Ирада Нури - «Шанталь» Страница 13

– Но…

– Вот почему, – перебил он меня, – будет лучше, если никто не узнает твоего настоящего имени. Отныне, для всех, ты – Роза, подопечная Жиля Фонтана. Ты будешь жить среди нас, и никто не посмеет даже пальцем к тебе прикоснуться. Клод будет всегда при тебе, как верный пёс. Чем скорее, ты позабудешь свою прежнюю жизнь, и начнёшь новую, будет лучше.

Я с тоской смотрела на протекающую мимо реку. Куда она течёт? Зачем? Моя жизнь была такой же – течёт себе дальше, при этом не имея никакого смысла. Раньше, будущее в монастыре мне представлялось сущим адом, теперь же, перспектива стать одной из обитательниц парижского дна, страшила ещё больше. Хотелось повернуть время вспять, но, к сожалению, изменить уже ничего было нельзя.

– Ну что же, – я встала и отряхнула одежду, – выбора у меня всё равно нет. Роза, так Роза. Но… – увидев довольную физиономию Жиля, я решилась, – у меня есть пара условий.

Нахмурившись, Жиль приготовился меня слушать.

* * * * *

– Что будем делать, маркиз? Король явно дал понять, чтобы без девчонки мы не возвращались? – граф де Клермонт нервно расхаживал по комнате на постоялом дворе. – Что, если она действительно мертва?

Маркиз, к которому обращался собеседник, сидел за столом, и как ни в чём не бывало расправлялся с рагу из кролика, что любезно принёс им хозяин.

Это был мужчина лет сорока – сорока пяти, в пышном парике – аллонж, который с лёгкой руки Людовика XIV и его личного парикмахера Бине, стал самым модным в Европе аксессуаром, без которого появляться на людях, считалось дурным вкусом. "Истинно королевский парик", сильно смахивающий на львиную гриву, был пепельно-белокурого цвета, и представлял собой массу локонов, спускавшихся на грудь и спину.

Поговаривали, что мода на подобные "аллонжи" возникла именно тогда, король-солнце, никак не желающий мириться с тем, что начал стремительно лысеть, решил сию свою "мелкую неприятность" прикрыть массой искусственных пышных кудрей, тем самым обрекая всю Европу на ношение подобного украшения.

То, что парик маркиза был изготовлен из натуральных женских волос, говорило о том, что он был весьма богат, так как подобные парики, на которые шли волосы тюремных узниц или казнённых женщин, стоили баснословно дорого. Более финансово стеснённые вельможи и простой люд, как правило ограничивались париками из овечьей или козьей шерсти, собачьих или конских хвостов, растительных волокон.

Одежда маркиза также отличалась роскошью и несколько крикливой пышностью. Создавалось впечатление, что он находился не посреди постоялого двора, а в бальной зале.

Покончив с трапезой и бросив косточку под стол, где расположилась одна из его любимых гончих, он изящно вытер салфеткой пальцы, сплошь унизанные драгоценными перстнями. Сделав глоток из стоящего рядом кубка, он поднялся. Приблизившись к графу, он успокаивающим жестом похлопал того по плечу:

– Мертва или нет – уже не важно. Королю для очистки совести нужна юная Шанталь Баттиани? Что же, она у него будет.

– Но, каким образом? – вскричал граф. Вся его годами выстроенная карьера грозила рухнуть в одночасье. Людовик не прощает промахов нерадивых придворных.

– Всё очень просто, мой друг. Мы найдём девушку максимально подходящую под описание, и обеспечив ей надёжную легенду, выдадим за боравскую принцессу. Король её никогда не видел, а значит, наш обман не раскроется. Вуаля, – мужчина звонко щёлкнул пальцами.

Услышав звук, гончая под столом вскинула голову, но тут же снова опустила, вернувшись к прерванному занятию – поглощению сочной косточки.

На миг задумавшись, граф просиял:

– Это великолепный план! Сделаем именно так, и будем молиться, чтобы правда никогда не раскрылась.

– Она и не раскроется, мой друг, доверьтесь мне…

Глава 13

Каждый день проведённый на парижском дне, был похож на все остальные. Будучи заложницей обстоятельств, я вынуждена была все время проводить в башне, в которой, по приказу Жиля, для меня была обустроена крошечная каморка. Не привыкшая к одиночеству, я отказывалась всё время сидеть взаперти и частенько спускалась во двор.

Постепенно, благодаря общительному характеру, у меня стали появляться друзья. Те, кто поначалу отказывался меня принимать, теперь с удовольствием делились со мной своими радостями и печалями. Ну, а я, получившая неплохой целительский опыт в монастыре, теперь охотно занималась их ранами, от вида большинства которых, мать-настоятельница наверняка бы грохнулась в обморок.

У каждого из тех, кого судьба занесла в подобный этому "двор чудес", была своя печальная история. Кого-то, мать родила прямо на улице и продала заезжим цыганам, кто-то убил торговца из-за куска хлеба, который хотел отнести своим, умирающим от голода детям. Женщины, в основном ещё в детстве подвергшиеся сексуальному насилию, что оставило неизгладимый печаток на всей их оставшейся жизни, вынужденные за гроши заниматься проституцией, солдаты, дезертировавшие с поля боя, дети, которых специально калечили с младенчества, чтобы они, маленькие уродцы, выклянчивали деньги на улицах у богатых горожан. Среди нищеты и болезней, они влачили своё жалкое существование, подчиняясь законам жестокого мира.

Но, были и такие, кто оказался на дне совершенно случайно. Так, среди бродяг, выделялся один, манеры которого, выдавали в нём благородного человека. Как-то разговорившись, он поведал мне свою печальную судьбу.

Его звали Люсьен де Монбельяр. Будучи младшим сыном графа, он имел несчастье влюбиться в прекрасную Сесиль, невесту своего брата – наследника. Девушка отвечала ему взаимностью, и накануне свадьбы, они решили бежать.

Им не повезло. Кто-то из прислуги предупредил обманутого жениха, и тот, собрав людей, бросился в погоню. Настигнув беглецов, он спешился и обнажил шпагу. Не желая выслушивать каких-либо объяснений, он жаждал лишь крови. Люсьен до последнего надеялся переубедить брата, но тот оставался неумолим. Улучив момент, он нанёс смертельное ранение беглянке, так как именно её считал виновницей свалившегося на их семью позора.

Вне себя от горя, Люсьен поднял оружие. Кровавая пелена застилала глаза. Изловчившись, он нанёс брату удар. Шпага пронзила сердце, выйдя из спины. Глядя на истекающего кровью родного человека, осознав всю тяжесть совершенного поступка, он вынужден был бежать.

В одночасье лишившись всего, преследуемый по пятам людьми отца, которым тот пообещал за голову братоубийцы щедрое вознаграждение, Люсьен попал во "двор чудес".

Сейчас он мало походил на представителя знатного рода, но манеры… О, их у него было не отнять. Уступив моим просьбам, он взялся обучать меня светским манерам, которым я не придавала большого значения в прошлом. Благодаря ему, я многое узнала о светском обществе, короле, фаворитках. О том, как люди из высшего света ради достижения своих целей не брезговали ничем. В ход шло всё: яды, кинжалы, удавки. На чёрных мессах, высшие чины государства приносили человеческие жертвы дьяволу, которому поклонялись, в надежде обрести власть и богатство, к которым так стремились.