Светлана Демидова - Не верь лучшей подруге! Страница 13

– Не передумаю, – улыбнулась Анна Николаевна. – Осенью вы сможете получить одежду не только у меня. Две моих приятельницы тоже собираются несколько порастрясти свои гардеробные. Честно говоря, мы с подругами хотели отнести свои вещи в какую-нибудь благотворительную организацию, но если их еще можно продать, то почему бы этого не сделать!

– Будем очень рады, если ряды наших постоянных комитентов пополнятся! – ответно улыбаясь, сказала Оксана, делая особый упор на слове «постоянных».

– Комитенты это?..

– Это те, кто сдает товар, – продолжала улыбаться Оксана, хотя ей очень хотелось разрыдаться, бросившись на гору фирменных тряпок госпожи Раковой.

Ее, Оксану Юрьевну Демину, нынешнюю владелицу комиссионного магазина «Новый взгляд», безжалостно выбросили из мира Раковых и Корнеевых как устаревшую модель наложницы и содержанки, легко найдя ей замену в лице молоденькой белобрысой куклы. Она, Оксана, – товар второй свежести, секонд-хенд, и ею теперь вполне может попользоваться скромный товаровед комиссионки Алексей Пылаев. А что? Зря он, что ли, в полном соответствии со своей фамилией бросает на нее все более и более пылкие взгляды.

Еле сдерживаясь от подступающих к горлу рыданий, Оксана попросила Пылаева оформить положенные бумаги, к несказанному удовольствию хозяйки, прямо на дому.

– А машину за вещами, с вашего разрешения, мы пришлем завтра, – напоследок сказала она новой и очень выгодной клиентке.

– Но мы можем забрать их и сегодня, – возразил товаровед.

– Нет, Алексей Дмитриевич, не сегодня! – уже почти не владея собой, нервно бросила ему Оксана. – Разве вы забыли, что нас с вами ждет еще один клиент?!

– Ах да… Совершенно вылетело из головы… – сказал Пылаев, хотя точно знал, что никто их больше не ждет.

– Я буду в машине, – еле выговорила Оксана и стремительным шагом покинула гостеприимную квартиру госпожи Раковой.

Едва забравшись в салон такси, она разрыдалась так громко, что удивленный водитель вынужден был спросить:

– Э-э! Случилось чё?

– Не ваше дело! – буркнула Оксана. – Вам вперед уплачено… Мало, так еще накину!

– Чё мало? Не мало! Нормально! Я как человек спросил! И неча хамить! Водители, между прочим, тоже люди!

Когда в машину забрался Пылаев, Оксану била уже самая настоящая истерика. Алексей вопросительно посмотрел на безучастно курившего в окошко водителя. Тот развел руками и презрительно бросил:

– Не велено расспрашивать! Сказано, что за все вперед уплачено!

– Оксана Юрьевна! – тихо позвал ее товаровед. – Куда едем-то?

– Д-домой… – прорыдала она. – Отвезите меня, п-пожалуйста, домой…

Алексей с трудом довел свою начальницу от машины до ее квартиры. Она совершенно ослабела и еле передвигала ноги. Попасть ключом в замочную скважину Оксана никак не могла, и Пылаеву пришлось самому открывать дверь. Прямо в прихожей она повалилась на пол, пролепетав ему, что он может идти.

– Но я не могу оставить вас в таком состоянии! – сказал он. – Вызвать врача?

– Н-не надо… – отмахнулась она. – Н-не п-поможет…

– Может, я… как-то помогу? Вы только скажите, Оксана Юрьевна…

Все еще конвульсивно вздрагивая, она, оглядев тяжелым взглядом Пылаева, ответила:

– А что? Возможно, именно вы и сможете мне помочь! – и истерично расхохоталась.

