Татьяна Устинова - Персональный ангел Страница 18

– Правильно, Станислав Алексеевич! – согласилась Катерина. – До свидания, Миш. Приходите к нам в гости. А то все мы да мы…

– Приду, – пообещал Терентьев, и все разошлись в разные стороны.

В лифте Скворцов сказал с досадой:

– Охота тебе непрерывно лезть на рожон. Только против себя их настраиваешь.

– Саша, я почти месяц пытаюсь настроить их в свою пользу. И у меня это не получается. Может, если мне удастся разозлить Абдрашидзе, он обратит на наше великое и бессмысленное противостояние хоть какое-то внимание!

– Или вышибет нас вон и найдет более покладистых.

– Ладно, – заявила Катерина немножко свысока. – Не плачь раньше времени. Прорвемся!

Лифт неслышно остановился, двери разъехались, и вся компания неожиданно попала в центр какого-то молчаливого мужского шествия. Всех троих, и Катерину, и Скворцова, и Панина, быстро и ловко оттеснили к противоположной стене. Один из мужчин быстро зашел в лифт и вышел из него, еще двое остались у дверей, и один переместился к турникету. Происходило что-то непонятное и угрожающее.

– Наш босс приехал, – смеясь глазами, негромко сказал Панин. И, судя по тому, как подался вперед тот охранник, что стоял у турникета, не ошибся. Кто-то еще, пятый или шестой, придерживал Кольцову дверь. Он вошел, ни на кого не глядя, и неожиданно быстро направился к ожидавшему его лифту. Девушка за конторкой черного мрамора в волнении поднялась, когда он проходил мимо. Одна секунда – он зашел в лифт, следом за ним загрузилась охрана, двери закрылись, и никого не стало.

Только что вестибюль был полон, даже искры летели от напряжения, а тут вдруг – спокойствие, безмятежность и покой. Босс прошел, все облегченно выдохнули…

– Ничего себе… – протянул Скворцов.

– А ты говоришь – прорвемся! – задумчиво сказал Катерине Панин. – Попробуй тут прорвись.

– Алло!

– Что-то давненько мы не разговаривали. Куда это вы пропали? Ни слуху ни духу…

– Сказать пока нечего, потому и ни слуху ни духу.

– Может, помощь нужна? Не справляетесь? Ведь все-таки полтора месяца прошло…

– Пока не нужна, когда понадобится – предупрежу. Все на самом деле гораздо труднее, чем предполагалось.

– Кто больше всего мешает?

– Женщина.

– Может, с женщиной помочь?

– Я же говорю, пока рано. Если у нас ничего не получится, тогда поможете.

– Ладно. Наши все волнуются. Время идет, а дело не делается.

– Передайте, что в самое ближайшее время я постараюсь решить все вопросы. О результате сообщу.

– Передам. И мой вам совет: особенно не тяните…

Юлия Духова неслась на машине по Ленинградскому шоссе в сторону Шереметьева. Она всегда ездила быстро, а уж в плохом настроении летала на своем “Фольксвагене”, как на истребителе.

Тимофей Кольцов отправлялся сегодня в неву, и она должна его проводить. По-хорошему, ей бы поехать с ним, но на этот раз такая возможность даже не рассматривалась. Да и сами проводы были полностью ее идеей. Просто в один прекрасный день она приехала в Шереметьево, прошла в ВИП-зал и оставалась рядом с Тимофеем Ильичом, пока не объявили посадку. Поначалу все окружающие удивлялись: Юлию Павловну, вообще говоря, никто никогда в аэропорт не звал, но Кольцов молчал, и со временем все привыкли к ее присутствию рядом с ним. Она ко многому их приучила.

И ко многому еще приучит.

Она приучила их советоваться с ней по любому поводу – в каком настроении Тимофей Ильич, сейчас к нему зайти или подождать до завтра, почему вчера на приеме он был мрачен, а сегодня уехал так рано? Она приучила их к мысли, что “мы говорим Духова, подразумеваем Кольцов”. Она приучила их считать, что она всегда где-то рядом и Тимофей Ильич смотрит на мир ее глазами. И из ее постели.

