Светлана Бестужева-Лада - Брак под короной Страница 2

Когда я пошла в первый класс, мне показалось, что меня выпустили из клетки в открытый вольер. Я всегда была застенчивой, к тому же отец – военный инженер – воспитал во мне преклонение перед дисциплиной, исполнительностью и соблюдением ежедневного расписания. В общем, четверки у меня в дневнике были большой редкостью, в основном по техническим предметам, которые мне давались туговато.

В результате я просто заучивала наизусть главы из учебников физики и химии. Про математику лучше вообще не вспоминать: я усвоила четыре арифметических правила и могу подсчитать процент. Остальную премудрость типа алгебры, геометрии и даже тригонометрии напрочь выветрились у меня из головы на следующий же день после выпускных экзаменов.

Зато литературу и историю я просто обожала и готова была заниматься ими денно и нощно. В результате при поступлении в институт я набрала двадцать баллов из двадцати возможных и имела право сама выбрать тот восточный язык, который желала изучать. Я выбрала арабский. Вот только сейчас не могу вспомнить, что послужило основанием для такого экзотического выбора. Разумнее было бы выбрать японский, но я всегда была крайне непрактичной.

Когда мы познакомились и подружились с Асей, она нередко напоминала мне об этом: ей-то пришлось учить тот язык, который ей достался. Бирманский. При всем своем практицизме, Анастасия так и не нашла ему применения в деловой жизни. Зато английский учила как зверь, чувствовала – пригодится, да еще как!

Когда я закончила школу с серебряной медалью и поступила с первой попытки в престижный институт, куда девочек вообще брали крайне неохотно, мои родители подарили мне встречу с морем. Они повезли меня в Алупку, где у них были какие-то знакомые, обещавшие устроить недорогое жилье. Поехали, разумеется, «дикарями».

Знакомые нашли для нас комнатку с верандой на окраине города, буквально в двух шагах от моря, причем хозяева разрешили пользоваться их кухней и кое-какой утварью. То есть устроились мы, в нашем понимании, по-царски. А я вообще находилась в состоянии непрерывной эйфории с тех пор, как увидела настоящее море.

Конечно, основное время мы проводили на пляже, но иногда приходилось выбираться в город за продуктами и прочими нужными мелочами. Пройти туда можно было либо быстро, но по пыльным и знойным улочкам, либо в два раза медленнее, но по прекрасному парку. Вот в этом-то парке все однажды и случилось.

У меня попал камешек в туфлю, я остановилась, чтобы его вытряхнуть, а родители, не заметив этого, пошли дальше. Только я собралась пуститься за ними вдогонку, как вдруг, словно из-под земли выросла цыганка средних лет и обратилась ко мне:

– Красавица, позолоти ручку, все будущее тебе открою.

У меня в кармане была только какая-то мелочь, сдача от сделанной покупки, и я довольно демонстративно вывернула карман и показала гадалке всю свою наличность. Мизерность суммы ее не смутила. Сейчас, по-моему, таких цыганок уже не осталось, они медленно, но верно деградируют в аферисток и обманщиц. Но та осталась вполне довольна: мелочь исчезла из моей ладони, словно по волшебству, а цыганка взяла мою руку и стала быстро говорить, глядя на мою ладонь:

– Ох, красавица, и причудливая же у тебя судьба! Два мужа будет, из благородных, двое сыновей законных, но не от мужа. Через горькое несчастье пройдешь, покой найдешь, через обман пройдешь, свою долю найдешь, счастлива будешь под короной, и горя уже долго потом не познаешь. Все сбудется, только крови берегись, кровь для тебя – как вестник беды. А не будет крови, значит, и беда стороной пройдет…

Она бы рассказала еще что-нибудь интересное, но тут спохватились мои родители и увидели, что их ребенок попал в лапы цыганки. Естественно, они помчались меня выручать, но это не понадобилось: цыганка исчезла так же мгновенно и таинственно, как и появилась, оставив меня в состоянии легкого шока и глубокой задумчивости.

– Что она от тебя хотела? – спросила мама, задыхаясь не столько от бега, сколько от беспокойства. – Она тебе ничего не сделала?

Я покачала головой.

– Что-нибудь она просила? Денег, конечно?

– Да, – ответила я, – но у меня в кармане была какая-то мелочь, я ей и отдала.

– Слава Богу, что у тебя в кармане не оказалось десяти рублей! Она бы и от них не отказалась.

– Ей и мелочи хватило, – рассеянно сказала я, думая о странном предсказании.

