Светлана Демидова - Любить птичку-ткачика: Страница 10

– Но Ольга не все знает. Ты же в курсе!

– Ольга была с нами чуть ли не с самого начала, а потому могла уже до всего и своим умом дойти.

– Вряд ли, – с сомнением покачала головой Мила. – Ткань надо чувствовать и… любить, а Тесаковой этого не дано. Она всего лишь неплохой исполнитель.

– Но она может найти того, кто ткань чувствует так же, как ты, – не сдавалась Геля.

Мила вскинула на нее растерянные глаза и спросила:

– Ты что-то можешь предложить?

– Ничего! – Гелена безнадежно махнула рукой. – Я просто поставила тебя в известность – только и всего. Будем надеяться, что у Тесаковой ничего не получится.

– Да-а-а… пожа-а-алуй… – протянула Мила и, не без усилия заставив себя выбросить из головы предательницу, тут же начала о другом: – В общем так, Геля: через пару часов я еду к «Холмсу», а пока займусь доработкой панно для кинотеатра. Тебя прошу позвонить в мебельный салон «Уют».

– Что еще за «Уют»? Первый раз слышу.

– Они только что открылись, на проспекте Стачек. У них огромные и абсолютно голые окна.

– Хочешь предложить им шторы? – сразу догадалась Геля.

– Да.

– А если…

– Никаких «если», Гелька! Ты обязана их заинтересовать. В конце концов, можно предложить, что мы «оденем» их окна шторами на продажу. Пусть висят с ценниками в качестве образцов!

– Окна, говоришь, огромные?

– Огромные!

– Тогда мы потерпим колоссальные убытки, если никто эти шторы не купит!!

– Да, но если покупатели все же заинтересуются нашими тканями, то… В общем, не мне тебя учить! Давай-ка лучше работать! Тем более что у меня сегодня вообще очень мало времени…

– Переживаешь? – осторожно спросила Геля.

– Естественно, – тяжело вздохнув, отозвалась Мила.

Из «Ивы» Мила выехала в четверть двенадцатого. Она похвалили себя за то, что не стала ждать полудня дома. За работой отвлеклась от дум об Олеге, Дарье Александровне Сельвинской и о предательнице Ольге Тесаковой. Даже предстоящее свидание с детективом беспокоило ее уже гораздо меньше, чем с утра. Да и в самом деле, что она потеряет, если обратится к частному сыску? Ничего, кроме денег. Зато приобретет ценную информацию. Возможно, что наличие в жизни Романца Дарьи Александровны объяснится как-нибудь очень тривиально, и она, Мила, наконец перестанет мучиться ревностью и даже наконец выйдет за Олега замуж. При мысли о замужестве с любимым человеком у нее сладко замерло сердце. Даже, возможно, позволит себе ребенка… Хотя… в ее-то годы…

Если бы сыскное агентство находилось в обшарпанном полуподвальном помещении, Мила даже не стала бы в него заходить. Так она решила с самого начала. Даже условившись о встрече, она допускала, что не станет связываться с сыскарями из подвала. Серьезная фирма должна себя уважать и не жалеть денег на приличное помещение. К радости Милы, контора «Шерлок Холмс» находилась на шестом этаже многоэтажного современного офисного центра с вертушкой и секьюрити у входа, с бесшумными скоростными лифтами и красивыми лапчатыми растениями у окон.

– Владимир Юрьевич вас ждет, – приветливо кивнула Миле юная секретарша. Она нажала кнопку связи и, продолжая улыбаться, четко произнесла: – Владимир Юрьевич! К вам Людмила Леонидовна Ивина.

Видимо, получив разрешение ввести в кабинет посетительницу, девушка выпорхнула из-за компьютерного стола легкой стрекозкой и поспешила открыть перед Милой дверь.

Владимир Юрьевич Цебоев, глава частного детективного агентства «Шерлок Холмс», приветствуя Милу, приподнялся над своим столом и широким жестом указал ей на мягкое кресло, обитое черным велюром. Мила почему-то с неудовольствием подумала, что церемоний слишком много. Конечно, ей не хотелось связываться с палеными подвальными сыщиками, но и подобная галантность несколько настораживает. Хотя… если проводить аналогии с настоящим Шерлоком Холмсом… Тот ведь на скрипке играл…

Когда настал момент переходить к тому вопросу, ради которого она, собственно, и пришла в сыскное агентство, Милу опять сковали неловкость и смущение. То, что она намеревалась сделать, меткий на язык русский народ называл копанием в грязном белье… В данном случае копание будет, конечно, не в чужом белье, а в своем собственном, но… все же посторонний человек, пусть и по долгу службы, будет его самым тщательным образом разглядывать и нюхать.

– Вы напрасно смущаетесь, – неожиданно сильным баском произнес Владимир Юрьевич. – Как уже было сказано, мы гарантируем полную конфиденциальность нашего разговора и всех последующих за ним действий.

Мила вскинула на него глаза и наконец рассмотрела. Частный сыщик Цебоев оказался очень… круглым человеком… то есть плавно закругленным со всех сторон… У него было добродушное широкое лицо, откинутые со лба назад волосы неопределенного пегого цвета и покатые пухлые плечи, туго обтянутые светлым пиджаком. Даже кончики толстых бледно-розовых пальцев, в которых он крутил ручку, были сильно скруглены, чем напоминали диетические сосиски. Мила подумала, что это все как-то не годится для сыщика. У Холмса был выразительный череп… Хотя, если вспомнить, к примеру, Эркюля Пуаро… Впрочем, все это к делу никак не относилось…

Кругло-розовый Цебоев спокойно ждал, пока взбудораженная посетительница придет в себя. Конечно же, Мила была далеко не первой из тех, кто нервничал перед ним. Он наверняка давно привык к исходящим от заказчиков флюидам смущения, тревоги и стыда, а потому никак на них не реагировал. Мила почувствовала, как у нее начали разгораться щеки. Одну из них она закрыла нервно подрагивающей ладошкой, тяжко вздохнула и начала излагать собственное дело.

– Насколько я понял, из доказательств у вас только письмо, которое вы нашли в кармане Олега Станиславовича Романца, – сказал Владимир Юрьевич, когда измученная Мила наконец закончила.

Она вздрогнула. Неужели этого мало? Неужели ему хотелось бы, чтобы Мила достала из кармана Олега женские трусики или бюстгальтер?

– Да, у меня только письмо, – сказала она и впервые посмотрела в глаза детектива. Они были светло-голубыми и какими-то отсутствующими. По ним совершенно невозможно было понять, о чем он думает. Но, может быть, у детектива и должны быть именно такие глаза и непроницаемое лицо?

– Вы принесли его с собой? – спросил он.

– Конечно, – невнятно ответила Мила, у которой все еще сводило скулы от стыда. Она суетливо покопалась в сумочке, с трудом отыскала среди кучи ненужных бумажек неприлично смятое письмо и протянула Цебоеву.

Он быстро и, как показалось ей, бесчувственно пробежал его глазами и опять спросил:

– А конверт? Был ли конверт?

Миле пришлось рассказать, куда делся конверт.