Мягко говоря, это было маленькое преувеличение. Раза три, за границей, она действительно подлавливала его в состоянии расслабленном и благодушном. Он отсылал охрану, они ужинали в каких-то очень дорогих ресторанах, и вечер заканчивался в его или ее номере. Из этого ничего не следовало, кроме легкой утренней неловкости, которую Юлия изо всех сил старалась погасить, опасаясь, что в следующий раз в постель он ее не возьмет. Зачем ему лишние неудобства? А ей совершенно необходимо спать с ним. Он был неинтересный любовник – не слишком искусный и без фантазии. Поначалу она попыталась изображать огненную страсть, но вовремя сообразила, что надуть его таким образом не удастся. Наткнувшись на его насмешливый и холодный взгляд, она как-то моментально поняла, что все ее игры – томные взоры, нервная дрожь и вскрики экстаза – вызывают в нем равнодушное любопытство, и только. Этот мужик все знал про себя и про окружающих. Знал настолько хорошо, что иногда ей в его обществе становилось дурно – с кем она решила тягаться? С Тимофеем Кольцовым? Конечно, приятно утешать себя тем, что все мужики одинаковы, на какой бы ступени социальной лестницы они ни находились, и умная женщина может использовать их по своему усмотрению, но к Тимофею Ильичу это, пожалуй, не имело никакого отношения. Его можно было использовать только до известного предела, который он сам же и определял. Хорошо, что Юлия быстро это поняла и ни на чем таком не прокололась. Теперь она знала, что должна выжидать, ни к чему его не подталкивая. Захочет спать с ней, будет спать. Не захочет… Ни соблазнить, ни обмануть его нельзя.

Иногда, как сейчас, несясь почти по встречной полосе на своей мощной ухоженной машине, она его ненавидела. Ненавидела свою зависимость – он имел все права, а она никаких. Ненавидела свое подчиненное положение – все его замы были по определению выше ее. Ненавидела, что он заставлял ее ждать его высочайшего расположения, как милости. Он определял правила игры, и за это она тоже его ненавидела.

Конечно, он делал ей маленькие молчаливые уступки. Разрешал себя провожать. Брал с собой за границу. У нее был более или менее свободный доступ в его кабинет. Но что значили эти подачки по сравнению с той абсолютной властью, которой она жаждала! О которой она грезила, которой болела, которая была у нее в крови, как тропическая малярия!

Этот отвратительный, толстый, плохо образованный мужлан с руками грузчика и пролетарской физиономией имел все, к чему стремилась Юлия Духова. Имел – и не хотел делиться. А как хороша, как уместна она была бы в роли императрицы, если бы только она могла заставить его это понять! Сколько всего она вынесла, прежде чем добралась до него, истинного кандидата на престол. Пусть сначала не императорский, пусть княжеский, но престол! В скольких постелях ей пришлось перебывать, через сколько отвратительных рук пройти, прежде чем она оказалась там, где ей нужно! Ее нищее детство, полное унижений, болезней и горестей, словно кислотой сожгло все ее надежды и устремления. Осталось только одно – выбраться на самый верх, чего бы это ни стоило. Она окажется там, где нет места девочкам из коммунальных рабочих квартир, а она будет там – единственная победительница. Она преодолеет все, что возможно и что невозможно преодолеть. Она подождет, пока Кольцов не поймет, что его глупая длинноногая жена – совсем ему не пара. Пока он не увязнет в делах настолько, что и не заметит момент, когда Юлия заберет в свои руки всю власть, и тогда ему ничего не останется, кроме как предложить ей разделить с ним корону и трон. А что и корона, и трон не за горами, Юлия не сомневалась. Нужно только набраться терпения и ждать. Ждать и действовать. Действовать и уничтожать соперников по одному.