– И что она тебе нагадала? – скептически спросил отец. – Дальнюю дорогу, казенный дом и короля на сердце?

– Я не совсем ее поняла, – честно ответила я. – Она говорила о каких-то двух мужьях-аристократах, о двух сыновьях и счастье под короной.

Отец с матерью расхохотались:

– Ну, конечно же замуж ты выйдешь за принца крови или за князя. А как же иначе! И счастье обретешь, естественно, под короной. Она не сказала, что ты монархию русскую восстановишь?

Иной реакции от родителей и ожидать-то не приходилось. Коммунисты, атеисты, не верящие ни в какие приметы и суеверия, что они могли еще сказать? Но в моей тогда еще юной и романтической головке предсказание гадалки нашло свое довольно прочное место, и волей-неволей при всяких важных событиях я о нем вспоминала.

Одноклассники – за редчайшим исключением – покинули родину в поисках лучшей доли, а в институте всех возможных кандидаток на роль подруги практически мгновенно отсекала Ася. В принципе, все женщины в той или иной степени ревнивы, но у моей подруги это чувство явно зашкаливало за разумные пределы. Некоторые наши знакомые даже всерьез подозревали нас в нестандартной ориентации, хотя уж это была полная чушь. Кроме меня, Ася остальных женщин только терпела.

Кстати, единственный человек, которому я рассказала о странном пророчестве, была Ася, причем разоткровенничалась я уже после довольно долгого срока нашей дружбы. Помню, она очень веселилась такому нестандартному набору и время от времени мне о нем напоминала.

А уж когда я вышла замуж, насмешки стали вообще изощренными: мне оставалось только родить двоих внебрачных детей и после этого смело выходить замуж за принца Уэлльского, благо у него нелады с законной супругой и он вот-вот разведется. Ну, и я, по-видимому, разведусь, если мне положено два супруга. Как узнал о гадалкиных откровениях Сергей – понятия не имею. Но – узнал и тоже время от времени ехидничал.

Естественно, узнав о предстоящем визите моей подруги, муж, как нарочно оказавшийся в этот день дома и мирно читающий какой-то журнал, лежа на диване, скроил соответствующую мину, демонстративно взял поводок и повел Элси на прогулку, сказав, что вернется не скоро, погода благоприятствует.

Я от комментариев воздержалась. Ну что ж, хоть кому-то будет польза от этой дурацкой неприязни: в противном случае бедной псине пришлось бы дожидаться променада еще часа три, не меньше.

Кстати, Элси – это рыжий ирландский сеттер, наша общая любимица, причем довольно сообразительная, хотя специально ее никто не дрессировал. И медалей на собачьих выставках она никаких не имеет, потому что нам в голову не приходило тащить собачку на подобные мероприятия. Для этого, как мне кажется, нужно иметь железные нервы не только собаке, но и ее хозяевам, а мы подобным качеством похвастаться не могли. Все трое.

Ася появилась неправдоподобно быстро – на помеле, что ли, прилетела? – и с порога потребовала у меня сигарету, потому что свои выкурила по дороге. Полпачки. Еще один сюрприз: на моей памяти Анастасия никогда ничего не доводила до последнего и всегда имела пару запасных вариантов – для подстраховки. Впрочем, одним из таких вариантов как раз и могло быть то, что в нашем доме сигареты были всегда, даже если не было хлеба.

Я – никотиновая наркоманка, и при необходимости делать выбор между сигаретой и кем-то, альтернативы табачной палочке у меня нет. Конечно, я могу потерпеть час или два, если общаюсь с посторонними некурящими людьми, но потом все-таки нахожу способ куда-нибудь укрыться и спастись от никотинового голодания.

Сигарету я, разумеется, дала. Ася сделала затяжку, закашлялась, смяла окурок, если можно так назвать почти целую сигарету (если она и по дороге ко мне курила таким манером, то странно, что ей хватило полпачки) и задала несколько странный вопрос:

– Ваша квартира не прослушивается?

– Конечно прослушивается! – радостно согласилась я. – Со всех сторон. А еще просматривается – из дома напротив.

– Дура! Я не о соседях за стеной спрашиваю, а серьезно.

– От дуры слышу! – находчиво отпарировала я. – Кому нужно нас прослушивать? Ты начиталась шпионских романов, моя дорогая. Или просто переутомилась.

Действительно, только в очень воспаленном воображении могла возникнуть идея о прослушивании квартиры двух абсолютно младших научных сотрудников, один из которых занимается проблемами океанологии (мой муж), а другой – вопросами средневековой арабской истории (ваша покорная слуга).