогаться, что там у нее произошло. Я немного обиделась, потом пожала плечами и думать забыла об этом эпизоде.

Но через неделю Ася позвонила сама, извинилась за «накладку» во время последнего разговора, и рассказала, что у нее произошло. Я слушала ее, не в силах произнести ни слова от сковавшего меня удивления пополам с восхищением выдержкой подруги.

Выяснилось, что под «небольшой неприятностью» она имела в виду падение собственного мужа с лестницы в тот момент, когда он мчался во двор, обнаружив, что любимая автомашина бесследно испарилась прямо из-под окна. В результате сломал ногу, улегся в больницу на вытяжение, а сама Ася занялась поисками исчезнувшей машины.

Все кончилось хорошо: больница была закрытая и дорогая, поэтому нога срослась довольно быстро и без осложнений. Машина тоже нашлась всего лишь через четыре дня, что вообще невероятно. Не сама по себе, правда, и даже не при помощи милиции, а в результате целенаправленного прочесывания лично Асей всех дворов в радиусе пяти километров. Таковы были «небольшие неприятности» в понимании моей подруги. Хэппи энд.

Если учесть, что при этом она каждый день навещала мужа в больнице, да к тому же работала, то картина вырисовывается и вовсе невероятная. Тем не менее, абсолютно в Аськином стиле.

Что же, черт возьми, могло произойти, если Ася утверждает, что речь идет о жизни и смерти? По телефону говорить об этом она отказалась наотрез и предложила приехать ко мне и все обсудить. Причем приехать и обсудить немедленно, а не на следующей неделе или даже завтра.

По-видимому, дело действительно было серьезным, если пунктуальная, не терпящая сюрпризов и экспромтов Ася, которая, к тому же, принципиально никуда не торопится и не опаздывает, готова бросить все текущие заботы и ехать ко мне. Пусть и на машине, но почти на другой конец города.

Был в этом предложении и еще один нюанс: Ася собиралась приехать ко мне, а не к ней, или встретиться в каком-нибудь нейтральном месте, как это обычно бывало. Что тоже было странно: Ася и мой муж друг друга, мягко говоря, не переносят. Полная и абсолютная взаимность, ни на йоту не поколебленная за всю мою супружескую жизнь.

Чем они так не понравились друг другу с первого же взгляда – ума не приложу. Вроде бы интеллигентные, воспитанные люди, одного круга, с одними и теми же морально-этическими критериями. И – на тебе. Неприязнь буквально аллергического характера. Хоть к врачу за лекарством обращаться.

Ася не принадлежала к категории женщин, которые обожают кокетничать с мужьями подруг, пусть даже и лучших. Мой супруг к женщинам относился скорее положительно, чем отрицательно, хотя всем дамам на свете (включая меня) предпочитал старый, добрый футбол-хокей по телевизору с кружкой пива, или тот же напиток в редкие «банные дни» с друзьями. Но Асю он невзлюбил практически сразу, хотя внятно объяснить мне – почему, так и не смог.

Ася тоже плохо переносила общество моего супруга, хотя к мужчинам относится с большой приязнью и, насколько мне известно, не считает соблюдение супружеской верности добродетелью, а ее нарушение – смертным грехом.

Подробностей я, конечно, не знаю, не тот Аська человек, чтобы делиться интимными вещами, но алиби ей, если в этом возникала необходимость, исправно обеспечивала. Думаю, что если бы я попросила ее об аналогичной услуге, проблем бы тоже не возникло. Но пока у меня не возникало подобной потребности (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить).

Впрочем, эта взаимная неприязнь, эта невидимая война Алой и Белой Розы, ведущаяся с соблюдением всех приличий и светскости, придает нашей с Асей многолетней дружбе определенный налет романтизма – запретный плод, как известно, сладок. Пардон за банальность. Тем более, что другими близкими подругами или хотя бы приятельницами, мне к тридцати годам так и не удалось обзавестись.

Частично это объяснялось моим воспитанием. В детский сад я никогда не ходила, все каникулы, в том числе, и летние, проводила исключительно в Опочках, у своей бабушки, поскольку никто и слышать не хотел ни о каких пионерских лагерях. Я не роптала: из развлечений там имелся велосипед, качели за домом и сельская библиотека, причем роскошная.

Я не преувеличиваю, в ней сохранились даже книги из какой-то барской усадьбы, почти сплошные раритеты. А остальное – примерно две трети – лучшие произведения отечественной и художественной литературы. Вся моя невероятная начитанность – это исключительно результат регулярного проведения времени на качелях за домом с книгой в руках.

На велосипеде же я совершала довольно длительные прогулки, представляя себе, что скачу верхом на породистой лошади по просторам собственной усадьбы. К сожалению, моих сверстников там не было, поэтому я с детства довольно необщительна и замкнута, что ужасно огорчало мою бабушку.

– Вот ты сидишь за одной партой с Юлией, – начинала она к примеру. – Она хорошая девочка?

– Нормальная, – пожимала я плечами.

– А кто ее родители?

– Не знаю, – честно отвечала я.

– Ну разве можно быть такой нелюбопытной?! А живет она где?

– Где-то недалеко от школы.

– Ты с ней дружишь?

– Нет, только иногда по телефону уроки друг у друга узнаем.

– А с кем ты дружишь?

Это был самый сложный вопрос, потому что я, в общем-то, ни с кем не дружила в том плане, в котором эта понимала бабушка. Хотя училась я в классе с гуманитарным уклоном и там преобладали девочки, я предпочитала двух мальчишек из математического класса. С ними можно было поговорить о чем угодно, один из них писал замечательные стихи, а второй знал массу забавных историй. Иногда после школы мы задерживались в вестибюле и трепались там, пока нянечке это не надоедало. Но назвать все это дружбой я не могла при всем желании.

Я никогда не была в пионерском лагере, практически не ходила в детский сад: родители отыскали для меня большую редкость в то время – частную группу для детишек от двух до семи лет, которую вела какая-то интеллигентная дама без определенного возраста. Нас там было то ли семь, то ли восемь человек, и каждый занимался тем, чем хотел – хотя и в строгих рамках приличия. Рука у дамы была железная, и хотя она никогда никого из нас пальцем не тронула, мы ее боялись, как огня.