Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2): по моим правилам Страница 144

Неизвестно, чем это все могло закончиться (нет, конечно, известно и очень даже нетривиально), но Джонни вдруг странно посмотрел на Лив и требовательно и нетерпеливо проговорил:

– Ну-ка, постой-ка, Оливка… Что там за история, о которой говорил этот клещ Эрнесто?? Насчет того, что ему известна истинная причина, по которой ты не взяла мою фамилию… Ты же говорила, что это только для того, чтобы тебе было проще представляться в бизнесе отца, ведь его фамилию якобы знают все и трясутся перед вами, как осиновые листы… – недовольно проговорил Джонни, и Лив нехотя выплыла из состояния головокружительной эйфории и взволнованно потупила глаза, злобно проговорив:

– Проклятый Эрнесто… Ну и почему бы ему было не попридержать язык, умнику чертовому?!? И как он вообще об этом прознал…

– Ты закончила рассуждать на отвлеченные темы? Я жду. – нетерпеливо поторопил ее Джонни, пристально и проницательно вглядываясь в ее глаза.

Понимая, что теперь от этого разговора ей не отвертеться, Лив недовольно поморщилась и, помявшись, сбивчиво начала:

– Ну… В общем, перед свадьбой… Между мной и твоей мамой состоялся небольшой разговорчик… – она замолчала, хмуро подбирая слова в голове.

– И-и-и??? – тоже нахмурившись, поторопил ее Джонни.

– И она мне немножко… намекнула, что я несколько… м-м-м… недостойна носить вашу фамилию, потому что, по ее словам, украла это место, ну, место твоей невесты, у другой, не знаю какой, просто любой другой, милой, воспитанной и богатой девушки, на которой ты должен был жениться…

Джонни жутко рассердился. Лив видела, как заблестел сталью и гневом его обледеневший взгляд, ощутила, как напряглись его мышцы, и ей стало неловко… Она терпеть не могла Трейси О-Коннел, но ни за что не хотела вставать между ней и ее любимым сыном, становиться камнем раздора в их семье, быть причиной их ссор… Она развернула его лицо к себе и ласково посмотрела на него, успокаивающе проговорив:

– Ничего страшного, Джонни. Она же не запретила тебе вообще жениться на мне, а фамилия… Ну, с этим можно смириться, ведь так?

Джонни усмехнулся и, чуть прищурившись, спросил:

– А ты бы хотела?

– Взять твою фамилию?

– Да.

– Конечно! – Лив улыбнулась, нежно прижавшись к нему и ласково потеревшись об него, словно кошечка. – Мне нравится быть твоей. А без фамилии я… будто сама по себе.

Джонни счастливо просиял и, улыбнувшись, поцеловал ее, строго проговорив:

– Значит, ты будешь носить мою фамилию. И это не обсуждается. Ты же моя маленькая малышка…

Снова огненный поцелуй, Джонни бережно опустил ее на кровать, продолжая осыпать ее своими ласками и прикосновениями, заставляя забыть обо всем вокруг…

– А можно еще маленький вопросик? – шепнул он ей на ушко, обжигающими губами целуя ее шею. Лив на секунду очнулась, вынырнув из кипящего и плавящего ее кожу и внутренности блаженства, и недовольно посмотрела на него:

– Ну и чего ты сегодня раскудахтался, МакДак? Закрой уже рот и продолжай…

– Что за секрет? Что у тебя за секрет, я должен знать, Оливка, какие от мужа могут быть секреты, ты должна мне сказать!!! – горячо и быстро затараторил Джонни, и Лив вздрогнула…

– Потом, потом, идиотина, все потом! Или ты продолжаешь, или я иду…

Звонок мобильного. Лив недовольно посмотрела на раздосадованное, но веселое лицо Джонни, игриво упавшего рядом с ней и, сложив руки под голову, с самым расслабленным и скучающим видом приготовившегося ждать, когда девушка поговорит.

– Это ты во всем виноват, пингвин! – выпалила Лив и, увидев на дисплее номер отца, с ужасным разочарованием (она все-таки в глубине души надеялась, что Эрнесто одумается и позвонит) и раздражением ответила:

– Говори, чего хочешь, папуля, только быстро, у тебя тридцать секунд.

– Лив? Оливия. Как у тебя дела, дочь. – требовательно, без какой-либо, намекающей на вежливое беспокойство, вопросительной интонации повелительно громыхнул Эйден, нетерпеливо запыхтев в трубку, ожидая ответа.

Лив легла рядом с Джонни и уставилась в потолок, натянув на себя одеяло.

– Джонни не обижает тебя? – добавил отец немного смягчившимся тоном, видимо сообразив, что как-то не так проявляет свои отеческие чувства.

Девушка хмыкнула и бросила быстрый, игривый взгляд на Джонни, с самым счастливым видом таращившегося в потолок.

– Ну… Как тебе сказать… Он обзывается, папочка, может, поговоришь с ним? – шутливо наябедничала Лив, а Джонни приподнялся на локте и, удостоив ее своим фирменным обаятельным и горячим взглядом, покачал головой и вздохнул:

– Дурында.

Пауза в трубке, и Эйден серьезно проговорил:

– Оливия, ты… пошутила, да? Дочь, так вы помирились? – и, не дожидаясь ответа, он в деловом порядке загрохотал, включив все свое влияние и мощь:

– Я очень рад, что у тебя все наладилось, Лив, значит, через час жду тебя в «Иль чьело стелато», нужно обговорить детали организации перевыборов нашего кандидата и, как можно скорее, запустить процесс, а то проклятый Джулиан, возомнивший себя настоящим мэром, как крот, подрывается ко мне и к моему бизнесу со всех сторон… А после этого еще нужно будет съездить прижать кое-кого, так что…

Лив так и подпрыгнула в кровати, резко сев и просто трясясь от негодования и желания настучать папашке по седой шапке как можно сильнее…

– Отец!!! Да ты в своем уме вообще??? Ты что, не понимаешь?!? Я занята!!! Мы с Джонни… – она замялась и посмотрела на парня, который с хитрой, притягательной улыбкой смотрел на нее снизу-вверх. – Мы с Джонни еще не все обсудили…

На заднем фоне у отца в трубке Лив услышала возмущенный голос Брайана:

– Эйден?!? Ты что делаешь??? Оставь их в покое, что, ни дня без дочери прожить не сможешь, что ли? Или со своими делами ты совсем понимать что-либо перестал?..

Лив улыбнулась и весело проговорила:

– Слышал, бараний рог? Передай папашке под номером два, что я люблю его, а сам запиши себе где-нибудь на лбу, что у меня сегодня выходной от тебя и твоих идиотских дел, ясно, папуля??

– Что значит «выходной»? – как-то потерянно и совсем запутавшись, спросил Эйден, а Лив вздохнула, вдруг пожалев собственного отца и проникнувшись к нему чувством нежности.

– Выходной, господин босс, – это когда люди целых двадцать четыре часа не прессингуют всяких глупцов, забывших вовремя вернуть долги опасным и влиятельным дядькам, не проводят денежных махинаций, связанных с отмыванием бабок и перераспределением их на тысячи и тысячи серых счетов, не торгуют наркотиками, не встречаются с другими, тоже считающими себя ужасно крутыми, дядьками, не убивают, не подкупают, не организуют разные преступления по заказу… Дальше можно не продолжать, или ты все еще далек от сути?