Даниэла Стил - Чудо Страница 15

— Вам кажется, что работа продвигается слишком медленно?

Работа шла быстрее, чем предполагал Джек, и ему казалось, что Куинн доволен.

— Я считаю, дела продвигаются очень хорошо. Но нам нужно сделать кое-какую дополнительную работу.

При этих словах сердце Куинна учащенно забилось. Это было важно для них обоих. Теперь для Куинна это было не менее важно, чем для Джека. Прошлым вечером они основали своего рода товарищество, заключили безмолвное соглашение. Между ними установилась связь, которую нельзя разорвать. Джек, доверив Куинну правду о себе, подарил ему нечто драгоценное. И Куинн был тронут до глубины души оказанной честью.

— Какого рода работа? — озадаченно спросил Джек.

Последовала продолжительная пауза. Мужчины пристально смотрели в глаза друг другу.

— Если ты мне позволишь, — осторожно сказал Куинн, — если ты предоставишь мне такую привилегию, то я научу тебя читать.

В комнате стояла мертвая тишина. Джек отвернулся, по его щекам текли слезы. Куинн тоже плакал. Прошло немало времени, прежде чем Джек снова заговорил:

— Вы это серьезно? Почему вы хотите сделать это для меня?

— Потому что хочу. Мы оба хотим. За свою жизнь я совершил немало глупых, злых, эгоистичных поступков, Джек. Это, возможно, оказалось бы моим первым порядочным поступком, и я был бы очень благодарен, если бы ты дал мне шанс. — Куинн обращался с просьбой к Джеку. Они оба должны были выиграть от этого, не только Джек. — Ты это сделаешь? — спросил Куинн, и Джек, медленно кивнув, утер рукой слезы.

— Вы, наверное, шутите? — с ликующим видом воскликнул он, заметив, что в глазах Куинна, словно в зеркале, отражается его радость. Джек всю свою жизнь хотел избавиться от своей безграмотности, но его останавливал стыд. В том, что он будет учиться читать у Куинна, не было ничего постыдного. Наоборот, он ощущал гордость. — Когда начнем? — спросил он, сияя от радости.

— Сейчас, — спокойно ответил Куинн и, развернув перед Джеком газету, передвинул свой стул, садясь рядом. — К тому времени как ты закончишь здесь работать, ты будешь читать лучше всех. А если для этого потребуется больше времени, тоже не беда, — заверил его Куинн. — А теперь давай посмотрим, что мы сможем сделать.

Джек улыбнулся своему учителю, а Куинн, налив обоим по чашке кофе, снова уселся рядом. Уроки начались.

Глава 6

Уроки чтения с успехом продолжались уже несколько недель. Целыми днями Джек был занят ремонтными работами. Потом в течение двух часов, а то и дольше они с Куинном, сидя за кухонным столом, медленно и мучительно продирались сквозь дебри газетного языка. Когда Джек несколько освоился, Куинн стал использовать в качестве учебника старую книгу по парусному мореходству. Они занимались по этой книге целый месяц, потом Куинн прочел Джеку одно из милых, незамысловатых стихотворений Джейн. Когда Джек не только понял, о чем оно, но и смог медленно и без запинок прочесть его вслух, это была настоящая победа. Прочитав стихотворение, Джек удивленно взглянул на Куинна.

— Как красиво! Должно быть, она была необыкновенной женщиной, — тихо сказал он, тронутый стихотворением и радостно взволнованный тем, что смог его прочесть.

— Да, — печально согласился Куинн. — Я не всегда понимал, какая она на самом деле, и понял это только в последние месяцы ее жизни, которые мы провели вместе. Мне кажется, что до этого я ее вообще не знал.

После ее смерти он узнал о ней еще больше, прочитав ее стихи и дневники. Трагедия заключалась в том, что в течение тридцати семи лет до этого он ее почти не знал, не ценил, а иногда и просто игнорировал. Он лишь недавно признался в этом самому себе, и гордиться тут было нечем.

— На фотографиях она выглядит красавицей, — тихо сказал Джек. Джейн была миниатюрной, почти хрупкой, женщиной, но обладала такой силой воли, о существовании которой не подозревал никто, тем более муж. При этом она была человеком кротким и бесконечно милосердным.

— Она была красивой, — признался Куинн. — И удивительной женщиной, — задумчиво добавил он.

Джек делал впечатляющие успехи, а Куинн давал ему то, что тот всегда мечтал получить. Это была своего рода свобода. И Куинн помогал Джеку мало-помалу освобождаться от цепей, которыми тот был опутан. Неумение читать было для него своего рода смертным приговором или, по меньшей мере, приговором к заточению в одиночной камере. А теперь в заточении оказался Куинн, обреченный на одиночество и вечное самобичевание. Ему по-прежнему время от времени снился все тот же сон, но теперь, когда он начал обучать Джека чтению, это стало случаться реже. Можно было предположить, что помощь другому человеку помогала ему искупить собственную вину.

В конце февраля, когда они заканчивали субботний урок, Джек напомнил Куинну о соседке, Мэгги Дартман. Он все еще работал у нее по воскресеньям и понемногу приводил в порядок дом, который нуждался в ремонте, еще, когда его покупали. И всякий раз, когда он работал у нее, его поражало ее одиночество. Ее дом был полон фотографий умершего сына. По рассказам Мэгги, мальчик покончил жизнь самоубийством через два дня после своего шестнадцатилетия. Причину она не объясняла. К тому времени Джеку было ясно, что мужчины в ее жизни не имеется. Ту работу, которую он делал для нее, мог бы сделать любой мужчина, если бы таковой проживал в этом доме. Однажды она упомянула, что она учительница и что с тех пор, как умер сын, находится в отпуске.

У Куинна с Джеком установилась традиция в пятницу вечером по окончании урока ужинать вместе. Куинн что-нибудь готовил, а Джек приносил вино. Это давало им возможность поближе познакомиться друг с другом. Иногда их отношения были подобны настоящей мужской дружбе, а Куинн относился к Джеку как отец к сыну. Джек был потрясен достижениями Куинна. Тот вырос на ферме на Среднем Западе и учился в колледже, получив стипендию для обучения в Гарвардском университете. С тех пор он быстро продвигался по пути к огромному успеху. Джейн поверила в него, как только познакомилась с ним. Она была рядом с ним, когда у него еще не было ни гроша, и ни на минуту не сомневалась в его способности добиться успеха. Успех пришел к нему рано. Свой первый миллион Куинн сделал, еще не достигнув двадцати пяти лет. В финансовом мире говорили, что он подобен Мидасу: к чему бы ни прикоснулся, все обращает в золото. Людям непосвященным могло бы показаться, что он за всю свою жизнь ни разу не заключил невыгодной сделки. Однако правда заключалась в том, что когда такое случалось, он умудрялся повернуть все себе на пользу. И он всегда инстинктивно чувствовал момент, когда следует прекратить невыгодное дело. Куинн был по-своему гениален. Однако успех не принес ему счастья. Редко можно было встретить такого несчастного и одинокого человека, как Куинн Томпсон.