Яна Розова - Сбывшиеся сны печальной блондинки Страница 14

Однажды вечером, обычным вечером, года через два после свадьбы, он увидел мои равнодушные глаза и словно взбесился. Мне показалось сначала, что это шутка или очередной эксперимент, но когда Олег заломил мне руки за голову и грубо, со злобой вошел в меня, я испугалась не на шутку.

— Пусти, — просила я, — пусти, не надо, мне больно!

— Почувствуй хоть что-нибудь, хоть боль! — прорычал он.

Это длилось довольно недолго. Он даже не кончил, а прекратил насилие, встал, оделся и ушел. Его не было до утра. Я проплакала всю ночь. Тогда впервые я почувствовала, что такое нервная дрожь и холодные колени, которые невозможно согреть.

Свет фар выхватил из темноты кирпичную стену. Олег остановил машину. Мы вышли, ведя Мишку под белы руки. Коллега откровенно трясся, ему казалось, что все люди вокруг такие, как он сам, и готовы на подлость, убийство и похищение. Строго говоря, конечно, мы его похитили, но смерть ему не грозила, так что нечего было и паниковать.

Олег вел наш недружный отряд между еще недостроенными, но уже полуразрушенными корпусами какого-то промышленного объекта. Мишку развязали, но бежать он боялся, памятуя об оружии, спрятанном в кармане куртки Олега. Я и не думала, что он такой трус. У меня в руках были одеяла и увесистый баул, в который я положила купленные по дороге хлеб, колбасу, сыр, воду, аспирин, йод и вообще набила бы его всем, что видела на прилавке, если бы Олег не запретил баловать узника. Мы вошли в здание, спустились в подвал. Здесь было совсем темно. Ведищев велел мне включить припасенный фонарь. На полу был большой люк, Олег отодвинул его, открыв небольшую камеру, метра два глубиной и столько же в длину и ширину.

— Прыгай, — скомандовал дантист.

— Куда? — заныл Мишка. — В этот гроб? Нет, лучше убейте меня здесь.

— Ладно, — сказал равнодушно Олег и достал пистолет. — Здесь труп никогда не найдут.

— Что называется, — подгавкнула я, — концы в воду!

Мишка теперь вызывал во мне сложное чувство: смесь жалости и брезгливости.

Жертва с укоризной посмотрела на нас и стала спускаться в каземат. Оказывается, там была железная лесенка, ведущая вниз. Олег сбросил ему туда одеяла, сумку с водой и провизией, передал пленнику фонарь.

Мишка все гнусил, пока мы задвигали люк и наваливали сверху строительный мусор. В итоге получилась весьма правдоподобная куча битого кирпича, шифера и всего такого.

— Откуда ты знаешь про это местечко? — спросила я.

— В пейнт-болл летом играли, — ответил Олег. — Теперь поедем ко мне. Возьмем мой паспорт.

— Я не поеду. Отвези меня домой. И в Москву я не поеду. Все-таки пусть едет она. Она же мать!

Мы уже добрались до машины. Олег молча открыл передо мной дверь, подождал, пока я усядусь, и хлопнул дверцей. Я давно должна была перестать так остро чувствовать его, понимать движение бровей, читать мысли по походке и жестам, но ясно видела: он злится. Ему неприятно мое упрямство и, главное, неприятно, что я все время вспоминаю его жену. Ну да! Кто я такая, чтобы поминать ее имя всуе. Но, как бы я ни убеждала себя, что встреча с бывшим мужем — пустяк, переживу, душа болела все сильнее. Я ведь тоже могу потерять над собой контроль!

Это как пропасть в твоем сердце. Ты знаешь, что надо ее преодолеть, перебрасываешь канаты на противоположную сторону, перебираешься по ним, болтаясь без страховки над бездной и чувствуя, что пальцы вот-вот разожмутся вопреки воле. Потом строишь мост через бездну, чтобы ходить по нему туда-сюда, делая вид, будто пропасти не существует. И все это через боль, через память, через обиду. Душишь в себе мутную злобу, и зависть, и все черное, что накипает, грозя покрыть собой всю тебя. И каким бы прочным ни был мост, ты можешь рухнуть с него в любой момент. Особенно в такой момент.

Олег завел мотор и повернулся ко мне:

— Даже не знаю, как тебя просить! Понимаешь, дело серьезное, мне нужна помощь. Ты уже в курсе, ничего объяснять не надо. Помоги?!

— Я-то тут при чем? Мои проблемы решены. У меня через неделю презентация на химическом заводе. Кстати, Мишка на нас в суд подаст за похищение.

— Пошел он… Суну ему пару тысяч зеленых.

— Не знаю, не знаю… Лучше бы его в милицию отправили. И вообще лучше обратиться в милицию.

— Ты же понимаешь, что там все схвачено! Только я сам все решу. С тобой.

Он попытался взять меня за руку, но я не позволила этого. Олег кинул на меня взгляд, быстрый, но оценивающий и внимательный.

— Ну хорошо, поеду один. Только, Алла, сделай для меня последнюю услугу! Больше ни о чем просить не буду. Пропаду из твоей жизни еще на десять лет. Разреши мне остаться у тебя до утра. Я не побеспокою тебя! Посижу на кухне. Ну не могу я остаться один в своей квартире сегодня!

В итоге я согласилась. И не только на его присутствие в моей квартире сегодня ночью, но и на поездку в Москву!

Почему согласилась? Неужели на меня так подействовало это: «Пропаду еще на десять лет…»? Я обманывала себя простыми рассуждениями, вроде таких: он сейчас как в отпуске от семьи, по чрезвычайным обстоятельствам. Жена у мамы. Он должен разыскать сына, и я нужна ему… За долгие годы впервые не хотела смотреть правде в глаза. Не хотела признаваться даже самой себе, что не хочу его отпускать ни на десять проклятых лет, ни на минуту. Что жду реванша, что всегда мечтала, чтобы он вернулся, чтобы стала нужна ему, чтобы он увидел, что я… я лучше той! Дурацкие мысли гнала из своей головы, выметала поганой метлой, изо всех сил изображая независимость, самостоятельность, самодостаточность, лояльность к его ситуации. В общем я пыталась держаться так, как держалась все годы после развода.

И тем не менее согласилась пустить сироту переночевать в моей квартире. Чем-то это уже походило на детскую сказку — притчу о зайце и лисе.

Получив желаемое согласие, мой Лис повилял хвостом и повез меня к себе домой. Ему нужно было взять документы и вещи.

А я стала раздумывать о том, что сказать Карине. Скажу всю правду, только потом, когда все уладится.

Карина… Наши судьбы были уже настолько переплетены, что если что-нибудь случалось у нее, то в этот же самый момент нечто происходило и у меня. Вот, к примеру, я познакомилась с Олегом, когда родилась Настя, мой развод совпал с рождением ее сына Тигранчика. Карина была беременна во второй раз, а я совсем рехнулась на идее родить ребенка. Я носилась вокруг подруги волчком, переживая вместе с ней все нюансы ее беременности. У Карины болит спина — я делаю ей массаж, у Карины давление — я делаю укол, Карина хочет тушеного кролика — я несусь на рынок. Соки, минеральная вода, витамины, прогулки перед сном, походы в женскую консультацию — такими были мои девять месяцев беременности Карины. Вагиф смеялся: