Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь? Страница 16

Глава 5

Догорающая осень полыхала с двух сторон от трассы. Ехала не торопясь, дорогу знала наизусть, много лет прожила в военном городке рядом с бригадой. Но всё равно осторожничала. От воспоминания о трагедии с Долговым всё тело сковывало. Опять же, в голове постоянно крутилась мысль хвост которой она никак не могла поймать. Вообще-то, всё время казалось, что она чего-то не улавливает в этой истории. Но вот чего? Была во всём этом деле странность какая-то. Только вот какая? Думай, на что тебе голова дана, не косметику же вымазывать, верно? При приближении бетонного забора с колючкой поверху, сердце сжалось. Для кого-то это ненавистные казармы и временное пристанище, а для неё годы жизни. Пронзительная сирена прорезала провинциальную тишину. Знакомая до боли в сердце картина. Она тоже ещё несколько лет тому назад служила здесь. Вставала с рассветом, натягивала камуфляж на себя, шнуровала берцы и бежала по звуку гудящей заунывно сирены. «Готовность»- это сигнал каждому ускорить бег на место приписки военнослужащего, на время начала боевых действий. Вдоль всего забора обычно стоят на парах мощные Мазы и Кразы, в ожидании спешащих людей, вылетают шустрые УАЗики с командным составом и штабистами. Всё до мелочей отточено. Всё родное и своё. Лена смахнула слезу и вырулила на стоянку около КПП. Постояла, подставив лицо солнышку. Под ногами шелестела опавшая листва. Словно шеренгой насаженные вдоль забора тополя, служившие по осени карой для солдат, сбрасывали свой наряд. Ещё бы им не гневаться, попробуй, убери все эти прелые кучи. Воздух пах пряным увяданием, здесь за городом это чувствовалось острее. К тому же эта вся опавшая красота навевала тонкую грусть по уходящему лету и теплу. Дежурным сидел знакомый майор. Он и поведал, что стреляющий дивизион задержан на полигоне. Идут разборки. Подумав, что с таким вопросом к кому попало не обратишься, Лена задумалась. Одна специальность на другую не накладывается. Человек может быть и не в курсе. Про такие дела со всяким не болтают. Сунься, толку не будет, а шум пройдёт. Мол, Долгова таскается с какой-то дискетой. Особисты враз подключатся. Этим лишь бы чего нарыть. Сколько ни гадала и ни прикидывала, так и не смогла остановиться ни на чьей кандидатуре. Боялась рисковать. А ветер раздевал и раздевал деревья. Грусть туманила глаза. Голые ветки, мёртвые листья… Нет, нет. Тепло и жизнь непременно вернётся с весной. Она спасая мир всегда возвращается.

Напряжение было такое, что у Лены разболелась голова. Подумала, что надо бы иметь запас, а пока следовало заехать в аптеку. Так и сделала. Там же проглотила пару таблеток. Постояла на тротуаре. Подышала воздухом на сколько это было возможно в черте города. Кажется, прошло. На обратном пути, заскочив в супермаркет, и натолкавшись ещё там у полок, а потом в очереди в кассу, к дому, подкатила совсем усталая и опустошённая. «Дожились, на машинах устаём, а как пять километров каждый день ногами на дальних дивизионах проходила. Может потому, что молодые были, море по колено. И жизнь такой дерьмовой не казалась». Она спешила, с минуты на минуту должен будет прийти мастер. Сама заказывала именно на этот час. Поднимаясь по лестнице, как всегда, проверила почту. Процедура автоматическая, мысли, естественно, заняты другим. Забрала натолканные в него рекламы и счета и подхватив сумки, поспешила к квартире. «Успела, мастер у двери не маячил. Значит, полный порядок». Поставив тяжёлые сумки на половичок, нашла ключи. Повернула. Удивилась: «Странно, заперта дверь на один замок. Надо напомнить Даньке о его забывчивости». Дверь легко поддалась. Она была не заперта. Лена побледнела. «Что за чёрт с рогами!» — вырвалось у неё. За порогом её ждал такой же разгром, что и в квартире покойного мужа. Это уже было для неё слишком тяжкое испытание. По враз взмокшей спине побежали мурашки. Ужас сковал конечности. На слабеющих ногах она привалилась к косяку. Послышался за спиной шорох. Лена вздрогнула и собралась обернуться, но не успела.

— Мастера вызывали? — раздалось за спиной. Напряжённые до предела нервы не выдержали, и она завизжала с испугу, съехав на подкосившихся ногах села прямо на пол. Рёв последовал необыкновенный… потом глаза закатились и молчок.

Очнулась на кое — как застеленной кровати. Молодой мужчина, похлопывал по щекам, обильно смачивая руки водой.

— Пришли в себя, вот и, слава Богу, как вы меня напугали.

— Вы кто? — вытаращила она на него глаза. Испуг и удивление плескались в них. Попытки сесть были неудачными. Но ноги спустила и даже поискала во что бы обуться. Но безуспешно. Ботинки были на ногах.

Тот смотрел на неё не мигая, его взгляд плавал между насмешкой и участием.

— Мастера вызывали? — неожиданно резко спросил он.

А может это в её пустой голове так это отдалось. Только она поморщилась.

— Чего вы так орёте… Господи, какого к бесу мастера? — зажала она виски. Но скоро всё быстро разъяснилось потому как он объявил:

— Телефон чинить…

Телефон? О! Она вспомнила и даже немного успокоилась.

— А, да. Есть такое. Только где ж его теперь найти, — беспомощно заявила она и поймала сочувственный взгляд телефониста. Непроизвольно вырвавшийся всхлип отпустил натянутые нервы, и Лена расплакалась. Плакала, плакала, но слёзы стали высыхать. Приходило осознание момента. «Веду себя так не достойно. Все женские слабости вывернула на вид причём совершенно постороннего человека. Хотя кто он такой и что делает в моей многострадальной квартире?» — поймала трепыхающуюся мысль в голове и под тяжестью случившегося забыла об этом. Вышибло другое: сколько же времени прошло с её выхода из квартиры — три часа, пять? Да за это время можно было и переколотить всё и даже развалить стены.

А мастер, с непонятной гримасой на лице, наклонился над ней:

— Найдём, когда всё разберём. Как себя чувствуете?

Она плохо слушающим языком произнесла:

— Не знаю. По-моему никак.

Спустив ноги, заставила себя встать. Покачнулась, но не упала. Поймав своё отражение в зеркале, больше старалась не встречаться с ним. Оно совсем её не радовало. Бледность покойника, синяки под глазами, торчащие куда попало спутанные волосы и такое испуганно напряжённое выражение лица, что стало не по себе. Такой сама себя она бы уж точно напугалась. Потёрла виски. Какой кошмар! Перед глазами встала опять картина возвращения и она опять зарыдала. Громко. Долго. Остановившись с горем пополам от плача, она посмотрела на ожидавшего этого конца истерики мужика. Во взгляде её читалось непонимание. Она словно силилась сообразить, чего он ещё здесь и не ушёл. А парень, не обращая на неё внимания, оглядывая комнату с тарарамом, огорошил: