Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2): по моим правилам Страница 115

Лив с ужасом уставилась на него, злая от того, что все вокруг пытаются успокоить и взбодрить ее смертью Эрнесто, будто перехватили ее письмо Санта-Клаусу и узнали ее заветное желание: «Дорогой Санта, пришли мне, пожалуйста, на Рождество труп моего сводного брата Эрнесто Карелли и мешок клубничных леденцов на палочке…» Внутри нее все всколыхнулось, но она не могла сказать отцу и Брайану о своих чувствах… Ей казалось, что они сочтут ее сумасшедшей…

– Отец. – серьезно и жестко сказала она. – Когда ты его поймаешь, ты должен сказать мне. Я должна увидеться с ним перед… его смертью, это важно, слышишь?

Эйден хмуро переглянулся с Брайаном и проговорил:

– Но, Лив… Ты еще будешь здесь… Калеб сказал, что ближайшие три недели тебе нужен покой и усиленное лечение… Зачем тебе видеть эту мерзкую рожу? Мы все сделаем тихо и быстро, не беспокойся! Играть с ним, как кошка с мышкой, мы не будем. Просто открутим ему голову и смоем в унитаз. Все, как обычно…

Лив с ужасом уставилась на него, желая поведать, что это «как обычно» из жизни психически нездоровых маньяков ее никак не успокаивает и, тем более, не устраивает… Она вздохнула, чувствуя, как начинает злиться.

– Папаша, еще раз повторяю – я должна увидеть его перед смертью! Не важно, буду я здесь, в этой больнице, жевать ли пиццу или почивать в объятиях Морфея, ты должен будешь мне сказать!! Я увижусь с Эрнесто, а потом, так уж и быть, возможно, вернусь сюда обратно, чтобы душенька твоего Калеба, у которого, видимо, цель всей жизни – залечить меня до смерти, была спокойна.

– Оливия, зачем тебе это нужно? – спросил Брайан, внимательно глядя на нее и пытаясь понять мотивы ее просьбы.

Лив закатила глаза, раздраженно глядя то на одного, то на другого, и злясь все больше.

– Ну какая вам разница? Сказала – нужно, значит, нужно! Не будь ты таким упертым, папаша, ты же знаешь, что я могу свалить из этого храма пикающего монитора и жидких успокоительных без капли бурбона в любой момент! А если ты не захочешь пойти мне навстречу… – Лив обреченно вздохнула, глядя на наливающееся негодованием от ее шантажа лицо отца. – Я найду способ выследить его сама и все равно встречусь с ним, даже если ты приставишь ко мне эскадрилью своих громил.

Эйден вскочил на ноги и заходил по комнате, импульсивно дыша:

– Дочь, ты просто невыносима!!! Упрямая, как… Ну чего тебе дался этот извращенец?? Он причинил нам столько зла… А тебе больше всех! Позволь мне разобраться с этим и вернуть тебе нормальную жизнь, Лив! – воскликнул он, но Лив сложила руки на груди и категорично покачала головой:

– Нет. Ни за что. Я с ним встречусь и точка! И это не обсуждается!

Эйден обреченно и устало посмотрел на Брайана. Тот хмуро кивнул, и отец тяжело проговорил:

– Ну ладно. Я сообщу тебе, когда мы будем его брать. Ты довольна?

Лив широко улыбнулась.

– Счастлива несказанно! Папулечка, ты лучший! Хочешь лизнуть вторую половину чиз-кейка? – она протянула ему коробку, и Эйден рассмеялся.

– Разве что вот это странное «Для подслащения пер…» Что еще за «пер»? Кто такие гадости на десертах пишет?

Брайан рассмеялся и тоже подошел к половине чиз-кейка.

– Думаю, это повар Эндрю из «Аквамарина». И это не гадости, а что-то хорошее… Было, во всяком случае.

Лив рассмеялась вместе с ними и протянула им обоим пластиковые ложки.

Глава 30

Несколько дней жизнь Лив была до одурения спокойной, как в доме для престарелых, только ни один из посетителей не догадывался принести с собой «Унесенных ветром» и шашки. Она вставала по расписанию, ела по расписанию, принимала успокоительные и подвергала свою рану тщательному осмотру в ровно отведенное для этого время, и единственное, что выбивалось из графика подражания жизни животного в зоопарке, были посещения гостей, которым разрешено было заходить в «клетку».

Именно это приносило Лив наибольшее количество боли, даже считая тот день, когда у нее разошелся шов на спине из-за слишком интенсивных попыток дотянуться до остатков шоколадного пудинга на тумбочке, которые кто-то «заботливый» отодвинул туда с благородной целью спасти ее фигуру.

К ней каждый день приходил Макс, по-прежнему заигрывая с ней и выводя из равновесия пикающий датчик измерения ударов сердца. Он развлекал ее рассказами из жизни на Сицилии, игриво и притягательно снова просил уехать с ним, приносил ей вещи, которые она просила… В общем, сама галантность и намек на идеального мужчину… И Лив считала его таким… Но…

Приходил отец, неизменно огорчая ее известиями о том, что они «пока еще не приколотили к столбу то, что останется после задохлика, когда они его схватят и начнут вытрясать все дерьмо», пару раз заходила Аврора… Но Лив показалось, что ее больше интересовало, не сидит ли в ее палате Макс, чем то, какими темпами она поправляется… Даже Трейси О-Коннел снова приходила: напомнить о том, чтобы Лив не смела тянуть свои порочные ручонки к ее чистейшему, как горный ручей, ненаглядному сыну, которого она в ближайшее время «познакомит с отличной партией», но ее вовремя утащил из комнаты Оливер, извинившись за жену и пожелав Лив скорейшего восстановления…

Приходили все, кроме него.

Лив ждала Джонни каждую минуту. Каждую секунду. Каждый шаг за дверью заставлял ее в надежде замереть, ожидая его, но… Он так и не приходил. Не смотря на требования Калеба не перенапрягать сердце, каждую ночь Лив плакала, вызывая в голове его образ и то, как он смеялся здесь, в этой палате в тот день, когда она очнулась после операции… Вспоминая тот момент, когда его глаза и губы были так близко, что хотелось закричать… Она плакала и злилась, утопая в ненависти к себе и злобной обреченности, которая, как насмешливая черная маска, нависала над ней, заставляя опустить руки и больше не искать пути к его прощению, потому что это бессмысленно… А когда приходил Брайан, Лив использовала его в качестве плакательного плеча и старшего брата, который слушал, понимал, сопереживал и давал дельные, поднимающие дух, советы.

Из состояния глубокого одиночества и отчаяния ее выводил только тот факт, что скоро она встретится с Эрнесто лицом к лицу. Лив часто думала о нем, перебирая пальцами его фенечку, и, в какой-то момент, взглянув на все, что происходит, как бы со стороны, в ее голове многие причины и следствия нашли свои места в перепутанном паззле. Она поняла все. Поняла, почему не хочет его смерти, несмотря ни на что. Поняла, что движет им, когда он втягивает ее то в одну, то в другую страшную ситуацию. Поняла, что будет делать, когда встретит его. И это был единственный правильный вариант.

Она готовилась к этому дню.

Несмотря на категорический запрет Калеба подниматься с кровати, Лив все-таки тайком вставала, заново пытаясь привыкнуть к вертикальному положению и справиться со всеми последствиями ранения самой себя в легкое.