Дороти Иден - Удар в десятку Страница 17

— А вы часто переезжаете? — спросила Элис.

— Часто? — На миг лицо Кэтрин стало непроницаемым, словно она не могла вспомнить. Девушка стала похожа на вечного странника, который, просыпаясь, не может понять, где он.

— О да! Я не могу припомнить, чтобы мы провели на одном месте больше года. Разве что здесь. Здесь мы почти шесть месяцев. И если еще поживем, я сойду с ума. — Она прижала к вискам тонкие пальцы, оставив на белой коже красные следы.

У Кэтрин был такой странный вид, будто это место давит на нее. — Но Дэлтону нравится. Он сказал, когда мы сюда приехали, что именно такое место искал много лет. Он достроил этот дом, купил коров, и теперь мы гнием в этих горах.

— Но о чем ты? Здесь так близко отель…

— Да, но люди не задерживаются подолгу, и не с кем подружиться, даже если бы брат и разрешил мне. Но он не разрешает. Он предпочитает держать меня в одиночестве. Он не хотел даже, чтобы ты сегодня приехала.

Элис вздрогнула — она и сама это почувствовала.

— Это, наверное, потому, что я напоминаю ему Камиллу. Ты же сказала, что он ее любит.

— О, Камилла! — И показалось, что имя Камиллы, как и название мест, где она жила, ускользнуло из памяти Кэтрин. Или брат внушил ей, что тема Камиллы неинтересна? — Знаешь, ты гораздо симпатичнее Камиллы. И она не заслуживает доверия. Она пользовалась нашим гостеприимством… — Кэтрин странно и многозначительно запнулась. — ..и исчезла без единого слова благодарности.

— Но она оставила свою шубку!

— Ах, это! — проговорила рассеянно Кэтрин. — Но это всего лишь белка.

Для Элис это было загадкой. Вчера вечером, казалось, Кэтрин почти потеряла сознание, увидев шубку. Сейчас же вообще выбросила ее из головы. Объехав весь мир, она могла морщить носик от беличьей шубки, но Камилла Мейсон — нет. Действительно, складывалось впечатление, что Кэтрин, а не Камилла вероломна в дружбе.

Она уже перескочила на другую тему и говорила, сверкая черными глазами:

— Оденемся к обеду? Это будет так смешно!

— Но я не останусь на обед. К тому же я не взяла с собой ничего, чтобы переодеться.

— О нет, конечно же, ты останешься. Послушай, какой дождь. Ты можешь выбрать одно из моих платьев.

Кэтрин кинулась к своему гардеробу, где висели костюмы, платья, вечерние туалеты.

— Если бы бедная крошка Маргарет побывала здесь вчера вечером, нам не пришлось бы беспокоиться о ее наряде. Но я уверена: ей просто нравится выглядеть так жалко. — Она вынула платье из черного шифона; — Я купила это в Париже три года назад. Но черный цвет — вне времени. Вон то зеленое я купила в Рио и еще не надевала. А это — из Нью‑Йорка. Я спорола с него фальшивые бриллианты — они слишком ярко блестели.

— Куда же ты надеваешь все это? — спросила Элис в замешательстве.

— Никуда. — Прекрасные глаза Кэтрин устремились на Элис. — Ты думаешь, я сошла с ума? ума?

— Они все такие красивые. Но, право, мне надо домой. Темнеет. Твой брат не проводит меня?

— Нет, ты не можешь ехать. Послушай, как льет и ветер воет.

— Нет, дождь не очень сильный. Это была правда. Хотя правда и то, что ветер усиливается и ночь обещает быть бурной и мрачной.

— Но так холодно и неприятно выходить на улицу. У меня есть для тебя комната, я провожу. — Кэтрин улыбнулась самой сияющей улыбкой. — Пожалуйста, — уговаривала она.

— Ну, в другой раз я бы с удовольствием. Но не сегодня.

Элис не могла объяснить причину. Что‑то было в роскоши самого дома, в количестве одежды, висящей в шкафу, в небрежности Кэтрин, с которой она открестилась от Камиллы, будто никогда не знала ее, в сопротивлении Дэлтона приезду Элис. Все это убеждало, что не надо здесь оставаться. И как ни странно, даже глупое замечание Кэтрин о сходстве глаз Дандаса с глазами тигра, сделанное без тени улыбки, заставляло Элис отказаться.

Кэтрин надула губы и стала похожа на капризного ребенка.

— Как это дурно с твоей стороны, Элис. Очень хорошо, мы спустимся вниз и найдем Дэлтона. Ты выпьешь с ним перед уходом.

Дэлтон сидел на диване, и даже его хорошие манеры не могли скрыть облегчения, когда он увидел Элис в пальто.

— Элис выпьет перед уходом, — оживленно сообщила Кэтрин. — Я не могу заставить ее остаться, Дэлтон. Ты ее проводишь? А я скажу миссис Джоббетт, что гостя к обеду не будет.

Она ушла, и Элис услышала, как отчаянно бьется ветер о стены дома. Казалось, там, за окном, — непроглядная и вечная тьма.

Вдруг Элис осознала, что горы совсем близко и это они послали сюда ветер и дождь.

— Что вы будете пить, мисс Эштон? — учтиво спросил Дэлтон. — Брэнди?

Холодный вечер.

— Спасибо, — сказала Элис. — Простите, что из‑за меня вы вынуждены выходить в такое ненастье.

— Ничего страшного, — отозвался Торп уже более дружеским тоном. — Знаете, никогда раньше я не был фермером, но сейчас это занятие стало мне казаться чрезвычайно приятным. И место очень привлекательное. Я бы хотел пожить здесь подольше.

— А есть причины, по которым вы не можете остаться? — спросила Элис. Она бросила это мимоходом, но Дэлтон снова замкнулся.

— Моя сестра любит переезжать. Она, вероятно, рассказывала вам. Ей здесь кажется слишком тихо.

— Она говорит, что ей очень одиноко.

— Да. — Он стиснул пальцами ножку бокала. Выступающие суставы Торпов блеснули в неярком свете. — Это необходимо…

И тут вошла Кэтрин.

— И мне выпить, Дэлтон! Так холодно! — крикнула она.

Но девушка не казалась замерзшей. Ее щеки горели, а глаза сверкали, словно драгоценные камни. Она была очаровательна.

Дэлтон налил ей, затем поставил свой бокал и сказал:

— Простите меня, мисс Эштон. Я пойду и подгоню машину. Нам лучше поехать, пока не разыгрался шторм.

Когда он вышел, Кэтрин вдруг затихла.

— Он такой серьезный, бедный старый Дэлтон, — проговорила она. — Если бы он не был таким серьезным!

Элис заметила, что в черных волосах Кэтрин сверкают капли дождя. И туфли запачканы грязью.

— ТЫ выходила под дождь? — спросила Элис.

— Да. Наши слуги живут отдельно. Миссис Джоббетт и Тотти. Наш дом не так велик, здесь негде разместить слуг. К тому же и Дэлтон, и я любим оставаться на ночь без них. Миссис Джоббетт уходит домой после обеда.

Сильный дождь хлестнул по темным окнам. Вдруг дверь в передней распахнулась, и в комнату влетел Дэлтон. Его тонкие темные брови сошлись на переносице…

— У автомобиля проколоты шины. Простите, мисс Эштон, я не могу отвезти вас домой. Одно колесо можно было бы заменить, но их два, а у меня нет двух запасных.

Тонкие крылья его ноздрей побелели, а скулы выступили почти так же сильно, как косточки на пальцах.