Марта Таро - Игры скорпионов Страница 12

– Не беспокойтесь, я приведу всех!

Лаврентий отправился на поиски. Яркие всполохи костров указали ему путь. Островский прошагал по утоптанной дороге вдоль парка и скоро оказался на месте гулянья. Полупустые столы выстроились большим кольцом вокруг догорающего костра. По вертелам, укреплённым над угольями, Лаврентий догадался, что здесь жарили бычка и баранов. Лишь с десяток мужиков допивали пиво из пузатых тёмных бочонков, вся остальная публика собралась вокруг двух небольших, но ярко пылающих костров и подбадривала смельчаков, прыгавших через огонь.

Лаврентий заметил княжон и племянниц барона: барышни стояли рядом с Долли и дружно рукоплескали черноволосому Михаилу Епанчину – тот снял сюртук и собирался прыгнуть через пламя. Так же, как до него поступали деревенские, барчук разбежался и перелетел через костёр, но Епанчин не учёл того, что парни были стрижены «под горшок», а романтические кудри молодого помещика спускались до плеч. Пока Епанчин летел сквозь огонь, концы волос его вспыхнули и алым нимбом окружили голову. Все вокруг дружно ахнули, но сам Михаил не понял, что случилось. Долли опомнилась первой, она схватила с лавки сюртук приятеля и набросила ему на голову. Михаил замахал руками, словно ветряная мельница.

– Ты что, Долли, с ума сошла? – обиженно спросил он. – Зачем ты так шутишь?

– Если бы не моя шутка, ты спалил бы не только волосы, но и лицо. Слава богу, что ты сам не обгорел, но перестригаться тебе всё равно придется, – объяснила княжна.

Лаврентий удивился её самообладанию. Вся молодёжь до сих пор стояла в оцепенении, а Долли не моргнув глазом спасла парню лицо. Сильный характер, с такими людьми не просто. В памяти всплыли чёрные глаза Иларии, и Лаврентия опять потянуло назад в сладкое привычное болото. Напомнив себе, что решение принято, он подошёл к Долли и, кашлянув, привлёк её внимание.

– Дарья Николаевна, ваш крёстный волнуется и прислал меня сюда, чтобы забрать молодых дам обратно. Мужчины, если хотят, могут остаться.

Островский специально назвал собравшихся здесь недорослей мужчинами, чтобы польстить их самолюбию и избежать споров. Он рассчитал верно: все молодые люди послушно засобирались домой. Громко обсуждая деревенский праздник, компания двинулась обратно. Долли шла последней. Лаврентий присоединился к ней. Пытаясь разузнать, не видит ли княжна себя в роли будущей супруги злополучного Епанчина, начал разговор:

– Примите моё восхищение, мадемуазель. Я старше вас, но растерялся, а вы спасли юноше лицо. Когда-нибудь его жена поблагодарит вас.

Долли бесхитростно объявила:

– Если придётся гулять на Мишиной свадьбе, обязательно напомню про этот случай и потребую назвать первую дочь моим именем.

Княжна расхохоталась, и её звонкий смех, искренний, лишённый всякого жеманства, восхитил Островского. Его потянуло к этой яркой, как огонь, молодой красавице. Прочь сомнения! Он всё сделал правильно, и его выбор – безупречен, а с Иларией дело тоже как-нибудь уладится.

Старшее поколение уже собралось уезжать, и экипажи выстроились, заняв часть липовой аллеи. Лаврентий поблагодарил барона за гостеприимство и предложил Марье Ивановне проводить её с подопечными до дома. Опекушина с радостью согласилась.

Пока ехали, Лиза и Ольга задремали, а Долли, склонившись к Опекушиной, тихо рассказывала о том, что случилось во время гулянья. У мраморного крыльца ратмановского дома Лаврентий помог дамам выйти из экипажа, поцеловал руку Марье Иванове и попросил разрешения прибыть с визитом завтра.

– Конечно, приезжайте! Будем рады вас видеть, – пригласила старушка. Островский проявил себя воспитанным и деликатным молодым человеком и произвёл на неё самое приятное впечатление.

«Браво!» – мысленно поздравил себя Лаврентий. Всё вышло как по писаному. Пришла пора заняться самым главным.

Глава девятая. Печальные новости

«Главное ты угадала верно» – такими словами закончила своё письмо Полина.

Вот только Орлова с радостью отказалась бы от подобных лавров. Сейчас ей хотелось плакать: одно дело – игра разума, а другое – реальная жизнь. Как и предполагала фрейлина, всех пропавших девушек нашли закопанными в конце заброшенного сада на хуторе Иларии Островской. Полина сообщала, что, по мнению уездного исправника, на покойных отсутствовали видимые раны. Возможно, бедняжек отравили. Большего полицейский сказать не мог.

Часть письма Полина посвятила догадкам соседей-помещиков и бродящим по округе сплетням. Что-то здесь царапнуло Орлову, но что именно, она так и не поняла. Может, перечитать ещё разок те страницы, где кузина пересказывает слухи? Агата Андреевна разложила листы и выбрала нужный. Полина писала:

«Теперь все наши соседи оказались задним умом крепки, нынче они заявляют, что “замечали” и “подозревали”. Чего, например, стоит Эмилия Солдатова – ближайшая соседка Островских. Она хоть и не часто, но у них бывала. Так вот, Эмилия клянётся всеми святыми, будто хозяйка поместья уже давно не в себе. Много лет назад Солдатова впервые заметила на лице Иларии глупейшую улыбку, как у юродивой на паперти. Островская могла замолчать во время разговора, задуматься, а то и просто сидеть с отсутствующим видом, не отвечая на вопросы. Солдатова утверждает, что во всем виновата покойная Марианна. Та была до жестокости строга: за малейшую провинность избивала и собственного сына, и младшую сестру. Солдатова даже как-то укорила соседку, что, мол, если ребёнка и можно наказывать, хотя и не такого маленького, но бить девушку-невесту никак нельзя. Марианна тогда злобно ответила, что порядок одинаков для всех, а наказание – лучший учитель.

Остальные соседи теперь поддакивают Солдатовой, но дальше всех пошёл Порфирий Буланов. Он отставной вояка – похабник первостатейный, так вот, Порфирий заявил, что однажды застал Иларию за непотребным делом вместе со служанкой Анфисой. Про эту здоровенную бабу все, оказывается, премного наслышаны. Анфиса – бездетная вдова уездного мещанина Чулкова, и о ней давно ходили упорные слухи, будто бы до женщин чересчур охоча. Анфиса прежде у купчих служила, да увольнялась всегда не по-хорошему, говорят, что раза три, а может, четыре её хозяева даже крепко били. Так что рассказ Буланова похож на правду. Передаю тебе всё так, как он мне изложил.

Порфирий приехал к Островским поговорить насчёт луга – в уезде поползли слухи, что Валерьян угодье продаёт. Буланов оставил коня у крыльца и вошёл в дом. Слуг в прихожей не было, и Порфирий сам отправился искать хозяев. Комнаты в доме Островских выстроены анфиладой, и незваный гость издалека заметил Иларию. Та стояла к нему спиной в дверном проеме, уперев руки в косяки, как будто распятая. Буланов удивился, но не стал её окликать, а подошёл ближе. Звуки, которые он услышал, не оставили сомнений в том, что происходит с женщиной. Тогда Порфирий окликнул её. Илария ахнула и быстро повернулась, а из-под её юбки выскочила та самая Анфиса, сверкнула на непрошеного гостя своими белёсыми глазищами и бросилась наутёк. Буланов, как ты понимаешь, расписывает всё это непотребство с особым смаком, просто уши вянут, но ради тебя пришлось выслушать.

Выводы я делаю такие: Илария не может быть любовницей своего пасынка, поскольку состоит в связи со своей служанкой, к тому же у мачехи Островского не всё в порядке с головой, а Лаврентий – человек молодой и здоровый, и у него имеются определённые потребности. Поскольку отец сделал его нищим, жениться Лаврентий не может. На хуторе вместе с ним живут две женщины, которые ублажают не его, а друг друга. Вот и получается, что нутро у Лаврентия потребовало женщину, а взять негде.

К таким же выводам пришёл и наш уездный исправник. Он сейчас готовит рапорт своему начальству. Отпишет как положено в губернию, тамошние чиновники в столицу передадут, так что найдут мерзавца Островского и повесят, где бы он ни прятался.

Кстати, новые хозяева имения передали исправнику найденную в доме миниатюру. Мы о ней с капитаном долго спорили. Мне кажется, что это – покойная Марианна, а исправник говорит – Илария: мол, сам её неоднократно видел. Как глупы бывают мужчины, они ничего не понимают в нарядах. Впрочем, исправник не стал со мной пререкаться, сказал, что дело закрыто, а портрет ему больше не нужен.

Посылаю миниатюру тебе. Может, ты найдёшь в лице матери какие-то признаки той душевной болезни, которая заставила сына совершать злодеяния. Я уверена, что только больной человек мог решиться на столь ужасные преступления».

На этом листок заканчивался, но Орлова не стала брать следующий, а пододвинула к себе вынутую из рамы пластинку слоновой кости с портретом молодой черноглазой дамы с пышными ярко-рыжими волосами. Полина оказалась права: изображённое на портрете шёлковое платье с узкой талией вышло из моды ещё в прошлом веке, так что нарисованная дама была Марианной. Фрейлина вгляделась в её лицо. Никаких признаков безумия не проглядывало, наоборот, женщина на портрете казалась живой – её глаза просто притягивали к себе. Агата Андреевна вытянула руку с миниатюрой и стала водить ею из стороны в сторону, но женщина на портрете с любого места по-прежнему смотрела Орловой прямо в глаза.