Сандра Браун - Как две капли воды Страница 13

Он просидел с ней до утра. Просыпаясь среди ночи, она всякий раз видела его рядом. По мере того как уста­лость накапливалась, складки у него на лице становились все глубже. От недосыпания глаза покраснели. Один раз Эйвери слышала, как сестра уговаривала его пойти отдохнуть, но он отказался.

– Я не могу ее сейчас оставить, – сказал он. – Она очень боится.

Мысленно она зарыдала. «Нет, не уходи. Не оставляй меня одну. Я не могу остаться одна».

Наверное, было уже утро, когда другая сестра принес­ла ему чашку горячего кофе. Запах был потрясающий, Эйвери страстно захотелось кофе.

Явились техники перенастроить аппарат искусствен­ной вентиляции легких. Постепенно ее отлучали от маши­ны – по мере того как легкие оправлялись после химиче­ского отравления. По сравнению с тем, как работал аппа­рат в первые дни, нагрузка на него была снижена многократно, но все же на несколько дней он ей еще понадобит­ся.

Санитары стали готовить ее к операции. Сестры изме­ряли давление. Она пробовала перехватить чей-нибудь взгляд, чтобы попытаться еще раз донести до них, что происходит чудовищное недоразумение, но никто не об­ращал на запеленутую с ног до головы пациентку никако­го внимания.

Тейт ненадолго вышел, а когда вернулся, с ним был уже доктор Сойер. Этот был бодр и весел.

– Ну, как дела, Кэрол? Мистер Ратледж сказал, что вы неважно спали, зато сегодня – ваш день.

Он внимательно изучал ее карту. Многое из того, что он говорил, произносилось чисто машинально, поняла Эйвери. По-человечески он был ей глубоко несимпатичен, как и Тейту.

Удовлетворившись показателями жизненно важных функций организма, он передал карту сестре.

– В физическом смысле у вас дела идут превосходно. Не пройдет и нескольких часов, как у вас будет новое лицо, и тогда можно будет говорить уже об окончатель­ном выздоровлении.

Собрав все силы, она стала издавать утробные звуки, пытаясь сказать о той роковой ошибке, которую они со­бираются совершить. Хирург истолковал ее по-своему, решив, что она все еще сомневается в успехе операции.

– Это вполне реально, обещаю вам. Через полчаса начнем.

Она снова попыталась протестовать, на сей раз прибе­гая к единственному доступному ей средству: она отчаян­но заморгала.

– Введите ей предоперационное седативное, чтобы она немного успокоилась, – бросил он сестре и вышел из палаты.

В отчаянии Эйвери мысленно вскрикнула.

Тейт сделал шаг вперед и сжал ей плечо.

– Кэрол, все будет в порядке.

Сестра ввела в вену шприц с наркотиком. В сгибе лок­тя Эйвери почувствовала легкое потягивание. Через не­сколько секунд по телу побежало уже знакомое тепло, и скоро даже кончики пальцев ног у нее стали горячими. Это была нирвана, ради которой наркоманы готовы убить. Восхитительное бесчувствие. Она в момент стала невесомой и прозрачной. Лицо Тейта начало расплывать­ся, а потом исчезло вовсе.

– Все будет в порядке. Клянусь тебе, Кэрол.

«Я не Кэрол».

Она усилием воли держала глаз открытым, но он за­крывался сам собой под тяжестью свинцового века.

– …ждать тебя, Кэрол, – сказал он нежно.

«Я Эйвери. Я Эйвери. Я не Кэрол».

Но после операции она уже будет Кэрол.

6

– Не могу понять, что тебя так огорчает.

Тейт круто развернулся и гневно посмотрел на менеджера своей предвыборной кампании. Эдди Пэскел выдержал его взгляд совершенно невозмутимо. По опыту он знал, что Тейт легко может вспылить, но быстро отходит.

Как он и ожидал, огонь в глазах Тейта скоро погас. До этого он стоял, агрессивно подбоченясь, а теперь опустил руки.

– Эдди, ради всего святого, моя жена только что пере­несла очень сложную операцию, которая длилась много часов.

– Понимаю.

– Тогда что непонятного в том, что я разозлился, ко­гда меня окружила толпа назойливых репортеров с их дурацкими вопросами? – Тейт недоуменно помотал голо­вой и вздохнул. – Придется тебе им объяснить. Я был попросту не в настроении давать пресс-конференцию.

– Даже если они перешли все границы…

– Это мягко сказано.

– Но ты сорок секунд был в эфире в шестичасовом и десятичасовом выпуске новостей – и притом на всех трех каналах. Я записал и потом прокрутил еще раз. Ты вы­глядел раздраженным, хотя, учитывая обстоятельства, это вполне объяснимо. Но в целом, я думаю, это сработало в нашу пользу: ты пал жертвой бессердечных журналистов. Избиратели будут на твоей стороне. Это безусловный плюс.

Тейт грустно усмехнулся, опускаясь в кресло.

– Ты не лучше Джека. Ты не можешь абстрагировать­ся от кампании, все время прикидываешь, что для нас хорошо, а что – плохо. – Он провел ладонями по лицу. – О Господи, как я устал.

– Выпей пивка. – Эдди достал из маленького холо­дильника запотевшую банку и протянул Тейту. Взяв и себе тоже, он устроился на краю постели. Они находились в номере Тейта. Какое-то время они молча потягивали пиво, потом Эдди спросил: – Что говорят врачи?

Тейт вздохнул:

– Этот Сойер после операции заливался соловьем. Го­ворит, что полностью удовлетворен, якобы это лучшая работа его бригады за все годы.

– Самореклама или правда?

– Остается только молиться, чтоб было правдой.

– А когда ты сам сможешь в этом убедиться?

– Сейчас вид у нее неважный. Но через несколько не­дель…

Он сделал неопределенный жест и еще больше ссуту­лился в кресле, вытянув перед собой длинные ноги так, что почти коснулся ботинками начищенных до блеска туфель Эдди. На нем были джинсы, еще усугублявшие контраст с Пэскелом, одетым в отутюженные темно-синие фланелевые брюки.

Пока что Эдди не придирался к его внешнему виду. Предвыборная платформа была рассчитана на то, чтобы найти отклик в душе простого человека, а именно – те­хасского среднего класса. Тейт Ратледж должен был стать защитником униженных. И его одежда пока вполне соот­ветствовала этой роли. Впрочем, это не был политический маневр, он одевался так еще с начала семидесятых, когда они с Эдди учились в Техасском университете.

– Сегодня умер один из уцелевших в катастрофе, – тихо сообщил Тейт. – Парень моих лет, женат, четверо детей. Получил множественные повреждения внутренних органов, но его как-то склеили, и все думали, он выкараб­кается. И вот – умер от инфекции. Господи, – он помо­тал головой, – ты можешь себе представить – пережить такое и умереть от инфекции?

Эдди Понял, что его друг захандрил. Это было опасно как для Тейта лично, так и для всей кампании. Джек уже высказывал опасения по поводу морального состояния Тейта. И Нельсон тоже. В числе прочего в обязанности Эдди входило следить за настроением Тейта и не допус­кать никаких депрессий или срывов.