Он болезненно скривился и сказал:

– Сейчас, одну минуту… – и вытащил из кармана мобильник. Нажав на одну из кнопок быстрого набора, он почти прошептал в трубку, отворачиваясь от Оксаны: – Мама! Это я, Алексей! Возьми, пожалуйста, Наташу из садика! Очень нужно… Да на работе я… Мама! Ну я же так редко тебя прошу! Да заберу я ее у тебя… ну конечно… сегодня же вечером заберу!

Оксана, перестав плакать и только изредка вздрагивая, во все глаза смотрела на своего товароведа. Надо же, на какие жертвы ради нее идет! Она уже знала, что мать Пылаева живет в одной квартире с его младшим братом, у которого трое детей и самой маленькой дочке всего семь месяцев. Алексей практически никогда не подкидывал свою дочь матери и брату, потому что понимал, как тяжело при этом будет и родным, и самой Наташе.

Пылаев спрятал мобильник и обернулся к Оксане. Она все еще сидела на полу, но уже на все решилась. Да, она товар второй свежести, но Алексею нравится. Это видно невооруженным глазом. А ее уже третий год не обнимали мужские руки. Пусть сегодня ее обнимет Пылаев. Хоть кто-нибудь… только чтобы не чувствовать себя брошенной, несчастной, одинокой. При этих мыслях из глаз ее опять полились слезы. Она закрыла лицо руками, а он опустился на пол рядом с ней и действительно обнял и прижал к себе, поглаживая по волосам и утешая дурацкими словами, что все пройдет и станет гораздо лучше, чем было. Наверно, таким же образом он утешал свою Наташеньку, когда та плакала, разбив коленку. Но Оксане уже было все равно. Она готова побыть для Алексея не только Наташенькой, а вообще кем угодно, лишь бы он продолжал обнимать ее, лишь бы она чувствовала себя кому-то нужной.

Оксана приблизила свое лицо к пылаевскому, призывно глядя в глаза, и тому ничего не оставалось делать, как поцеловать ее зовущие губы. И она с жадностью ответила на его поцелуй. Потом вскочила и заперлась в ванной, яростно сдирая с себя одежду.

Горячие струи душа жгли ей плечи, а она думала только об одном: ну и пусть он рыжий и веснушчатый! Если закрыть глаза, то можно представлять на его месте Корнеева. Поцелуй Пылаева тоже был неплох. На корнеевский вполне потянет, если не открывать глаз. Она и не будет их открывать. Зачем ей их открывать?

Замотавшись в полотенце, она вышла из ванной. Пылаев все так же сидел на полу в прихожей. Она рукой показала ему на открытую дверь ванной комнаты и увидела, с какими ужасными муками ее товаровед борется с собой. Она чувствовала, что он не хочет вот так запросто сдаваться начальнице от того, что той вдруг захотелось мужчины, но противиться ей явно не мог. Он встал с пола и решительно прошел в ванную.

Оксана быстренько задернула плотные шторы, разложила диван, постелив новое нарядное белье, отбросила мокрое полотенце и нырнула под прохладное еще одеяло. Ванечка-а-а… Как жаль, что придется изменить ему с другим… но это будет будто и не с другим… она будто бы будет с Иваном… Не выдержав того странного состояния двойственности, в которое сама себя загнала, Оксана опять расплакалась. И Пылаеву снова пришлось ее утешать, и гладить по голове, и говорить смешные слова, после которых так просто оказалось отдаться ему. Иногда она все-таки открывала глаза, но вновь зажмуривалась, когда видела перед собой веснушчатое лицо и светлые глаза, так не похожие на корнеевские. А с закрытыми глазами все было хорошо, более чем хорошо… Одна за другой ее накрывали волны то ли наслаждения, то ли мучения. И закипала кровь в ожидании взрыва, и Оксана взрывалась, и снова плакала, и знала, что все это связано только с Иваном Корнеевым, а никак не с товароведом ее комиссионки «Новый взгляд». Алексею отведена всего лишь скромная роль посредника между ней и Иваном. Оксана была уверена, что сейчас, где бы он ни находился, Корнеев просто обязан содрогаться от такого же чувственного восторга.