Елена Тверцова - Кандидат в президенты Страница 14

«Ну что ж. Чему быть, того не миновать. Будет звонить — поговорю с ним».

Но через час позвонила мама.

— Лариса! — Кричала она. — Тут такой ужас! Пришла милиция, требуют открыть дверь. Что делать?

— Ничего не делать, — ответила я коротко. — Сейчас я приеду, оставайся на месте, дверь никому не открывай. Скажи, что одна, больная и старая, сейчас родственники подъедут.

Дав инструкции помощникам, я тут же примчалась к дверям своего дома.

У дверей меня ждали… Борис Мазуров и пара сотрудников милиции.

— Откройте дверь, — холодно потребовал Мазуров. — У Вас моя жена, ей запрещено выходить на улицу без разрешения, тем более общаться с посторонними.

— Кем запрещено? — Так же холодно ответила я.

— Некоторые знания приводят к неприятностям, — для вескости уточнил Мазуров. — Открывайте.

— Можно документы Ваши посмотреть? — Обратилась я к сотрудникам милиции. — И на каком основании Вы вообще вламываетесь в чужие квартиры?

Оба офицера молча достали свои корочки и предъявили мне. Пока я с пристрастием их изучала, один из них уточнил:

— Я Вам не советую раздувать скандал, Лариса Геннадьевна. — Просто откройте дверь, мы ничего Вам не сделаем. Просто заберем Юлию, ей требуется медицинская помощь. А если Вы откажетесь нам помогать, то известное Вам происшествие будет признано как Ваших рук дело.

— Это шантаж? — Вскинула я брови.

— Нет, что Вы, — дружелюбно пояснил офицер милиции. — Что Вы…

Я открыла дверь квартиры. Юлька уже ждала на пороге, обувшись в свои сапоги опять на босу ногу и кое-как напялив пальтишко, ни жива, ни мертва.

— Юль, — попросила я ее. — Одно только слово, и я не отпущу тебя, закричу на весь подъезд, позовем людей, всё будет хорошо. Хочешь?

— Нет, — тихо ответила Юлия. — Я поеду. Всё будет нормально. Не волнуйся, пожалуйста.

Она вышла за дверь, сзади тут же пристроились как конвой, сотрудники милиции. Я окликнула Бориса:

— Ваша жена сказала, что не хочет писать заявление в милицию, — отчеканила я, глядя ему прямо в глаза. — Но не обольщайтесь на этот счет. Вы подонок.

Мы смотрели друг другу в глаза, и во взгляде Бориса я видела скрытую угрозу — он был абсолютно спокоен, но в то же время это было обещание стереть меня с лица земли, если потребуется. Он промолчал. Через мгновение он развернулся и шагнул в подошедший лифт вместе с остальной троицей. Через пару минут я уже видела их — он, Юлька и пара милиционеров — выходящими из подъезда.

Я знала, что дело закончится трагедией. Так и вышло. Прошла еще пара месяцев до того момента, как снова раздался тревожный звонок.

— Лара, Лариска, приезжай, пожалуйста, скорее, — плакала Юлька навзрыд. — Приезжай, я его, кажется убила…

— О, Господи! — Воскликнула я, шмякнув трубку.

«Только этого не хватало. Сесть за решетку из-за зарвавшегося негодяя».

Я примчалась к перепуганной насмерть Юльке буквально за полчаса. Она открыла мне дверь, стоя на пороге с абсолютно безумными глазами и окровавленным охотничьим ножом в руке.

— Что… что ты сделала? — С ужасом выдавила я.

— Нет, нет, я его не зарезала, — твердила она как полоумная. — Он просто упал. Просто упал.

Юлька и сама выглядела не самым лучшим образом. Ее скулу украшал огромный багровый синяк и, бьюсь об заклад, на теле тоже было немало отметин. Я прошла в комнату, куда Юлька притащила меня, и увидела лежащего на полу Бориса. Он был без сознания. Даже я, не будучи доктором, быстро вычислила, что он пока еще жив.

— Срочно. Вызывай скорую и милицию, — скомандовала я.

Юлька посмотрела на меня жалобно.

— Быстро! Я кому сказала! — Заорала я, и Юлька, бросилась к телефону набирать 03. — Он еще жив, его нужно срочно в больницу… Иначе сядешь. Говорили же тебе, дура ты. Дура, — я с досадой уселась на кресло наблюдать за Борисом. — Надо было подавать тогда заявление и срочно разводиться.

Приехавшая скорая отвезла Бориса в местную клиническую больницу. Милиция составила протокол, Юльку отправили в КПЗ, несмотря на все мои вопли и протесты. По дороге в отделение Юлька рассказала мне подробности произошедшего.

Еще до свадьбы Борис начал вести себя довольно странно. Он постоянно твердил, что она неумеха, и руки у нее не оттуда растут, и с таким лицом ее замуж никто не возьмет, что она тупая и неотесанная — только он один ее «терпит, не знает, почему». Юлька, развесив уши, слушала — а ведь и правда, кавалеров у нее особо не водилось, да и занята она была по большей части работой. В общем, он ее убедил.

После свадьбы он запретил ей общаться с людьми, даже в магазин она могла выйти только с его разрешения. И потихонечку начал ее поколачивать. То подзатыльник, то по заднице шлепнет — она терпела, а он и вовсе озверел. Впервые он всерьез поднял на нее руку примерно через год после свадьбы. Довольно сильно ее избил, наставил синяков, потом просил прощения, обещал исправиться.

Однако чем дальше, тем хуже — после он стал бить ее насмерть, а извиняться перестал. Нашел безропотную жертву.

Почему Юлька не уходила от него — было загадкой, ведь однажды он действительно мог забить ее насмерть. Но она все терпела. С ее стороны, как со стороны жертвы, все, естественно, выглядело иначе. Юлька боялась Бориса. Боялась, что она сбежит, а он найдет ее чуть ли не на краю света (что было отчасти правдой, поскольку он работал в органах) и что вообще может убить за непослушание.

«С некоторыми людьми свяжешься — и будешь умолять потом Господа, чтобы отмотал время вспять».

Насильнику всегда нужно знать, что его действия — это медленно скручивающаяся пружина, зажимать которую невозможно бесконечно долго. Однажды пружина неожиданно разожмется в тот самый момент, когда терпеть уже невыносимо. Так и вышло. Когда Борис решил в очередной раз «проучить» супругу, ударив ее по ребрам, она от страха решила, что он хочет ее убить. Бегом помчалась в спальню, схватила из тумбочки огромный охотничий нож с зазубринами и выставила его на обидчика.

Борис думал, что она шутит. Он попытался отнять у нее оружие, но Юлька вонзила ему в руку нож и даже чуть-чуть провернула. От боли Борис заорал, отшатнулся и, оступившись, ударился головой об косяк. С чем я, собственно, и застала Юльку, приехав к ней домой.

Юльке тоже потребовалась медицинская помощь. У нее было сломано ребро. Поначалу в состоянии аффекта она не чувствовала боли, а сейчас тихо стонала, согнувшись и прижав руку к боку. Мы вызвали скорую, и Юльку снова — в третий раз уже за прошедшие полтора года — доставили в больницу. Дежурный врач долго охал и причитал над ней, накладывая швы на шрамы и заковывая ее тело в жесткий корсет.