Венецианский соблазн - Вероника Франко Страница 12

– Это не займёт много времени. Дай мне двадцать минут. Потом я найду тебя, и вместе уйдём отсюда.

– Хорошо.

Джеймс мной бы гордился. Кстати, а где он? Оглядываюсь в поисках мужчины.

– Какой глубокий синий! Восхитительная палитра! Не правда ли? – обращаюсь к англичанину, который стоит у полотна с ужасными грязными кляксами.

– Отойди от меня, – сквозь зубы цедит Джеймс.

– Какая игра света и тени! Это так тонко! Не находите? – продолжаю драконить мужчину.

– Я выпорю тебя, – еле слышно шепчет англичанин.

– Может, именно этого и добивался художник? – нагло улыбаюсь. – В картине столько экспрессии. Силы. Животного реализма.

Забавно видеть, как Джеймс сердится, но ничего не может сделать.

– Думаю, художник пытался передать нам своё негодование происходящим, – подхватывает мою игру англичанин.

От продолжения пикировки нас спасает французская чета, которая останавливается рядом. Перехожу к другому экспонату. Джеймс быстро смешивается с гостями.

– А, вот ты где! – ко мне подходит Марчелло. – Ну что? Уходим?

– Хорошо.

Уже на выходе из выставочного зала я оборачиваюсь и выразительно смотрю на Джеймса. Тот провожает меня и Марчелло бесстрастным взглядом.

Глава 10

Полина

– Я так рад, что мы снова встретились, – говорит итальянец, едва за нами закрываются двери Палаццо Грасси.

– Да, это очень мило, – пытаюсь поддержать светскую беседу, а у самой в душе всё переворачивается.

Марчелло спрашивает о том, давно ли я в городе и нравится ли мне гостиница. Я благодарна ему за вежливый трёп. Мы заходим в небольшой бар. Посетителей в этот час достаточно, что тоже хорошо. Не нужна мне интимная обстановка. Я в Венеции по делу, а не для романтичных посиделок с бывшим любовником.

Точно знаю, что будет заказывать итальянец: лакричный ликер. Архитектор всегда его пил. Помню, как впервые попробовала это зелье и чуть не выплюнула обратно. Настолько гадким показался вкус. Но постепенно Марчелло приучил меня к нему. Как и ко многим другим вещам. В памяти огненными всполохами проносятся картины нашего секса. Итальянец был отменным любовником: страстным, в меру жёстким, всегда готовым. Щипаю себя за запястье, чтобы отогнать будоражащие образы.

– Два лакричных ликёра, – говорит мужчина бармену.

Подавляю улыбку.

– Как ты жила всё это время без меня? – спрашивает Марчелло.

– Нормально.

– И совсем не скучала?

Пожимаю плечами.

– Я вот очень скучал.

– А как твоя жизнь? Что нового? – меняю тему.

– Да всё по-прежнему. Джованни поступил в университет в Лондоне, но я, кажется, тебе об этом писал. А так, работа, работа, работа…

– Всё также мотаешься в Болонью?

– И в Болонью, и в Рим. Да много куда. В Венеции строить нечего, ты же знаешь. Если только реставрировать. Как у твоей сестры дела? Как мама?

– Всё хорошо. Племянники растут.

– Ну а ты? Не надумала завести детей?

– Чтобы их завести, для начала нужно найти подходящего папу, – смеюсь я.

– Ну, с этим-то проблемы нет, полагаю. Такая красивая девушка, как ты, легко может заполучить любого мужчину.

– Ну вот тебя мне не удалось заполучить.

– Как это? Я весь твой, Тезоро (ит. ласковое обращение «дорогой/-ая») . Всегда был и всегда буду. Знаешь, я так и не смог тебя забыть, – Марчелло берёт меня за руку.

По телу пробегает приятное тепло. До боли знакомое ощущение. Ладонь итальянца нежная, горячая.

– Сколько же прошло лет? – грудной голос итальянца обволакивает.

– Три года.

– Почему ты перестала приезжать ко мне? – вкрадчивым тоном интересуется архитектор.

«А почему ты так и не сделал мне предложение?» – с языка готов сорваться колкий вопрос, но я сдерживаюсь. Джеймс велел не напоминать Марчелло о неприятных моментах из прошлого.

– Не получалось, – отвечаю уклончиво. – Было много работы.

– Всё это время я ждал тебя.

– Хочешь сказать, что ты ни с кем не встречаешься?

– Я по-прежнему одинок. Последний год даже больше, чем обычно. Дочь живёт в Милане и редко приезжает ко мне. Сын теперь в Англии.

– Удивительно, что такой шикарный мужчина, как ты, не нашёл себе спутницу жизни.

– Да брось! Ну какой я «шикарный»! Обычный. И после тебя кого я мог найти? Разве кто-то может сравниться с тобой?

От такой грубой, неприкрытой лести сердце начинает биться в два раза быстрее. Всё-таки как итальянцы умеют соблазнять!

– Я иногда пересматриваю наши фотографии, знаешь? Из Вены, из Рима, из Флоренции. Мы на них такие счастливые. А помнишь, как мы пошли гулять в Кастильончелло по берегу моря и внезапно начался шторм? Волны накрывали нас с головой, и ничего не было видно из-за проливного дождя. Мы тогда укрылись в гроте, в скале, промокшие до нитки. Ты дрожала, а я тебя пытался согреть.

Конечно, я помнила! Этот и ещё миллион других моментов. Как же такое можно забыть! Много лет вырывала из сердца коварные воспоминания, которые доводили меня до помешательства и побуждали сдаться. Отступить от своего ультиматума: либо мы вместе живём, либо расстаёмся. Сколько раз была на грани, чтобы плюнуть на все условности и купить билет в Италию. Прилететь хотя бы на пару дней. Снова получить дозу венецианского яда. И теперь, когда я пережила жёсткий детокс, переболела, перестрадала, Марчелло опять появился в моей жизни.

– А как застряли в снегу около Кортина-д’Ампеццо? – продолжает нажимать на больные мозоли архитектор. – Как занимались любовью, прямо в переулках в Венеции? Потому что не могли даже дойти до дома, настолько сильным было наше желание.

В баре царит полумрак. Горько-сладкий вкус лакричного ликёра растекается во рту. И целая Венеция с её причудливыми каналами, гулкими всплесками воды, кружевными мостами простирается вокруг. Марчелло гладит мою руку. И от это всего меня бешено кроет. Нервы натягиваются, как стальные канаты. К горлу подступает комок. Ничего не могу сказать. Пару минут мы молчим, а потом итальянец произносит:

– Когда увидел тебя сегодня, не поверил своим глазам. Думал, обознался. В очередной раз. Ведь я так хотел встретиться с тобой снова… Часто искал глазами в толпе.

– Что же ты ничего для этого не сделал? – у меня сдают нервы.

– А что я мог сделать?

– Не знаю. Приехать в Москву. Позвонить и сказать, что хочешь быть со мной. По-настоящему. Навсегда.

– Тезоро, я думал, раз ты не приезжаешь так долго, то больше не любишь меня. Я хотел уважать твой выбор.

Отмазка так себе, но я настолько деморализована, что она прокатывает.

– Ладно. Уже поздно. Мне пора, – смотрю на часы и вспоминаю, что должна встретиться с Джеймсом через полчаса в пабе в Сан-Поло.

– Я провожу тебя до гостиницы.

– Не надо. Хочу прогуляться немного.

– Завтра поужинаешь со мной?

– Хорошо.

Мы выходим из