Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2): по моим правилам Страница 110

Лив ухмыльнулась.

– А что? Не должна была? Ты нагло врал? – она вдруг нахмурилась. – Только вот я не успела спросить ее о секрете… Что за секрет, Джонни? Скажи мне. Она – моя сестра… Я должна знать.

Джонни с болью опустил глаза в пол, а Макс встал. Нежно и очень любовно поцеловав Лив в щеку совсем рядом с губами, он обаятельно подмигнул и проговорил:

– Поправляйся, моя девочка. Я зайду попозже. И, Лив. – серьезно вдруг произнес он. – Та боль, которую, как тебе кажется, ты причинила мне, не идет ни в какое сравнение с тем счастьем, что именно ты подарила мне. Если бы кто-то предложил забрать и боль, и воспоминание о твоей любви ко мне, я бы не согласился ни за что на свете. – он искренне и как-то грустно улыбнулся.

– Пока, Макс. – слегка дрожащим от впечатления, которое на нее произвели эти слова, голосом проговорила Лив и благодарно улыбнулась, ощутив снова прилив тепла и чувства бешеной вины по отношению к нему. Макс двинулся к двери, но, встретив на пути Джонни, остановился, и они уставились друг на друга откровенно соперническими, полными жесткого, холодного мужества, взглядами. Постояв так какое-то время и насыщая комнату напряжением и выбросами тестостерона, Макс, наконец, ухмыльнулся и вышел, оставив Джонни и Лив наедине.

Джонни подошел и сел около девушки, внимательно и грустно посмотрев ей в глаза.

– Может, поговорим об этом позже, когда ты поправишься? – с тревогой произнес он, заглядывая в ее глаза. Лив стиснула зубы, и предатель-компьютер снова выдал тайну о том, как неистово заколотилось ее сердце, опасливо ожидая худшего.

– Говори, Джонни. – прошептала она строго. – Сейчас.

Он вздохнул и опустил глаза. Помолчав немного, как будто собираясь с силами, он, наконец, проговорил:

– На момент смерти… Джесси была беременна.

Лив как будто ударило током. Нет. Только не это. Нет. Нет… Сердце заколошматило в грудь до боли, сил держать слезы не было, пищание компьютера стало невыносимым… Джонни с огромной тревогой наблюдал за ней, его глаза горели болью.

– Нет… Ты… – Лив не знала, не могла подобрать слова, мысли разбежались, как муравьи, в разные стороны, остался только соленый ручей по щекам и разрывающая боль. – Ты… знал?..

Джонни покачал головой, с трудом вздохнув.

– Нет. Она не успела сказать. Это выяснилось уже после вскрытия.

Лив зажмурила глаза, пытаясь унять боль и ужас, охвативший ее сердце. Внутри Джесс была маленькая жизнь… Ребенок, который должен был стать самым главным счастьем их семейной жизни… Который должен был быть смыслом… смыслом для нее и… для него… Если бы не Лив, если бы не она, сейчас они были бы счастливы! И им с Джонни никогда не суждено было сойтись. Ребенок! Ребенок… Но эта маленькая, невинная, чистая душа должна была жить! Сколько жизни в самом только слове… Ребенок… Он имел право на существование, он не должен был погибнуть, так и не познав любви матери, это нечестно, несправедливо!!!

– Оливка, Лив… – тихо и тревожно позвал ее Джонни, и она открыла мокрые от слез глаза. – Не надо. Не вини себя. Это ничего не меняет.

Слова, как крапива. Жалят и жалят. Лив тяжело вздохнула и еле слышно проговорила:

– Это ведь… был… твой ребенок? Да, Джонни?..

Джонни вздохнул и молча кивнул, опустив сияющие горем глаза. Лив хотелось кричать. Кричать. Кричать. Сестра. И малыш. Малыш от любимого человека… Возможно, с его глазами или губами… Сама Лив и мечтать не могла о таком счастье…

– Все из-за меня… Из-за меня! Если бы я не… приехала тогда в Нью-Йорк… Все было бы… хорошо… У всех… у вас… Ты… должен был… должен был быть с ней и… и… У вас все было бы… – рыдания душили ее, она почти не могла вдохнуть от потока слез и боли в ране, боли в сердце, но ничего из этого не волновало ее так, как маленькая, невинная, трагически оборвавшаяся жизнь. Джонни быстро пересел на ее кровать и наклонился к ее лицу, нежно стерев ладонью слезы с ее щеки.

Лив даже на миг перестала плакать: его глаза были так невероятно, волнительно близко!.. Впервые с очень и очень давнего времени… Она ощущала его силу, мужество, видела горячее сияние зеленых глаз и даже ощутила тонкий, еле уловимый, морской аромат… Все это, что так беззаветно и трепетно любила девушка, и то, что не должно было достаться ей…

– Послушай меня, Лив! – с нажимом, повелительно сказал он. – Если бы я должен был быть с ней, я с ней и был бы. Но это ее судьба, понимаешь? Да, те события косвенно связаны с тобой, но она умерла не из-за тебя, а потому что ее время закончилось! – он импульсивно выдохнул. – Даже если бы она была жива и родила бы мне ребенка, мы не были бы счастливы, как ты не понимаешь? Я не любил ее так… как тебя, да черт возьми, смотреть на тебя и понимать, что ты никогда не будешь моей, было бы худшим из всех наказаний, придуманных для меня Господом! Лив… – он еще ближе наклонился к ней, заставляя ее дыхание почти остановиться. – Все было бы еще хуже. Она прекрасно знала, как я отношусь к тебе, но мы были бы вынуждены быть вместе из-за ребенка, который на в чем не виноват! Подумай, сколько боли и страдания ждало ее на этом пути, если бы она выжила… Любить того, кто думает о другой… Все случилось именно так, как должно было. – закончил он, неотрывно глядя в ее глаза, а Лив, не смотря на слабость, умирала от желания прикоснуться к нему, умирала от его близости, от ощущения его тепла…

Нет, даже жара… Она прямо почувствовала эту волну, вдруг снова захватившую ее в свою пучину… Глаза… зеленые… нежно, с огромной болью прошлись по ее ресницам, по ее щекам, замерев на губах… Он не мог отвести взгляда, жадно смотрел на них, и его дыхание чуть сбилось…

Боже, почему она не может поднять руки?.. Почему не может коснуться его, почему, почему??? Это желание убивало ее, все внутри нее тянулось к нему, все дрожало и обжигало неистовой тоской и страстью… Лив забыла о боли, забыла даже о причине их разговора, о ней она подумает потом, после… Сейчас важны были только его глаза, любовно оглядывающие ее подрагивающие губы, только его горячее дыхание, которое она чувствовала на своем лице, ради которого Лив пошла бы на любые испытания, только несколько проклятых сантиметров, разделявших их на пустой и никчемный воздух, которому не было места между ними…

Он с трудом вздохнул и снова посмотрел в ее глаза, наклонившись еще чуть ближе, возможно, даже неосознанно, поддавшись эмоции или инстинкту… Боже, Лив задыхалась от вулкана в своем животе, от биения сердца, оглушающего ее сильнее, чем писк монитора, от духоты в помещении… В ее голове отчаянно, с огромной мольбой засела мысль, она мечтала о его поцелуе, она не могла думать ни о чем другом, впитывая в себя его горячую энергетику, и, умоляюще посмотрев на его губы, она еле слышно, не имея сил скрывать собственного огня, шепнула: