Эвелин Энтони - Алая нить Страница 12

– Тебе полагается продовольственная карточка и дополнительно апельсиновый сок и рыбий жир для ребенка, – болтала без умолку мать. – Сейчас так заботятся о матерях, просто удивительно! У миссис П. дочь беременна, и она буквально на днях говорила, что сама никогда в жизни так хорошо не питалась и не выглядела так, как ее наследница.

Все было странно, нереально. Анжела чистила картошку, и ей казалось, будто это она смотрит пьесу, и среди действующих лиц кто-то похож на нее. Приходящая служанка миссис П. и ее дочь, бесплатный апельсиновый сок и витамины, о которых позаботилось предусмотрительное правительство. И ребенок главаря мафии у нее в чреве. Воспоминание о солнце Сицилии, обжигавшем их обнаженные тела в тот первый раз, когда они занимались любовью. «Если ты выйдешь замуж», – сказал отец; у него практический взгляд на вещи. Никогда у нее не будет другого мужчины после Стивена Фалькони. Она подошла к матери и обняла ее за плечи.

– Спасибо тебе, – тихо сказала она. – И папе тоже.

– Все нормально, – пробормотала Джой. – Жаль, что мы так плохо приняли это поначалу. Надеюсь, ты об этом забудешь. Ну что, ты приготовишь подливу или я?

– О Боже, – сказала Джой Драммонд, – что случилось? На тебе лица нет.

Письмо от Уолтера Мак-Ки пришло с утренней почтой. Анжела открыла его во время завтрака вместе с матерью – на столе был чай, тосты с прозрачным слоем масла и драгоценный кубик пайкового джема.

– Анжела, с тобой все в порядке?

Дочь закрыла лицо руками. На миг помутилось в глазах, и она почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Мать встала и подошла к ней.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Моя лучшая подруга погибла. – Анжела сжимала в руках крошечное письмо, пришедшее авиапочтой. – Госпиталь попал под бомбежку как раз после моего отъезда. Ее убили, мама. Их почти всех убили. Ох, Крисси, Крисси... – Она разрыдалась.

– Ну не надо, тебе же нельзя, – уговаривала ее Джой. – Тебе нельзя расстраиваться. Это вредно для ребенка.

– Не могу поверить... Не могу в это поверить... Я написала ей о том, как доехала сюда, и расспрашивала об их жизни. Это от ее друга. Он пишет, что произошла чудовищная нелепость. Немецкий бомбардировщик сбросил груз, а потом врезался в горы.

– Какой ужас!

– Там было полно раненых, – продолжала Анжела. – И никаких шансов спастись. Мама, меня, кажется, тошнит.

Потом, лежа в постели, она перечитала письмо. Стивен Фалькони вернулся на Сицилию и искал ее. Потом он уехал, решив, что она тоже погибла. Томпсон помог ему вернуться в Неаполь в тот же день. Он ничего не сказал Стивену, так что она может не беспокоиться. Кристина погибла. И с ней погиб последний проблеск надежды, подумала она. Теперь Стивен не будет ее искать.

Мальчик родился восемнадцатого мая. Все произошло быстро, и принимала его акушерка. Не пришлось даже звать Джима Халберта. Примчались родители. Мать принесла букет цветов из сада.

– Восемь фунтов, – объявил Хью Драммонд. – Здоровенный парень.

– Он такой темненький, – заметила Джой. – Волосики совсем черные.

– Итальянцы вообще темноволосые. – В голосе деда прозвучала легкая досада.

– Не все, – возразила Джой. – Есть и блондины. Вспомни старых мастеров, у них на картинах все светлые. Ну как, Анжела? Не слишком было трудно? Прелестный мальчуган, правда?

– Все хорошо, – ответила Анжела. – Я только устала, мама. Вот и все. Очень быстро для первого ребенка. Правда же, он хорошенький?

– Да, – согласилась мать. Она коснулась пальцем его макушки. Бедный малыш. Без отца. Все соседи говорят: какая трагедия для Анжелы вот так потерять мужа и как мужественно она держится. Но Джой не была уверена, что все думают так на самом деле. Анжела назвала себя Лоуренс, взяв фамилию дальних родственников Драммондов. Ребенка запишут под этой фамилией. Из свидетельства о рождении будет ясно, что он незаконный, но тут ничего не поделаешь. Надо спрятать бумажку подальше и никому не показывать.

– Пойдем, Джой. Ее нельзя утомлять. Ну, мы уходим, Анжела, а ты постарайся уснуть. Я скажу сиделке, чтобы пришла и взяла ребенка. Хороший парнишка. И большой какой, – снова сказал Хью.

– Мы забежим к чаю, – пообещала мать. – Во всяком случае, я, если отец будет занят. – Она наклонилась и поцеловала Анжелу в щеку.

Она осталась одна в маленькой комнате, залитой солнцем, цветы из сада стояли в вазе на подоконнике. Прекрасный солнечный день. 18 мая 1944-го. Она взглянула на ребенка, лежащего у нее на руках. Сын Стивена. Отца, который никогда его не увидит и не узнает.

Вошла сиделка и заговорила:

– Миссис Лоуренс. Это что – плакать? Ну-ну, при таких-то легких родах и таком замечательном мальчишке. Давайте я возьму его. Вы поспите, а к чаю я его принесу.

Через девятнадцать дней, шестого июня, началось вторжение в Европу. Немцы отступали, войне был виден конец. Ребенка окрестили в приходской церкви, назвали Чарльз Стивен Хью. После этого в доме был праздник, очень хороший праздник, Драммонды остались довольны. Особенно им понравилось, что Джим Халберт уделял столько внимания Анжеле. Он хороший человек, хоть и староват для военной службы, но крепкий как скала. Они ничего не сказали, но у обоих забрезжила надежда. Если бы что-то вышло, это разрешило бы все трудности.

Именно 18 мая 1950 года Стивен Фалькони женился. В этот день его сыну Чарли как раз исполнилось шесть лет. В трех тысячах миль от детского праздника в Англии Стивен повез молодую жену в свадебное путешествие, и в тот безумный миг, когда он лишил ее девственности, когда захлебывался словами и стонами страсти, у него вырвалось имя другой женщины.

Они поженились в Палм-Бич. Вначале прошла полная свадебная служба в церкви Святой Маргариты, а потом колоссальный прием в доме его дяди. Невеста была очень красива; черноволосая, со сверкающими как антрацит глазами, она выглядела роскошно. Клара Фабрицци, единственная дочь Альдо Фабрицци, который контролировал магазины одежды в Ист-Сайде и недавно приобрел несколько гостиниц на побережье Флориды. Это был династический брак: Фабрицци породнились с Фалькони. Оба семейства торжествовали: за этим неизбежно последуют и другие союзы. Клара была наследницей и считалась лакомым куском даже для человека столь высокого положения, как Стивен Фалькони.

Открывая танцы в тот вечер, молодые выглядели великолепно. Он высокого роста и чем-то отличился на войне, хотя никто не знал, за какие именно подвиги он получил крест боевой доблести. Разве что за сделанное для «семей» на Сицилии и в окрестностях Неаполя. В Штатах Стивен быстро восстановил прежние деловые отношения, и в скором времени деньги наполнили сундуки и потекли через Атлантику в Швейцарию.