Ольга Строгова - Дневник грешницы Страница 17

– Конечно, – согласился Карл, – бери все, что считаешь нужным. Возможно, мы проведем там несколько дней.

Ирина Львовна переводила недоумевающий взгляд с Карла на Аделаиду, с Аделаиды на маленького Сашу и потом снова на Аделаиду.

– Вы что, тоже поедете… то есть, я хочу сказать, вы собираетесь взять с собой ребенка?

– Конечно, – безмятежно отозвался Карл, – если оставить его одного, он, пожалуй, разнесет тут всю гостиницу.

– Да вы не волнуйтесь, Ира, – успокаивающе улыбнулась Аделаида, – Сашенька у нас привычный к путешествиям.

Не через четыре часа (Карл, естественно, не принял во внимание московские пробки), но через пять с половиной они действительно были на месте. Несмотря на пробки, дорога могла бы быть очень приятной, если бы не звуки, регулярно доносившиеся с заднего сиденья. Ползая по сиденью, Сашенька развлекался тем, что воспроизводил услышанный накануне в зоопарке львиный рев, а Аделаида ворковала над ним подобно голубке.

Ирина Львовна, сидя на переднем сиденье, рядом с Карлом, безуспешно пыталась отвлечься от этих звуков и вообразить, что они в машине одни.

Воспользовавшись кратким периодом затишья, она задала Карлу тщательно продуманный и обоснованный научный вопрос. Карл слегка повернул голову в ее сторону, улыбнулся и сказал, что не знает, но что об этом стоит подумать.

– А если предположить, что… – начала было воодушевленная Ирина Львовна, но тут ей в затылок мягко ударился розовый бегемот-пищалка. Ирина Львовна вздрогнула и обернулась.

– Низя месать папе, – заявил маленький Саша, сияя лучезарной отцовской улыбкой, – кода он ведет масынку. Лусе поиглай с бегемотиком!

Аделаида молча подобрала бегемота и протянула его Ирине Львовне.

– Иглай, – велел Сашенька. Ирина Львовна машинально взяла игрушку. Бегемот пискнул.

– Холосая тетя, – похвалил Сашенька.

Тихий, зеленый, очень приятный древний город Ярославль вполне мог бы стать тем местом, где их давние теплые, дружеские, почти родственные отношения с Карлом перешли бы в другую стадию.

Мог бы. Если бы не…

Впрочем, Ирина Львовна не теряла надежды.

Вернув Сашеньке розового бегемота и поблагодарив за доставленное удовольствие, Ирина Львовна осторожно предложила Карлу сначала найти гостиницу, где Аделаида с малышом могли бы отдохнуть с дороги, а уж потом отправиться на поиски.

Карл кивнул, соглашаясь, и достал из бардачка карту города. По пути его рука коснулась обтянутой узкой шелковой юбкой ноги Ирины Львовны, чего он, похоже, не заметил.

Зато Ирина Львовна переживала случайное прикосновение еще несколько часов и даже, оказавшись в уединенном месте, внимательно осмотрела свою кожу – не осталось ли там какого-нибудь следа.

Между тем за эти несколько часов произошло довольно много событий.

Во-первых, они с Карлом наконец-то остались одни. Маленький Саша уснул прямо за обедом на руках у Аделаиды, предварительно оповестив всех, что спать не будет ни за что и никогда.

Нужный им Сиреневый переулок оказался совсем близко от гостиницы. Поэтому отправились туда пешком.

Во-вторых, по дороге Ирина Львовна пожаловалась на жару, и Карл незамедлительно купил ей мороженое. Ирина Львовна в жизни не пробовала такого вкусного мороженого. Во всяком случае, так ей казалось – то ли из-за густого аромата цветущих лип, то ли оттого, что Карл не отказался разделить с ней вафельный стаканчик. Сидя на скамеечке под липами, смеясь и болтая, они прикончили мороженое, по очереди откусывая от стаканчика, отчего Ирина Львовна почувствовала себя восхитительно молодой и счастливой.

В-третьих, в Сиреневом переулке их ждала неожиданно быстрая удача. Дмитрий Сергеевич, сын покойной бабы Насти, оказался дома и охотно признал в Ирине Львовне свою двоюродную племянницу. Вдобавок он работал городским архивариусом, и отношение к старым документам, в том числе семейным, у него было самое трепетное.

Карл, представленный Дмитрию Сергеевичу в качестве профессора истории и археологии, кем он на самом деле и являлся, был также встречен с энтузиазмом. Ирина Львовна хотела сразу же перейти к делу и осведомиться о бумагах Юлии Александровны Строгановой, в замужестве Демидовой, но Карл сделал ей знак, и она послушно замолчала.

Обрадованный встречей с профессионалом, Дмитрий Сергеевич доверчиво признался, что имеет честолюбивое намерение описать историю знатных семейств Ярославля начиная с XIX века. Почему не раньше? Да потому, что более ранние архивы были вывезены ярославским генерал-губернатором во время наполеоновского нашествия в сентябре 1812 года, но назад так и не были возвращены – сгинули, верно, где-то на Рыбинских пристанях вместе с изрядной долей городской казны.

– Но ведь Наполеон так и не дошел до Ярославля, – заметил Карл, – насколько мне известно, он даже не двинулся в том направлении из Москвы.

– Да-да! – просиял Дмитрий Сергеевич, – вы, герр профессор, совершенно правы! Не двинулся, хотя и страстно желал этого! И знаете почему?

– Почему страстно желал – знаю, – усмехнулся Карл. – У него были личные причины для мести ярославскому генерал-губернатору Георгу Ольденбургскому, а в особенности – его жене Екатерине Павловне, родной сестре императора Александра I. А вот почему не двинулся… вероятно, потому, что к октябрю 1812 года у него появились другие заботы.

Дмитрий Сергеевич только руками всплеснул от подобной осведомленности немецкого профессора в российских делах и побежал на кухню ставить чайник.

– Терпение, – тихо сказал Карл Ирине Львовне, – мы должны подвести его к разговору о письмах постепенно, медленно и осторожно. Иначе он никогда не отдаст их нам.

Пока Ирина Львовна, изумленная не меньше дядюшки, хлопала густо подведенными коричневой тушью ресницами, Карл достал мобильный телефон, позвонил жене и сообщил, что задерживается.

«Ну, сейчас Аделаида ему скажет, – затаила дыхание Ирина Львовна. – Я бы точно сказала! Задерживается он, видите ли…»

Она стояла рядом с Карлом и свободно могла слышать каждое слово.

– Хорошо, – сказала Аделаида совершенно спокойным голосом. – Тогда мы с Сашенькой пойдем в «Шоколадницу», а потом в кино.

– Хорошо, – одобрил в свою очередь Карл. – Кстати, за кинотеатром есть неплохая детская площадка.

– Да, я видела, – тем же тоном отозвалась Аделаида и отключилась.

Вот так вот.

Никаких тебе «приходи скорее, милый» или «твоя девочка скучает».

Никаких, тем более, «ну и где тебя черти носят?!».

Доверчиво, доброжелательно, коротко и по существу.

Неужели это он ее так выдрессировал за каких-то три года совместной жизни? Или она и раньше, с прежним мужем, была такой?