Хелен Филдинг - Как отказать красивому мужчине Страница 18

– А ты справишься?

– Да. Я умею нырять.

– Баллоны нужны?

Оливия отрицательно покачала головой.

– Нет, и не надо меня благодарить. Я всего лишь хочу помочь людям.

Они взглянули друг на друга почти на грани истерики от ужаса происходящего.

– А сертификат у тебя есть?

– Конечно, но, пожалуй, на поверхности от меня будет больше толку. Позовите меня, если надо будет нырять…

– Ну хорошо, вот, держи. – Парень протянул ей ласты и жилет-компенсатор с прикрепленным свистком. – Если понадобится помощь, свисти.

Оливия вернулась к кромке воды, на ходу надевая жилет и поддувая его, пока он плотно не обхватил ее ребра, а потом слегка спустила воздух. На мгновение к горлу вновь подступила тошнота. Она так надеялась найти Элси и Эдварда, ведь они перед катастрофой были на палубе со стороны берега. Несмотря на то что Оливия познакомилась с ними только недавно, эта пара принесла в ее жизнь уют и тепло домашнего очага. Оливия вдруг поняла: за ее непреклонным стремлением найти эту милую пару стояло смутное желание изменить собственное прошлое. Если бы ей удалось спасти их жизни, это, возможно, каким-то мистическим образом излечило бы детскую травму от потери родителей и брата, и жизнь снова засияла бы яркими красками.

Оливия вытащила на берег немало людей – она даже со счета сбилась. Она просто плавала туда-сюда, как на автопилоте, и ее не покидало чувство нереальности происходящего. Одну из пострадавших ей не удалось спасти: Оливия видела, как та ушла под воду, снова появилась на поверхности и снова исчезла. Когда Оливия наконец вырвала ее из водного плена, лицо женщины было синеватого оттенка, а вокруг рта и носа появилась пена. Оливия поддула свой жилет, вытерла пену с посиневших губ женщины и принялась делать искусственное дыхание. На пострадавшей был махровый топ с капюшоном, а на шее еще болтались солнечные очки на позолоченной цепочке. После третьего выдоха женщина вдруг закашлялась, и казалось, что она уже спасена, но, вытащив ее на берег, Оливия почувствовала, что женщина умирает – ее тело содрогнулось и обмякло. Медики поспешно унесли ее в реанимобиль, но Оливия не сомневалась, что ее уже не вернуть к жизни.

Оливия села и прислонилась к дереву, чувствуя бесконечную усталость. Один из медиков принес ей бутылку воды, заставил одеться, накинул на плечи полотенце и принялся растирать ледяные руки. Он настаивал, чтобы она все-таки показалась врачам, помог подняться на ноги. Она последовала за ним, но в этот момент в кармане спортивных штанов зазвонил мобильник.

– Привет, Оливия. Слушай, этот «Океан-отель»…

– Привет, Барри, – устало ответила она. – Ты опоздал: этот отель уже можно назвать «Титаником».

– А ты что, там, неподалеку? Удалось что-нибудь разузнать?

И она рассказала Барри, несмотря на то что он все время прерывал ее, все, что узнала от медиков, спасателей и полицейских, поделилась свидетельствами выживших, которых вытащила на берег.

– Вот и отличненько. Мне нужны свидетели, слышишь? Эй, ты куда пропала? Дай-ка мне кого-нибудь, кто с тобой рядом, на месте происшествия.

Оливия поймала взгляд спасателя, который шел рядом с ней, и передала ему телефон. Он слушал несколько секунд, а потом резко произнес:

– Вы ведете себя как полное дерьмо, сэр, – нажал отбой и передал Оливии трубку.

Оливия позволила врачам осмотреть себя и обработать ожог на руке. Съела кусочек хлеба, выпила раствор от обезвоживания. Затем встала и с одеялом на плечах принялась бродить по лагерю спасателей. Она видела пострадавших со страшными ожогами, тех, кто едва не утонул, – зрелище было ужасное. Мимо на носилках пронесли женщину с каштановыми волосами. Оливия остолбенела, внутри у нее все оборвалось… Боль последних часов обрушилась на нее с новой силой, пробуждая ту старую боль от горьких потерь прошлого, словно снова открылась старая рана… Оливия забилась в угол палатки, накрылась с головой одеялом и свернулась клубочком. Через некоторое время она встала, вытирая кулачком слезы, бегущие по щекам.

Вдруг знакомый голос произнес:

– С вами все в порядке, милая? Хотите чашечку чая?

– О нет, дорогая, это слишком крепко для нее. Долей-ка еще молока.

Она подняла голову – перед ней живые и здоровые стояли Эдвард и Элси, держащие поднос с чашками чая.

Глава 10

Уже стемнело, когда Оливия, шатаясь от усталости, добралась наконец до фойе «Делано». Она чувствовала себя как какой-нибудь непонятный, изломанный кусок мебели, служащий арт-объектом, эдакой суперсовременной инсталляцией из грязи, крови, водорослей и бог знает чего еще там на нее налипло. Она живо представила, как стоит, скрючившись, на четвереньках, с лампой на спине. Нетвердой походкой, с трудом различая окружающие ее предметы, Оливия подошла к стойке администратора.

– Можно мне ключ, пожалуйста? Оливия Джоулз, номер семьсот три, – сказала она, еле ворочая языком.

– О боже мой, боже мой! – воскликнул администратор. – Надо звонить в больницу! Я вызову спасателей! Неотложку!

– Нет, нет, все в порядке, правда. Мне просто… нужен ключ и еще… еще… – Она повернулась, сжимая ключ и пытаясь отыскать глазами лифт… но отчего-то не могла его найти. К ней подскочил красивый парнишка-портье, чтобы поддержать ее, затем их стало двое, а потом глаза заволокла белая мгла.

В первые секунды после пробуждения в голове не было ничего, как на отформатированном диске, но затем память отвратительным потоком хлынула в сознание, неся с собой мешанину образов: дым, искореженный металл, жара, вода и холод… и пронзительное чувство смерти… тонущие люди, которым она не могла помочь. Оливия открыла глаза и поняла, что находится в больнице. Все вокруг нее было белым, за исключением красной лампочки возле ее кровати, которая то зажигалась, то гасла. Она – Рэйчел Пиксли, ей четырнадцать лет, она лежит на больничной кровати, а перед ее глазами зебра – переход, вот она бежит от газетного киоска с пакетиком конфет «Maltesers» и журналом «Cosmopolitan». Бежит к своим родителям… Дальше – лишь истошный крик и визг тормозов… Оливия закрыла глаза. Ей вспомнилась женщина, которую она видела в телевизионной передаче после того, как рухнули Башни-близнецы, – крепкая, коренастая жительница Бруклина. Она в тот день потеряла сына и говорила очень жестко. А потом она сказала: «Я думала, что всегда буду жаждать мести – око за око! Но теперь я думаю только об одном – как может мир быть таким… жестоким?» Ее голос сорвался на слове «жестоким».

Когда Оливия проснулась в следующий раз, то обнаружила, что это не больница, а ее номер в «Делано», а красный мигающий свет у кровати оказался не сигналом кардиомонитора, а всего лишь индикатором автоответчика на телефоне. Оливия нажала кнопку.