Энн Максвелл - Алмазный тигр Страница 13

— Вот умница!

— Из прошлого нужно уметь извлекать соответствующие уроки. — Уинг с некоторым колебанием добавил: — Эта молодая особа очень осторожна. То же самое, впрочем, я мог бы сказать и о тебе.

Коул поджал губы. Он и Уинг понимали, что последнее замечание касается отношений Коула с Чен Лай, сестрой Уинга, женщиной необыкновенной красоты и с чудовищно грязной душой.

— Много лет назад я понял, что алмазы более постоянны, чем женщины.

— И более… соблазнительны, — подсказал Уинг.

На это Коул ничего не ответил.

— А если бы какая-нибудь женщина стояла между тобой и этакой ювелирной лавкой Господа Бога, что тогда?

Несколько секунд Коул представлял себе темно-зеленый алмаз, необъяснимую красоту которого нельзя было выразить в денежном исчислении.

Не дождавшись ответа, Уинг извлек из нагрудного кармана снимок размером с ладонь. Он протянул глянцевую цветную фотографию Коулу, взглянувшему на нее, словно игрок в покер, которому удалось подсмотреть последнюю идущую карту. Взгляд Коула был совершенно бесстрастным, острым, ухватистым.

У женщины на снимке были длинные, ниспадавшие на плечи волосы цвета красного дерева. Там, где волосы выгорели, они стали каштановыми. Кожа была смуглой, вероятно, от длительного пребывания на свежем воздухе, причем такого оттенка, который позволял внимательному наблюдателю заключить, что женщина на воздухе работала, а не просто лежала под солнцем, намазавшись кремом для загара. Губы у нее были четко очерченные, полные, улыбающиеся. Глаза женщины отливали радужной зеленью, так что Коул тут же подумал о зеленом алмазе.

Затем Коул припомнил то, что Уинг сказал про эту девушку, или женщину, или, как он выразился, особу manque.

— Не баба, говоришь, не мужик… Сомневаюсь, — сказал Коул. — Это женщина что надо. Ты только погляди на ее лицо. Она держится немного напряженно. В глазах какой-то подсознательный страх. Но остались и чистота, и невинность, свойственные детям… Она определенно честный человек, прямой и правдивый.

Уинг удивленно приподнял брови.

— Портрет, конечно же, хорош, но ты преувеличиваешь!

— Я ее знаю, — внезапно заявил Коул.

— Откуда?!

— Нет, я никогда прежде не встречался с нею, но отлично знаю ее работы. Я узнал эту женщину. Видел однажды ее фотографию на суперобложке книги «Арктическая одиссея». Кажется, ее фамилия Шейн или Уиндзор.

— Эрин Шейн Уиндзор, — поправил его Уинг. — Она внучатая племянница Абеляра Уиндзора.

Несколько секунд Коул молчал, припоминая фотографии, сделанные этой самой женщиной, и в то же время, казалось, слышал оставшийся в его памяти волчий вой в тундре. Волки пели песню, понятную лишь зверям и скитальцам. Ну и разве что некоторым женщинам. Очень немногим. Эрин Шейн Уиндзор была из их числа. Он почувствовал это по ее фотографиям. Это привлекло его внимание, произвело впечатление, заставило запомнить ее имя.

В последнее время «Арктическая одиссея» доставила ему большое удовольствие. Коул запомнил тайную чувственность снимков Эрин Уиндзор, которая заставляла работать воображение. Фактура льда, солнечные лучи, бархатные тени разных оттенков словно просили зрителя: потрогай меня. Но было еще что-то в ее снимках, что произвело очень сильное впечатление на Коула. Фотограф четко ощущал грань между жизнью и смертью, светом и тьмой, льдом и палящими солнечными лучами. Снимки были отнюдь не сентиментальны, а били по нервам, говорили об интеллектуальном видении фотографа и не были рассчитаны на то, чтобы потрафить зрителю. Они как бы уводили его туда, где не существовало ни цивилизации, ни языка слов, ни лжи.

— Ты рискуешь, ставя на кон десять миллионов баксов, я вряд ли способен соблазнить Эрин Шейн Уиндзор, — сказал Коул. — Судя по ее работам, она не дура и совсем не наивна. А женщина такой красоты вряд ли может пожаловаться на отсутствие мужского внимания.

— Соблазнишь ты ее или нет, это твое дело. Ты же должен проследить, чтобы ее не укокошили, пока она выясняет секреты Сумасшедшего Эйба. А еще лучше — найди сам его наследство. После этого нам будет решительно все равно, что станется с мисс Уиндзор. Алмазное месторождение — вот что действительно важно. Его необходимо найти и завладеть им во что бы то ни стало.

— Даже ценой жизни Эрин Уиндзор, так надо понимать?

— Ее жизнь. Твоя. Моя. По сравнению с алмазами все это ничего не значит. Ничего!

Коул внимательно посмотрел на Уинга. Прозвучавшие слова более подошли бы не высоколобому выпускнику Гарварда, а Чен Ли-Цзяо, дядюшке Уинга. Чен-старший был расположен сильно принижать ценность человеческой жизни. Но Уинг совсем не такой. Он всегда казался более добрым и мягким — в значительной мере эти качества были следствием полученного на Западе образования. Именно в мягкотелости, как не раз слышал Коул, дядюшка Ли и обвинял своего племянника.

Да, что ни говори, а Уинг за пять последних лет сильно изменился.

— Насколько я понимаю, семейство Чен давно уже разрабатывает этот проект? — раздельно произнося слова, поинтересовался Коул.

— С тех пор как мы убедились, что англичане и вправду собираются уйти из Гонконга и вернуть его Китаю. Один из моих дядюшек жил у Абеляра Уиндзора дольше, чем ты знал Эйба.

Коул порылся в памяти…

— Повар! Тот самый повар, которого Эйб прозвал «чертова уродина-китаеза». А ведь он был в доме тогда, когда мы с Эйбом перепились. Так вот, значит, откуда тебе известно про карточный должок?!

Уинг никак не отреагировал на слова Коула.

Призадумавшись, Коул принялся связывать в одно ранее казавшиеся ему разрозненными факты, и получавшийся ответ был таков, что дух захватило.

— Черт побери! — тихо воскликнул он, глядя новыми глазами на Уинга. — Да ты, парень, обведешь вокруг пальца даже сам картель, вот что я тебе скажу. Мне и раньше было известно, что семейству Чен амбиций не занимать, но и предположить не мог, что они могут достичь подобных высот. Это же мировой уровень!

— Ну уж, скажешь тоже, мировой… Это просто-напросто уровень Конмина.

— А это одно и то же, Уинг. Тому, кто сможет взять за яйца и дядю Сэма, и русских, — тому по силам пошерстить и гонконговский клан.

— А причины такой влиятельности картеля следует искать в алмазах, — холодно заметил Уинг. — Их влияние на соотношение международных сил так велико, что можно сказать: оно соизмеримо с эффектом от взрыва атомной игрушки в Аламогордо полвека назад. Однако в отличие от атомной бомбы алмазы куда как более деликатная штука. Их цель не разрушение в буквальном смысле, хотя, обладая ими, можно легче добиться желаемого.

Коул сухо улыбнулся.

— Не в том, дескать, дело, чем ты владеешь, — важно другое: что ты контролируешь.