Алёна Белозерская - Один вечер в Амстердаме Страница 16

В Париже жизнь свела его с Вальмиром Коломби, который был сторонником проекта «Великая Албания», ратующим за воссоединение всех территорий, некогда принадлежащих стране. Ярый националист, Коломби не гнушался использовать противозаконные методы для увеличения казны своей организации. Главным из них являлась торговля наркотиками. В девяностых к нему присоединились лидеры вооруженных формирований, и организация стала настолько мощной и влиятельной, что потеснила турецкую наркомафию, лидирующую на рынке, и вступила в сотрудничество с итальянскими «семьями».

Так албанцы с беззастенчивой наглостью вторглись на территорию Европы. Пышущий жадностью и стремлением подчинить весь мир, Вальмир привлек внимание Генриха, который единолично контролировал наркотрафик Европы и не собирался сдавать свои позиции. Генрих, неприметный мужчина в мятом изношенном костюме, вышел на Зефа, занимающего при Вальмире пост управляющего. Первый среди подчиненных — так он охарактеризовал его положение. Он внес в душу Зефа семена раздора, и тот заразился ненавистью к человеку, который поднял его наверх преступного сообщества. А потом Генрих сделал предложение, и Зеф ухватился за него. Спустя неделю, при непосредственном участии людей Генриха, Вальмир погиб, и Зеф Ноли стал главным лицом картеля. В отличие от своего предшественника, он отбросил идеи объединения Албании. До этого ему не было дела. Все свои усилия он направил на обогащение организации, что у него блестяще получалось. Однако, став первым среди албанцев, он так и остался вторым после Генриха. Этот невзрачный человек, которого он видел лишь трижды, держал в своих руках все криминальные структуры Европы. Организация Зефа не была исключением. Кроме нее, в картель под названием «Аквилон» — оттого что он базировался в северной части материка — входили итальянцы, турки, русские, англичане, бельгийцы и многие другие. Всего было семь отделений, которые, в свою очередь, контролировали личные территории, но беспрекословно подчинялись Генриху. Он был всесильным императором «Аквилона», проигнорировать рекомендации которого означало бы неминуемую смерть, причем не только ослушавшегося, но и всей его команды. На Генриха работало огромное количество наемников, им щедро платили, и они выполняли любое приказание, даже то, которое поражало жестокостью и сложностью. Любой член «сектора» страшился навлечь на себя гнев Генриха, зато, находясь в его милости, можно было ничего не бояться.

Зеф тяготился тем, что пребывал под постоянным контролем своего невидимого босса. Его жаждущий власти характер не умел подчиняться, он делал это с яростью в глазах и скрипя зубами. Желание изменить ситуацию в свою пользу давно овладело им. Зеф много лет обдумывал пути выхода из «Аквилона», из-под начала Генриха, но тщетно. Генрих никого не отпускал, подтверждением этому были события, произошедшие четыре года назад в Лимбурге, когда Генрих безжалостно уничтожил два сектора. А все только потому, что у него появились сведения, будто в одну из групп был внедрен сотрудник Интерпола.

— Кофе, — послышался за спиной голос Энвера, и Зеф обернулся.

Энвер был моложе Зефа на двадцать лет, сейчас ему было чуть больше сорока. Зеф любил называть его мальчишкой, потому что рядом с ним ощущал себя старцем. Подвижный, обаятельный, лживый — Энвер напоминал Зефу его самого, вернее, того, кем он был когда-то. Энвер был крестным отцом внучки Зефа, а это говорило о высшей степени доверия, которую он испытывал к своему помощнику. И тем не менее Зеф многое утаивал от Энвера, зная, что если тот вдруг узнает его тайну, немедленно обратит это против него.

— Войтович будет через пятнадцать минут, — напомнил он, указав боссу, что тот все еще не одет. — Я подготовлю костюм.

— Пусть этим займется Пирро, — сказал Зеф и улыбнулся. — Или ты решил примерить на себя роль мажордома?

— Вовсе нет, — бросил через плечо Энвер.

— Хм… — усмехнулся Зеф, взял в руки чашку и принюхался. — Немцы говорят, что кофе должен быть горячим, как преисподняя. Черным, как черт. Чистым, как ангел, и сладким, как любовь. Все условия соблюдены. Отменный напиток. Напомни мне выразить благодарность тому, кто его готовил.

Зеф всегда благодарил за доставленные удовольствия, это было его отличительной чертой. Энвер улыбнулся, подумав о том, что люди, которым Зеф говорил «спасибо», обычно не радовались. Они краснели, боялись дышать и мечтали, чтобы этот колоритный старикашка скорее закончил поток льстивых слов и удалился.

Через несколько минут Зеф уже застегивал пуговицы на пиджаке, готовясь к визиту Павла Войтовича, поддержкой которого намеревался заручиться.

— На каком языке вы будете вести общение? — поинтересовался Энвер.

— На русском, благо я еще не успел его забыть, — ответил Зеф. — Войтович плохо говорит по-английски.

— Меня смущает, что я не буду понимать ни слова, — нахмурился Энвер.

— Ты вообще не будешь присутствовать. Я желаю говорить наедине.

Энвер в удивлении приподнял брови, но ничего не сказал. Он отвлекся на телефонный звонок и доложил:

— Павел Войтович поднимается в номер.

— Прогуляйся по центру, — сказал Зеф и добавил: — Я расскажу обо всем, что произойдет за время твоего отсутствия.

— Как скажете, — вежливо ответил Энвер.

Павел Войтович приказал охране ожидать его в машине, либо пройти в один из ресторанов отеля. Авилов начал возмущаться, недовольный тем, что ему запретили присутствовать при столь важной беседе, однако быстро остыл, когда Войтович угрожающе посмотрел на него. Он немедленно согласился с приказом, поняв, что превышает свои полномочия и выставляет Войтовича в невыгодном свете. В ресторане Авилов с нетерпением ожидал окончания встречи. Он почти ничего не ел, лишь строил предположения относительно цели визита Зефа и думал, как это повлияет на его планы насчет Наумова. Радовало то, что Ирму, так же как и остальных, не допустили к разговору. Сейчас она занималась подготовкой груза, который должен был уйти через четыре дня вместе с замороженными цыплятами в Эдинбург.

Дверь в номер открыл Пирро, пропустил Войтовича внутрь и внимательно оглядел при этом. Войтовича внутренне передернуло от отвращения. Пирро был таким огромным, что внушал трепет одним лишь своим ростом. Но стоило взглянуть ему в лицо, как страх многократно усиливался: широко расставленные болотного цвета глаза, черные взлохмаченные волосы, маленький, шириной в два пальца, лоб и порванные, неровно сросшиеся губы. Войтович сделал вид, что не смутился от столь отталкивающего зрелища, кивнул Пирро в знак приветствия и подошел к Зефу. Ноли усмехнулся, зная, какие чувства у людей вызывает Пирро. Он и сам порой пугался, глядя своему охраннику в лицо. Но в его окружении не было человека преданней, чем эта безобразная обезьяна. За это Зеф ценил парня, как и за то, что тот умел молчать, когда нужно, а говорил лишь в том случае, если ему давали разрешение.