Елена Арсеньева - Охота на красавиц Страница 10

Кира пошарила вокруг себя рукой – пляжной корзинки на нарах не было. И юбка как-то подозрительно болталась… Ах вот что! С нее сняли ремешок!

Вообразив, какую дуру она там, перед Полторацким и Мыколою, сваляла, хлопнувшись в обморок, Кира едва не зарыдала от унижения. С нее, значит, с бесчувственной сняли часы, поясок, отобрали вещи. Понятно, по протоколу положено! Небось и опись составили! Представив, как лапы Мыколы ползают по ее талии, Кира содрогнулась. Они вообще могли сделать с ней что угодно, эти… Отчаявшись найти подходящее определение, как в русском, так и английском языках, Кира в бессильной злобе замотала головой. Это надо же только додуматься: брякнуть, будто она убила Алку! И ей даже никакого вопроса не задали: с кем, мол, ваша подруга сегодня проводила день, где именно? Это же элементарно! С другой стороны, если Кира свалилась без чувств, элементарное переходило в разряд невозможного. А что она вообще могла сказать, даже будучи в сознании? Что Алка отправилась на заповедный Карадаг с новым любовником? И что Кире известна всего одна его примета: белый джип? Ну что ж, это немало. Однако только в нищем Коктебеле, в точности как в богатых Арабских Эмиратах, джипов таскается туда-сюда по дорогам – несчитано. Для «новых хохлов» это нынешним летом последний прикол.

Так что примета ненадежная. Но еще, еще одно о предполагаемом злодее известно: Алка обещала, что при виде его Кира упадет. Но существует только один, совершенно определенный тип мужчины, от которого у Киры начинали подкашиваться ноги. Точнее сказать, представитель противоположного пола должен соответствовать как минимум шести условиям. Пол, однозначно, мужской, без малейших признаков разноцветья. Столь же непререкаемы были требования насчет роста, комплекции, цвета глаз и волос. Впрочем, жизнь уже успела научить Киру, что эталоны существуют только в науке, а в быту частенько приходится поступаться тем или иным.

Одно условие чаще других подвергалось сомнению и пересмотру, и постепенно Кира вовсе перестала его выдвигать. Ее сексуальный опыт (не больно-то большой, но и не слишком убогий) гласил, что такого мужчины просто нет на свете, а те бабы, которые направо и налево трещат, будто что-то чувствуют в постели, кроме ответственности за блаженство партнера, врут как сивые кобылы.

Впрочем, недавно Кира вычитала в какой-то газете, будто женский оргазм природой вообще не предусмотрен, а является одним из духовных богатств мужской части человечества, – и несколько утешилась. Мало ли существует духовных богатств, недоступных Кире! Скажем, «Мона Лиза» не произвела на нее никакого впечатления, так что ж – теперь застрелиться прикажете?

Наскоро перетасовав в уме все свои невыполнимые запросы, Кира, как в тумане, увидела перед собой предполагаемого злодея: высокий худощавый блондин опасно щурил серые, голубые или зеленые глаза, а его длинные пальцы угрожающе высовывались в окошко белого джипа…

Неужели Алку убил этот незнакомец? Но за что? Почему? Поссорились они, что ли? Но это как же надо поссориться со случайной знакомой, чтобы не просто убить – бросить ее тело под кустом… Отвратительно, бесчеловечно!

Нет. Вряд ли ссора, тут что-то другое. Этот случайный свидетель, Фридунский, подробнейшим образом описывая свою случайную находку, ни словечком не обмолвился об одной из главных Алкиных примет: о «Ролексе». Что, если Кирину подругу убили ради ограбления? Ради этих часов?

Ради часов… Это еще более мерзко, отвратительно. Невыносимо! Да, цена «Ролекса» – несколько тысяч долларов. Ну и что?! А какова цена Алкиной неунывающей изобретательности, ее быстрого ума, житейского проворства? Ее практичности, радостной готовности поддерживать Киру во всех бредовых замыслах? Это все бесценно. Бесценно… и невозвратимо.

Кира тоскливо покачала головой. Наверное, будь возможность выбирать, она предпочла бы, чтобы Алка погибла из-за чьей-то ревности, мести, в пылу любовной ссоры, случайно, в конце концов. Только не из-за денег. Только не ради такой мелочи, как американские тикалки, которые, в сущности, были простой взяткой.

А может быть, Кирина подруга и в самом деле погибла случайно? Например, сорвалась с тропы. На Карадаге ого-го какие обрывы! Фридунский ведь не описывал, как именно была убита Алка. Может быть, не решился углубляться в такой жуткий предмет? Или говорил об этом, когда Кира уже была в отключке?.. Но если Алка и правда стала жертвой трагической случайности, куда же смотрел этот поганый кавалер, какой бы масти он ни был? Джип, что ли, чинил?! А кто в этом случае пошалил рядом с крымскими милициями? Кира-то как вписывается в карадагскую трагедию – вернее не сама она, а все те черные тучи, которые вдруг заклубились над ее головой?..

Кира так и подскочила: показалось, над самым ухом возмущенно взревел мотором автомобиль. Нет, это дверь открывается… точнее говоря, скрежещет, отодвигаясь, решетка «обезьянника».

«Дывысь – Мыкола!» – невольно вспомнила она слоган сегодняшнего дня. И не один явился – с новой жертвой.

«А она-то кого прикончила?» – с холодным любопытством подумала Кира, озирая ладненькую брюнетку в бесподобно сидящих джинсах, и чувство некоторого дискомфорта, какое всегда испытывает женщина высокая в обществе женщины невысокой, с привычной тоской угнездилось в ее душе.

Вновь прибывшая оглядела компанию смеющимися глазами и сказала:

– Привет!

– Во, гляньте, какая классная соседка, – отрекомендовал новенькую Мыкола, оглядывая содержимое «обезьянника». – До утречка к вам на посиделки. Вы уж, будьте ласковы, все ей живенько обскажите про наши порядки, только… – погрозил он кулачищем. – Только будьте хорошими девочками, лады?

«Юбчоночка» и цыганка дружно кивнули. Мыкола исподлобья глянул на замершую в углу нар Киру, но ничего не сказал и вновь потянул решетку «обезьянника».

– Эй, Мыкола! – кинулась к нему «юбчоночка». – Мы же с тобой сговорились! Ты куда?

– Погодь, кралечка! – донесся из коридора сытый смешок. – Погодь. Сейчас всего десять часов – еще успеем накохаться.

«Десять часов!» – ужаснулась Кира. То есть миновало пять часов ее непрерывного кошмара. Уже, считай, ночь. И сколько это еще продлится – неведомо. Теоретически – как минимум до понедельника. Пока не закрутится проржавевший милицейский маховичок. Нет, еще сутки понадобятся Игорю, чтобы добраться сюда, – то есть, считай, на трое суток надо набраться терпения. Стиснуть зубы, сжать кулаки. Ничего страшного: люди по три года сидят и по тридцать три, уж трое-то суток можно потерпеть!

Кошмар. Трое суток… Вечность!

Она обхватила плечи ладонями: вдруг прохватило ознобом.