Алена Винтер - Танец со смертью, или Вернуться и Простить Страница 11

– Но как вам разрешили усыновить только меня одну? – перебила Маша. – Мне казалось, родных братьев и сестер не разлучают.

– Так и есть. Мы хотели забрать вас обоих, – сказал Сергей Борисович. – Тебя и твоего брата.

– Как его зовут? – вырвалось у Маши.

– Макс, – ответила Валентина Борисовна и, забрав у мужа из рук бокал, отпила большой глоток. – Его зовут Максим. Хороший мальчик. – Она остановила взгляд на противоположной стене, словно вернулась в те дни, когда они с мужем жили в Калининграде, и глаза ее увлажнились. – Спокойный, рассудительный.

– Как получилось, что вы забрали лишь меня? – в голосе Маши прозвучала обида. – Без брата!

– Оказалось, что у Максима есть бабушка, – пояснил отец. – Мать его отца. После смерти Нади она решила воспитывать внука, о тебе же и слышать не пожелала. Странная женщина…

– Папа, я не понимаю! Объясни – как родная бабушка могла от меня отказаться?

Сергей Борисович поднялся с дивана, обнял дочь, прижал ее к груди.

– Первый муж Нади, отец Максима, умер… не знаю, как это случилось, одно известно – он погиб молодым… и Надя вступила в другой брак, вернее, это не был официальный брак, а просто… отношения, но они оказались недолгими. Когда родилась ты, этот мужчина ушел от Нади. Ей пришлось несладко, она воспитывала одна двоих детей, и все же она была хорошей матерью. После ее смерти старуха, свекровь Нади, сказала, что ты ей чужая, и вознамерилась отдать тебя в интернат. Мы не могли допустить подобного, как и не смогли уговорить ее отдать нам Максима. Уперлась ведьма, кричала, что ни за что не расстанется с единственным внуком.

– И вы нас разлучили. – Маша убрала руку отца со своего плеча и отошла в сторону.

– В тот момент мы посчитали, что так будет лучше для всех, – ответил отец и, вновь присев на диван, внимательно оглядел дочь. – Это решение далось нам тяжело, однако другого выхода не было. Мы не могли допустить, чтобы ты воспитывалась в интернате.

– На сколько лет он старше меня?

– На девять лет.

– То есть он был совсем взрослым и мог бы обо мне позаботиться!

– Маша, не говори глупости, – Сергей Борисович повысил голос. – Как о четырехлетней девочке мог бы позаботиться тринадцатилетний подросток?! Что он мог решить или сделать? Ничего! Он лишь подчинился обстоятельствам, как и мы. И, поверь, это было самым мудрым решением.

– А почему вы уехали из Калининграда? Почему никогда не говорили мне о том, что у меня есть брат? Где он сейчас?! – Маша уже почти кричала, потом присела на корточки, прижавшись спиной к стене, и, обхватив голову руками, со злостью расплакалась. – Вы сбежали! Хотели, чтобы я принадлежала только вам! Вы украли мое прошлое, обманули меня! Но зачем?! Я любила бы вас еще больше, зная правду!

– А сейчас ты нас ненавидишь? – глухо спросила Валентина Борисовна. – Именно этого мы и боялись. Сначала тянули, страшась рассказать тебе о Максиме, потом поняли, что упустили слишком много времени. Я плохо помню те дни… Все как в тумане, уж слишком много проблем возникло в связи с твоим удочерением. В какой-то момент мне даже показалось, что все сорвется, но, к счастью, вскоре бумаги были оформлены. Потом нам удалось быстро совершить обмен квартир, конечно, пришлось доплатить… Впрочем, это уже неважно. Сергею неожиданно предложили работу в Петербурге, и мы ухватились за возможность начать новую жизнь в городе, где у нас не было знакомых и никто не знал о нашей тайне.

– Обо мне?

– Да. Ты и была нашей тайной, – печально улыбнулась мама. – И нашим счастьем! Но все закончилось, когда тебе исполнилось шестнадцать лет. Именно тогда мы впервые испугались, что потеряем тебя.

Маша гневно округлила глаза:

– Меня нашел мой брат?!

– Максим приехал ко мне на работу, – сказал Сергей Борисович, расстроенный реакцией дочери. – Тогда у меня еще не было своей клиники, я работал в городской стоматологической больнице. Мы встретились, и между нами состоялся сложный разговор. Я умолял его о молчании, просил об отсрочке, потому что не знал, как ты отреагируешь на ситуацию. У тебя был сложный возраст…

– Папа! Какой сложный возраст?! Я никогда не доставляла вам хлопот!

– Я знаю, солнышко. – Сергей Борисович покраснел под взглядом дочери. – Прости! Мы уговорили Максима немного подождать, и он согласился. Он не хотел, но уступил, понимая, что подобные новости могут сказаться на благополучии нашей семьи.

– Максим оставил нам большую сумму денег, – сказала Валентина Борисовна. – Мы открыли счет. Он и еще денег присылал… Ты должна знать, что это на его деньги отец построил клинику. Но не думай, что мы воспользовались тем, что принадлежит тебе!

– Плевать мне на деньги, – выдавила из себя Маша. – Где он сейчас?

Родители как-то смущенно переглянулись, и это не понравилось Маше.

– Мы не знаем, где Максим, – наконец ответил отец.

– Что значит – не знаете?! Отец!

– Когда ты училась на последнем курсе, мы решили рассказать тебе правду. Глупо было затягивать агонию, – с горечью произнес Сергей Борисович, и Маше показалось, что он постарел за время этого разговора, заметно ссутулился и поник. – Невозможно было и дальше жить с этим! Мы с матерью испытывали вину как перед тобою, так и перед Максимом, которого постоянно просили подождать. Я боялся, что ты уйдешь к нему, забудешь нас. А когда, наконец, мы назначили время встречи, чтобы оговорить, как преподнести тебе всю правду, Максим исчез. Он больше нам не звонил, не приезжал – пропал, будто его и вовсе не было.

– Когда это случилось?

– Четыре года тому назад.

– И все? – разочарованно прошептала Маша. – Больше от него не было никаких вестей?

– Год тому назад, в твой день рождения, мы получили посылку. Имя и адрес отправителя не были указаны. Просто коробка, которую принес посыльный. Вот что было в ней…

Сергей Борисович взмахнул рукой в сторону, указывая на куклу, стоявшую в углублении стены. Это было творение известных итальянских кукольных мастеров: фарфоровая красавица с белыми шелковистыми волосами, облаченная в шелк и тонкие кружева. Маша провела пальцами по изящной вышивке, всмотрелась в печальные глаза куклы и в ярости стиснула зубы.

– Какие другие подарки присылал мне мой брат? – спросила она, не оборачиваясь, не желая видеть лица людей, к которым сейчас испытывала противоречивые чувства.

Валентина Борисовна медленно перечислила все.

– То есть все те вещи, которые вы оба дарили мне, на самом деле были подарками Максима? Не вашими?

– Машенька, – нервно прошептала Валентина Борисовна, вскочила с дивана и подошла к дочери, но та выставила руки перед собой.

– Мама, не трогай меня, – едва слышно проговорила она.